Страница 70 из 74
Двое осторожно входят внутрь покосившегося домика, прикрывая лица рукавами. Оглядываются, приноравливаясь к сумраку. Затем один из визитёров медленно подходит к сжавшейся женщине и преклоняет перед ней колени.
– Госпожа, всё уже закончилось.
Тихий, удивительно бесчувственный голос успокаивает ту, которую назвали Госпожой. Она доверчиво закрывает беспросветно-чёрные глаза, её лицо приобретает выражение безграничного спокойствия. Двое почтительно молчат.
Когда Госпожа открывает глаза, в её зрачках пылают алые звёзды, пульсирующие в ритме её пульса. Она легко и изящно поднимается, со спокойным достоинством кивает своим верным ученикам. Те так же молча выходят из домишка следом за ней.
Госпожа останавливается в нескольких шагах от крыльца, сквозь доски которого проросла запорошенная инеем трава. С удовольствием и упоением женщина вдыхает ледяной летний воздух, прозрачно-чистый и свежий. Лучи только что вставшего солнца танцуют по её волосам, иссиня-чёрным, словно впитывающим свет. Длинные локоны перехвачены серебристыми лентами на уровне лопаток и поясницы, единственная седая прядь на правом виске скручена в жгут и перевита шелковой багряной лентой с чёрной вышивкой. Ученики не раз спрашивали Госпожу, что означает эта перевитая прядь, которая остаётся неизменной при любой причёске. Женщина всегда отвечала, что это знак траура и закрывала тему, не желая рассказывать об этом что-либо ещё. Не говорила она также и кровавом мареве, вечно висящем у неё за плечом. Мареве, формирующимся в человеческую фигуру и убивающим прежде, чем опасность для Госпожи становится явной.
Она вообще очень странная женщина, Госпожа, Владыка Клана, сколько бы имён у неё не было. Пламя Ночи, миледи Нэссэра очень привередлива в их выборе.
Парень и девушка, выглядящие очень юными, если не обращать внимания на древние, пылающие алой тьмой глаза, терпеливо ждут, когда их Госпоже будет угодно к ним обратиться. Наисса и Лерк, одни из первых пришедших к ней, до абсурдности верные ей, не сводят с неё глаз. Только если во взгляде девушки светится спокойное уважение, то взгляд её брата более горяч. Да и направлен он не в спину, а чуть ниже.
Всё-таки, Нэссэру, Верховную Старшую, признают самой красивой женщиной в многочисленном клане не из лести, которую Госпожа терпеть не может. Молодое лицо, лишённое возраста, словно застыло с иронично-горькой улыбкой на полных чувственных губах, миндалевидные глаза вечно прищурены и словно заглядывают в душу. Идеальная и для танцовщицы, и для воина фигура свела с ума уже не одного мужчину, не смотря на многочисленные слухи о возрасте Госпожи, давно уже перевалившим за пару сотен лет.
Даже самые старые ученики помнят её всегда такой же. И уже тогда она была безумна стара по человеческим меркам.
Нэссэра лениво смахивает со своей одежды собранную в лачуге пыль. Дорогой костюм из чёрного прочного материла и тёмно-бордовый плащ, сколотый у горла серебряной фибулой, усыпанной мелкими рубинами, идеально сочетаются, создавая впечатления полной гармонии.
С неба с пронзительным криком пикирует крупный буревестник, неловко садится на ветку дерева, скрючившегося над крыльцом. Прищурив пылающие солнечным серебром глаза, птица наклоняет голову сначала на один бок, затем на другой, под разными углами рассматривая Госпожу. Нэссэра тепло улыбается ей, привычно протягивает руку, поглаживая гладкие перья. Об этом буревестнике, вечном спутнике Госпожи, легенд в клане ходит не меньше, чем о ней самой. Птица, будь она просто птицей, давно уже была должна умереть, но судя по всему, о наличии смерти её просто забыли просветить. Умная и чуткая, она иногда просто своим видом способна напомнить Госпоже о наличии совести или чувстве самосохранения. И за это советники и помощники Верховной Старшей были ей благодарны.
Мотнув головой, словно отгоняя лениво текущие мысли, Владыка Клана знаком подзывает к себе Наиссу.
– Да, Госпожа, – с лёгкой вопросительной интонацией произносит женщина, ожидая вопросов Верховной Старшей.
– Ситуация в стране, выполнение задания, последствия.
Наисса на мгновение прикрывает глаза, связываясь с одним из координаторов.
– Жители в тихом недоумении. Обычная смена правительства Церковью превратилась в вооружённый переворот, причём группой никому не известных, хорошо обученных людей, – в голосе женщины серебристо перекатывается ирония, направленная на всех сразу, а не только на деградировавшую императорскую гвардию.
За всепоглощающую иронию, цепкий ум интриганки и невероятные способности в области исцеления, Нэссэра и ценит свою неожиданную ученицу. Да, это надо было так нарваться… Едва вернувшись в Империю, остановиться у первой попавшейся бабки, медленно умирающей от чахотки, и походя её вылечить, не просчитывая последствий. Последствий, в виде двух подростков, брата и сестры, которым стукнуло в голову стать её верными слугами в благодарность за исцеление бабушки. То есть учениками. Стали. И Владыка Клана (тогда одинокая странница) ни разу ещё не пожалела о своём согласии. Они могут самостоятельно справится с любой возникшей проблемой, если самой Госпоже захочется срочно уйти в глубокий транс, и не принимают её слова за истину в последней инстанции (Госпожа тоже человек, и тоже может ошибаться, несмотря на свой порядочный возраст).
Правда, иногда обожание учеников переходит все границы, особенно со стороны Лерка. Но это, в сущности, мелочи.
– Вот как? – Тоже спокойно-ироничное, с лёгким оттенком удовольствия. За свою долгую жизнь Нэссэра мастерски научилась играть со своим голосом.
– Именно, – не отвлекаясь и не покупаясь на тщательно подчёркиваемое благодушие Верховной Старшей, Наисса продолжает свой доклад. Для тех, кто довольно долго (около пары веков) знает Госпожу, не составляет труда ощутить её слабость и измождённость, пробивающиеся сквозь ровные тона ауры. – Гвардию перебили прежде, чем воины вообще осознали сам факт нападения.
– За века моего отсутствия они слишком расслабились от спокойной жизни, – философски замечает Госпожа.
– Династию вырезали церковники ещё до нас…
– Охотники? – внезапно перебивает женщину Нэссэра. Наисса удивлённо пожимает плечам, в которой раз поражаясь странной необоснованной ненависти своей учительнице к одной, отдельно взятой, Гильдии. За всё время своего пребывания в Империи, Госпожа не разу не пересекалась с ними, но ненавидела, пламенно, тихо, терпеливо, готовая вспыхнуть яростью, подобно медленно разгорающемуся пламени.
– Гильдия уничтожена. Как вы и требовали – вся правящая верхушка, включая всех Мастеров Охоты. – Молчание. – Могу я узнать, откуда вы так хорошо знаете вертикаль власти этой Гильдии?
Госпожа недовольно передёргивает плечами, приказывая возвращаться к докладу. Наисса послушно откладывает вопрос до лучших времён, ко множеству других таких же, на которые Госпожа не соизволила ответить.
– Самих Охотников заверили в их безопасности, собрали в одном помещении и обещали им, что вы соизволите поговорить с ними сами.
Нэссэра спокойно кивает, подтверждая данное её учениками обещание.
– Основные храмы Всеединого разрушены до основания. Самых влиятельных магов этого бога собрали в одном из помещений дворца.
– Поговорю и с ними. Что-нибудь ещё?
Наисса задумывается, прикидывая, какие ещё проблемы стоят внимания Владыки Клана.
– В Столице назревают волнения, – покусывая губы, сообщает женщина, но тут её внезапно перебивает Нэссэра.
– Лерк, – грозно одёргивает мужчину Верховная Старшая, – прекрати меня раздевать глазами! Сейчас не зима, мне холодно!
Женщина еле сдерживает смех, краем глаза наблюдая за ухмыляющимся братом, уже не краснеющим на слова своей тайной любви.
Буревестник несколько раз бьёт крыльями, словно аплодируя, и чуть не сваливается с ветки.
– Дальше, – благосклонно улыбается Госпожа.
– Возможно, что ближайшие часы на освободившейся трон полезет всякая шваль, готовая пообещать народу что угодно, лишь бы понадёжнее во дворце утвердиться. Особенно сейчас, когда нет тени за троном, Церкви…