Норик

Всё это время публику развлекали (вернее отвлекали) кавалькадой. Мысль эта пришла в голову владельцу разъездного цирка. В жизни актеров бывает всякое. А уж задержки — в порядке вещей, как говорит господин Онфим первый, один из хозяев, если кто-то из циркачек пытается отлынивать от работы под предлогом «надо сходить к магичке-медичке что бы прервать беременность». Один раз Онфим попал на «высоких гостях».

Посетители из аристократов — в самом деле, высокие. С самого детства хорошо едят, не голодают никогда, потому и выше на полторы головы «серых людей». В тот раз когда аристократы соизволили заявиться — потребовалось начать представление вновь и с самого начала. Пришлось. А простые зрители не хотели два раза подряд смотреть на одни и те же шутки клоуна и кривляния остальных. А в местах, где любая девка способна сотворить заклятие, что бы заполучить мужичонку на ночь, раздражать толпу — чревато. И балаган запылал. Двенадцать человек тогда сгорело заживо в балагане. Всю труппу Онфим рассчитал и набрал новую: вот этих. Хотя, что значит «рассчитал»? Рассчитал и отдал под суд города Хвалин: «в осенние холода печку разожги для тепла, хотя я им говорил». А то, что за сгоревших своих горожан суд приговорил сжечь десятерых циркистов: так всё одно — дураки и пьяницы. Мир от тех смертей ничего не потерял.

Онфима же ни дураком, ни пьяницей не назовешь. Хваток и прижимист Онфим. Выгоду свою знает и ошибки повторять не собирается: кавалькада!

Обычно ее совершает цирк по городу, что бы привлечь будущих зрителей, но в дни ярмарок это не требуется, зритель идет сам. А вот для затяжки времени….

Хозяин цирка, наряженный в самую лучшую одежду, сегодня лично выступал в должности шпрехтшталмейстера.

Самое главное, что Онфиму этот парад ни стоил ни монетки. Костюмы на сегодняшнее представление одолжили актёры-любители. Но, главное не тряпки, а кто и как их носит! Десять минут (четверть обычного представления!) перед собравшимися зрителями проезжали развеселые циркисты на лошадях и в повозках, которые везли другие актёры или лошади. Бубенцы, дудки, волынки, треск потешных огней, разбрасывающих во все стороны трехцветные искры, мелькание флажков и всполохи шелков ярких платьев, оголенные женские и мужские тела… Минут пять цирковой силач просто снимал с себя одежду, остался в одной только эльфийской юбочке, и после прохаживался перед почтенной публикой. Просто прохаживался. А публика сладко млела. Женщины мысленно грешили, а мужчины мечтали бросить пить пиво по вечерам с копчеными свиными ребрышками и тогда они ну, самое большее через месяц, обзаведутся такими же кованными мышцами а объем живота сам собой перерастет в ширину плеч.

Ушлый Онфим специально натер тело молодого силача сырой нефтью. Что бы бугры под кожей казались больше и внушительней.

Но вот делегация сановных лица явилась, и все устроились в ложе. Тут же и представление началось.

Господин Дэн и ученик Яссок сидели действительно на хороших местах. Во втором ряду по центру. Сразу за спинами важных персон.

Мастер Оптик старательно прятал лицо в через чур пышном воротничке. На представление он пришел главным образом, что бы взглянуть на мастера Арка. Простые размышления наводили на мысль, что если один из Арцаха, а другой — из Мельина, то третий — из Острага. Радушный хозяин. Господину Дэну хотелось взглянуть на этого человека. И так, что бы маг не почувствовал чужого любопытства. При большом стечении народа — любопытство одного утонет в любопытстве многих…

Выступать первыми начали жонглеры.

— Неподражаемые мастера, муж и жена… Нодли-и-и-ик и-и-и-и-и-и-и-и Эвелин-н-н-н. — Выкрикнул господин Онфим.

Супруги подбрасывали и ловили шарики, потом ножи, потом факелы. Потом перебрасывались ими. Особенно было интересно, когда начали перебрасываться тарелками. Так резко, будто хотели зашибить друг дружку.

Мастеру Оптику не понравились пылающие деревяшки:

— Швырнут на ярусы, свиноматкины дети, сгорит все к данской матери.

Жонглеры убежали, сорвав редкие хлопки.

Апуни выступление не понравилось еще больше. В знакомых костюмах выступали не знакомые люди. Да, шариков больше и прежние не баловались опасными предметами, но зато та жонглерша….

Тут на арену вывалился Кицум.

— Дорогие зрители, как я рад вас видеть!!! — Дурным голосом заорал клоун.

— Это наш клоун, Кицум, — объявил Онфим залу, и осадил дебютанта:

— Не ори, дурак! — при этих словах шпрехшталмейстер отвесил клоуну солидную плюху.

— Эй. Неори! Ты сегодня в зале? Он говорит — ты дурак.

— Я про Неори ничего не говорил. Это ты — дурак! — Две громких оплеухи получены клоуном вдогонку.

— Господин Этоты, по-моему, он вас нарочно оскорбляет! Вы найдите господина Неори и идите мстить этому хозяину сцены. А я побегу ему за помощью!

— Дамы и господа, наш силач! Т-т-т-т-и-и-и-ишка! — объявил Онфим. — Прошу внимания! В нашем цирке никто не использует магию! Все что мы делаем, только за счет силы и ловкости!

На сцену вышел Тишка. И явил миру, кроме своего ядрёного тела, стальные шары, соединенные цепью, с глухим стуком уронив их на тырсу — смесь глины и опилок. Явно намекая, что шары внутри не пустые.

Сзади Яссока местный «знаток» гундосил недовольно в адрес клоуна:

— Ну, вот, тоже мне профессионал. Рукой лицо закрывает. Спаситель помоги! Лицо всегда должно быть открыто. И апаши не очень громкие. Звонкие, но не громкие. Да и смотрит только на сидящих в первых рядах. Надо и на задних смотреть. А потом, вот, встал спиной и стоял. К тем-то лицом… Когда только, вспомнил, повернулся…

Мастер Оптик наклонился к Яссоку и прошептал про говоруна:

— Наверно это тот, в чьем костюме сегодня работает клоун.

Но юноше было не до того. Он совсем недавно: ну, сколько кончилась кавалькада — влюбился. И силач, который начал крутить шары, играя мускулами, совсем не интересовал. Мысли были совсем в другом месте. В кавалькаде он приметил черноволосую гибкую девушку с простым украшением на шее — колье или ожерельем. Наверно, надето для того, что бы скрыть шрам, тянущийся от уха до ключицы. Что-то в этой девушке было такое…. Что-то такое…. Она была не как все. Еще несколько дней назад Яссок и не увидел бы ее, но сейчас… После вчерашнего случая с ним явно что-то случилось. Проходя по мосту вдруг захотелось с него спрыгнуть. Причем так сильно было желание, что пришлось отойти подальше от каменных перил. Мысли зайти в кабак и напиться посещали регулярно. Не правильно все это. Но почему?

А та девушка…. Он будет ходить в цирк каждый день и на все представления, что бы видеть ее. Зачем ему, Яссоку, этот Мастер Оптик? Он бросит все, он пойдет в цирк работать, что бы только быть недалеко от неё…

Тишка закончил с шарами, поклонился публики и под тихие восторженные вздохи женщин и девиц удалился. На манеже начали разворачивать ковер для гимнастов. Клоуна заставляли помогать, он суетился бестолково, только мешал, ему отвешивали оплеухи и подзатыльники. Публика была довольна.

И тут клоун пёрднул. Громкий долгий звук сопровождал его попытку поднять угол ковра. Все кто трудился с ним рядом — демонстративно отошли. Кицум возмутился: «Это не он», о этом говорил весь вид старого хитреца. Принялись за работу вновь.

А Кицум тем временем начал постоянно достаточно слышно попукивать. И возмущаться: «Да к то тут все время воняет?» И проверять запах из жоп работающих. Свалил все на одного из актеров на расстилке (Нодлика): я унюхал! После чего стал откровенно пердеть.

Сначала он вроде бы смущался: «Ой, я шептунчика выпустил», «Чертов гороховый суп», просил прощения, а потом… Потом ему понравилось пугать людей на манеже. Зал заходился в хохоте. Наверно, у клоуна был где-то спрятан кожаный мешок с такой специальной пищалкой. Наверно. Но когда Кицум подошел к первому ряду и до сидящих окатил запах…

А тут на Кицама напал вдобавок насморк. Сморкался старый пьяница со звуком рвущегося барабана. В конце-концов под барабанную дробь Кицум, сопровождаемый непрерывным смехом вышел на середину арены и одновременно чихнул, пёрднул и поднял дыбом волосы на рыжем парике.