Страница 26 из 28
На следующий день они продолжили погоню за магом. К вечеру они были в предгорьях Кезанкийских гор. До здешних селений еще не добрались вестники с рассказом о приближении карательных войск, так что Конан и Алихун переночевали в одном из селений, запаслись водой и продуктами; у Алихуна оказался достаточно большой запас золота, и он купил им по паре сменных лошадей, чтобы их кони получили отдых. Широкая предгорная долина сужалась к горам, возвышавшимся впереди, и Алихун был уверен, что маг не сможет ускользнуть.
— Может быть, он давно свернул в сторону? — спрашивал Конан своего целеустремленного напарника.
— Нет, — уверенно отвечал Алихун. — Я чувствую, что он впереди и опережает нас не намного.
— Ты его запах, что ли, чувствуешь?
— Я чувствую его магическую ауру. Слабо, но чувствую.
— Ты тоже обладаешь магической силой?
— Нет. Но меня учили видеть и замечать.
Слышать и понимать. Чувствовать и улавливать движение своей цели.
Они въехали в горы. В последнем предгорном селении им стали говорить, что в здешних горах в последнее время стали появляться ужасные чудовища, и никто в горы не ходит, но Алихун выспросил подростка, встреченного за пределами селения со стадом овец, и тот сказал, что одинокий всадник в начале дня уехал именно в горы. Причем приехал он из долины, но не той дорогой, которой они прибыли, а со стороны другого соседнего селения. По малолетству пастушок не знал, кто был этот человек, но Алихун не сомневался, что это преследуемый маг.
В горах Алихун признал опыт Конана и ехал за ним следом. Северянин безошибочно нашел старую тропу, которая вела в горы, и действительно увидел, что следы людей на тропе в основном старые. Следы проехавшего перед ними всадника тоже попадались — свежий лошадиный навоз и сбитый мох на камнях. Но места былых привалов, отмеченные черными пятнами старых кострищ, были холодны и не затоптаны — всадник не останавливался для отдыха.
Миновав несколько распадков, Конан и Алихун поднялись на очередной перевал и увидели на противоположной стороне ущелья фигурку всадника,
— Это он! — воскликнул Алихун. — Мы его догоним!
— Догоним, только не сегодня, — возразил Конан. — Смотри, солнце уже садится. Мы успеем только спуститься в ущелье и устроиться на ночлег.
— Он тоже устроится на ночлег, — заблажил Алихун. — Я пойду и возьму его на привале!
— Ну, пойди, — согласился Конан, — только я тебя хоронить не буду. Мага я догоню завтра, а ты будешь лежать в какой-нибудь расселине. И радуйся, если сразу сломаешь себе шею, тогда умрешь легко и быстро. А если сломаешь ногу, то будешь умирать долго и мучительно. Пойми, одно дело — идти по ночному дворцу, хотя бы и наполненному бдительной стражей, и совсем другое — по горам. В горах двинешься в неверную сторону, и попадешь на крутой склон, с которого тебя и днем-то тяжело будет доставать.
Алихун с большой неохотой согласился, они спустились в ущелье, набрали сухих веток от редко растущих деревьев, и развели костер. Едва они поели и стали договариваться об очередности дежурства на ночь, как над горой впереди появилось неясное свечение. Потом в небе возникли яркие светящиеся круги размером с половину горы, они поворачивались в ночном небе, сплетались друг с другом и снова разворачивались. Свечение нарастало и стало сопровождаться низкими гудящими звуками, как будто там какие-то гиганты играли на музыкальных инструментах мелодию страха и разрушения. Потом вдруг раздался сильный гул и грохот падающих камней, приближающийся с неудержимой силой. Конан схватил напарника за плечо и рванул в сторону.
— Бежим, — крикнул он. — Камнепад!
Они побежали по ущелью, а позади них обрушилась огромная масса каменных обломков, перемолола лошадей, накрыла костер и рассыпалась по окрестностям, исчерпав свою мощь. Были лишь слышны шорох и скрежет камней, оседающих под своим весом на новом месте, куда перенес их обвал с прежнего, где они находились немереное количество лет. Светящие круги исчезли, но свет не погас, он как будто сгустился за горой и теперь медленно приближался.
Конан начал выбирать площадку, чтобы на ней можно было уверенно стоять, не спотыкаясь на камнях и не оскальзываясь на склоне. Потом вынул меч из ножен и стал ждать приближения неведомого противника. Алихун занял позицию слева от него, чтобы не попасть под меч киммерийца, взял в левую руку кинжал, а в правую метательный нож. Фигура, светящаяся ровным белым светом, перевалила гору и быстро двинулась в ущелье, с равной уверенностью проходя по крутым склонам и по каменной осыпи. Отчетливо слышались гулкие шаги приближающейся фигуры, но при этом не было слышно движения камней, которые должны были проседать под весом гиганта. А был он раза в два выше Конана и остановился в нескольких шагах перед людьми, устремив на них ярко светящийся лик и не произнося ни единого звука.
— Что тебе надо от нас? — не выдержал Конан.
Мне велено не допускать смертных в эти горы, — медленно произнес сияющий гигант. — Поэтому вы сейчас умрете.
— Да не нужны нам твои горы, — удивился Конан, — мы уйдем с рассветом и больше никогда не потревожим тебя, клянусь!
— Если можно прийти в запретное место и уйти оттуда целым и невредимым, то такой запрет ничего не стоит, — равнодушно объяснил гигант. Он поднял руки, направив ослепительные ладони на каменный обрыв, возле которого стояли Конан и Алихун; раздался гул, и стена стала издавать звук лопающегося камня.
Конан прыгнул вперед и обрушил неистовый удар меча на колено гиганта. Меч прошел сквозь тело, как сквозь туман, так что варвар еле удержался на ногах. Рядом Алихун уже пластал гиганта двумя кинжалами. Конан стал наносить удары с большой скоростью, но не вкладывая в них всю свою силу. Оружие проходило сквозь гиганта без видимого ущерба, но вскоре стало видно, что от этих многочисленных ударов он теряет форму. Тело его до пояса превратились в бесформенный сгусток слабо светящегося тумана, лицо исказилось напряженной гримасой, он начал делать плавающие движения руками, и светящаяся пелена стала заволакивать Конана и Алихуна. Они вдруг почувствовали, что их движения замедляются и нет сил отбежать в сторону, а пелена превращается в плотную оболочку.
— Амулет, Конан! — медленно произнес Алихун, поворачиваясь к киммерийцу. Конан так же медленно сунул руку себе под куртку и вытащил серебряный амулет, который ему дал Аль-Тифани. Серебряные лучи были озарены светящимся ореолом, а красный камень полыхал ярким светом, и в его лучах уплотняющийся кокон рассыпался на отдельные кольца света, пропала замедляющая сила гиганта, и он начал весь превращаться в набор светящихся колец, которые постепенно гасли и рассеивались в пространстве.
— Вы все равно умрете, — медленно, но с абсолютной уверенностью в грядущем раздались слова гиганта, и он исчез совсем.
— Что это было, ты знаешь? — спросил Конан. Он не расслаблялся, продолжая напряженно всматриваться и прислушиваться. Из-под обвала тянуло дымом заваленного костра, медленно затихал шорох камней, но никакой угрозы больше не ощущалось. Алихун сел на землю и принялся внимательно разглядывать свои кинжалы в слабом свете звезд. Конан тоже посмотрел на свой клинок. Остро заточенное лезвие слегка светилось по кромке. Конан попробовал вытереть клинок, но свечение не изменилось. Впрочем, оно медленно слабело само по себе.
— Насколько я понимаю, — задумчиво произнес Алихун, — это был дух довольно низкого уровня. Мелкий подручный Покровителя Огня, одного из светлых богов.
— С каких это пор, — удивился Конан, — светлые боги занимаются убийством смертных? У них что, других забот больше нет?
Нам или рассуждать о делах богов? — пожал плечами Али. — Духа просто поставили здесь, чтобы не пускать никого в эти горы. Вот он и не пускает, по возможностям своим.
— Но ведь в обитель богов смертным и так нет доступа, — задумался Конан. — И никогда не было. И никогда не будет. Так что богам даже нет смысла защищать свои тайны. А здесь стоял страж, который должен был не пускать смертных в какое-то вполне земное место. Зачем? Что мы там можем увидеть, если нас не остановить?