Норик

— Слушайте меня! Собранной вирой я доволен и прощаю вас. Но теперь податей деньгами мне от вас не надо. Будете давать мне от села мужчин на службу. И будет мне служить в любое время от вашего села ровным счетом десяток.

Толпа испуганно ахнула.

А Норик прошел вперед, поднял левой рукой окровавленный и обессилевший Дьюралюмин а правой рукой — кол, с которым нападал третий василиск. Поднял и с силой вонзил в лежащий труп старика, пригвоздив накрепко к земле. И на миг, столь короткий, что после видавших тревожили сомнения: «А было ли?» — показал тем, кто мог видеть на магическом уровне, свою истинную сущность: витязя в золотых доспехах, которому туша обезглавленного дракона-исполина едва доставала до пояса.

В столицу, пока что временную мчались большой кавалькадой. Первым, на Крылане летел Норивольд, держа в правой руке эсток. И иногда крутил его над головой. Следом кучно скакали черные рыцари, преисполненные гордостью за короля и уверенные в неизбежности будущей победы.

Рыцари в счастье и гордости даже не задумывались, почему же от них не отстают десять сельских мужиков на лошадках, привыкших ходить не под седлом, а впряженными в плуг, телегу да борону? А десять будущих боевых королевских магов, уже примирившихся с неминуемостью службы в войсках Норивольда Первого, думали только о скором обеде. Что взять с деревенских мужиков: нельзя же стать сразу мудрым сразу во всем, правда?

Глава 10. Шергенские горы

Отвесные кручи, к которым белыми пушистыми щенками овчарок ластятся облака, оставляя радостные слюни на шершавых изломах. Заиндевелые, скучающие в звёздах шпили: за день и голубые, и белые, и розовые, а под вечер — темно-синие. Глубокие ущелья с бурлящей на дне прозрачной кровью раненных солнечными лучами ледников.

Шергенские горы. Ни намека на эрозию: молоды, стройны, высоки.

Словно неведомые серые грибы с белыми шляпками встают они на северном крае Верделитовой степи. Не всем эти «грибы» по вкусу. Сизые остроголовые орлы, летающие днем охотиться в глубь зелёной равнины, скальные ящерицы, ловко снующие по нагретым солнцем вертикальным стенкам, снежные козлы — шергены, лихо перескакивающие с уступа на уступ в поисках чахлых кустиков, — вот и все. Почти всё. Поскольку живет в горах еще одно существо: странная помесь орла, шергена и ящерицы. Могучие крылья, козлиная бородка, рога, гибкое чешуйчатое тело. Дракон.

А вот люди в Шергенских горах не живут. И эта парочка, аккуратно двигающаяся по длинному каменному козырьку: смуглый двадцатилетний мужчина в кожаных доспехах с медными пряжками, и убеленный сединами старец в синем шерстяном халате, имела очень важное дело, раз оказалась так высоко над равниной. Молодого звали Чой. Он ступал по казавшемуся бесконечным козырьку, стараясь не смотреть вниз, и вспоминал.

Народ Чоя жил у подножья шергенских гор, ненавидя их и пользуясь ими. Горные кряжи и защищали зимой от студеных ветров, и поили Верделитовую степь ледниковой водой летом. Люди жили в довольстве, разводили стада коз и апаков, которых стригли, доили, перегоняли с пастбища на пастбище, защищали от диких собак, случайно забредших орков и драконов. Драконы считали, наверно, что люди специально для них выращивают таких вкусных, податливых козочек, и мало обращали внимание на слабосильное оружие пастухов. Но лет пятьдесят назад купец с юга привез для мены на ковры и пуховые платки большие тугие луки, показал как из них стрелять (вставая в вполоборота, дотягивать тетиву аж до дальнего плеча) — и драконы вскоре перевелись.

Но сказки и игры остались. Одна из игр была такая: «дракон» смотрел вокруг и выкрикивал имена «пастухов», которых видел. «Пастухи» замирали. Тот, кто смог не увиденным коснуться «дракона» или подобрался к нему ближе всех — тот и победил. На водящего надевали специальную шапку, которая изображала морду дракона и мешала смотреть по сторонам.

В сказках драконы только и делали, что нападали на стоянки людей, утаскивали девушек, а смелые парни спасали невест и отрубали крылатым ящерицам головы. Еще в сказках драконы разговаривали. Иногда богатыри ходили ним в горные пещеры за советом. Но в конце сказки все равно убивали.

А потом у Чоя не стало дяди.

Мама тихонько объяснила подростку, что ее брат «захотел странного» и ушел к дракону. Все родственники отказались от ушедшего. Старейшины сделали куклу в человеческий рост из скрученной травы, надели на нее оставшуюся одежду беглеца, и каждый из родственников проткнул чучело мечом. Все ребята завидовали Чою: ему в косичку вплели красную шерстяную нить — убил врага племени.

Вскоре Чой стал воином. Главная задача воина — быть готовым убить дракона. Когда бы тот не появился. Но ни один дракон за своей смертью не прилетал.

А недавно с юга прибыл неправильный купец, посланец Норивольда Юного. И стал просить странный товар, назначая на мен удивительные вещи.

Дойдя в своих воспоминаниях до этого события, Чой мысленно вновь возвращался в детство. Он хотел найти в памяти хоть что-то, что восстановит связь событий его жизни с тем, о чем узнал только что. Но связи не обнаруживалось. А все из-за купца.

Не лёгкие пуховые платки и толстые тяжелые ковры хотел получить южанин, как обычно приготовленные к приезду гостя. И даже не сушеное мясо и твердый сыр, как западники или кожаные куртки и высокие сапоги, как восточники. Нет. Хотел он кож и простой шерсти. Много мягкой апачьей и грубой козьей, мало на что годной, шерсти. Не пуха, а шерсти! На мен же оставлял колдовские снадобья. Черные, красные, серые порошки, заставляющие мясо становится вкуснее. Резанную и высушенную траву: от её отвара веселее билось сердце. Чуть желтоватые камушки, которые во рту делали слаще, чем выпаренный сок красного корня, но быстро превращались в слюну и бесследно таяли за щекой.

Южанин хотел забрать с собой нескольких юношей, с тем, что бы через год они стали настоящими боевыми чародеями.

Да будто невзначай рассказывал, что у восточных и западных купцов дела идут плохо, потому вряд ли они прибудут и привезут металл, рыбу, соль.

Долго думали старейшины. Кончились размышления тем, что двое отправились в горы. Самые крепкие из самых старых. А Чоя послали сопровождать.

Скупо попрощался воин с молодыми женами. Пока их всего две, и ни одна не подарила ребенка, прощание не занимает много времени. У старейшин жен больше десяти.

В шергенских горах вначале ехали на лошадях. Потом, когда тропа стала крутой и гладкой, лошадок пришлось отпустить. Двигались пешком не быстро, но и не медленно. Высоко ведь. Тяжело дышать. И ноги, несмотря на помощь посоха, устают.

А потом один из старейшин пропал. Совсем рядом с тропой увидел сверкнувший камушек, из тех, что вставляют в перстни, шагнул к нему, а осыпь под ногами потекла, и… Унёс обвал старика. Пропал в пропасти. Жадным и любопытным не место на пути к дракону.

Постояв над пропастью, в которой исчез Кой-Гун, Шэн-Хон (тот, что шёл сейчас с Чоем) решился и рассказал молодому попутчику то, ради чего поднялись они над Верделитовой степью.

Рассказ занял много времени. Шэн-Хон говорил на ходу, дышал тяжело, прерывисто и слова давались с трудом.

— Мы идем к Великому Дракону. Просить помощи и совета. Если дойдешь только ты… То вот что надо знать, Чой.

Наши отцы, твои прадеды, пришли сюда с юга. На равнине жили глупые маленькие люди, поклоняющиеся драконам. Драконы учили их ухаживать за шергами и апаками, а в ответ принимали жертвы. И разводили здешние люди столько стад, сколько им хватало для жизни. А мы хотели торговать и меняться. Маленьких людей было мало, но в Степи нет места стадам двух народов. И за одну ночь наши отцы, а твои прадеды избавились от прежних степняков. Потом трупы стащили в Чондурский провал и закидали камнями.

С их языка Верделитовая переводилась как «зелёнокаменная».

Мы стали разводить большие стада. Что бы было много сыра, молока, мяса, шерсти. Что бы к нам тянулись купцы. А шергенских драконов стали убивать.