Долгий путь

Я поблагодарил мумию за то, что она соблаговолила ожить, и принялся задавать ей различные вопросы — о Дарфаре, о Стигии, о королях, ценах на рынке, о недавнем прошлом и о возможном будущем. На все это мумия давала вполне приемлемые и разумные ответы.

А я умащал ее тело, читал ей заклинания и рассказывал различные истории. Надо сознаться, что больше всего моя мумия полюбила скабрезные анекдоты, так что я, к великому удивлению соседей, зачастил в веселое заведение одной госпожи, где этими историями меня потчевали весь вечер и добрую половину ночи.

Тем временем оживший мертвец вещал и прорицал. Многое из сказанного им сбывалось до мельчайших подробностей. Ко мне начали ходить люди — за советом, за знаниями. Я не открывал им лица волшебного моего помощника, сохраняя его за занавесом, но несмотря на эту меру предосторожности, вскоре уже весь город знал, что я завладел мумией и сумел заручиться дружбой давно умершего человека.

Окончилась моя нищета. Я выкупил проданный было родительский дом, начал баловать себя яствами, а для мумии приобретал ценные благовония, которые она охотно обоняла. В конце концов мои бывшие товарищи, привыкшие презирать и жалеть меня как неудачника, преисполнились великой зависти и предприняли попытку ввергнуть меня в прежнее мое плачевное состояние. Особенно один из них выказывал сугубое упорство. Однажды он проник в мой дом, пока меня не было, и завел с мумией долгую беседу. Поначалу малословная, мумия отвечала назойливому гостю, неохотно, но тот сумел ее раззадорить. Он курил для нее благовонные палочки, подносил к носу умершего бокал, с вином, льстил, забыв о совести, и в конце концов моя мумия разговорилась и проболталась.

Никогда при жизни своей не был мудрец-вещун владыкой, ученым или жрецом какого-либо божества. Более того, эта мумия представляла собой настоящую фальшивку.

Предприимчивые торговцы, взявшие с меня такие большие деньги, подобрали по дороге в Дарфар труп умершего раба, сварили его в смоле, затем выбелили в щелоке и продали как нечто древнее.

Это разоблачение могло бы окончательно погубить меня, если бы не одно обстоятельство: все прорицания фальшивой мумии' были абсолютно истинными. Бывший раб слишком хорошо знал людей, их слабости и побудительные мотивы, чтобы ошибаться, предрекая им то одно, то другое. Кроме того он обладал завидным здравым смыслом и не утратил этого свойства и после своей смерти.

И все же оставаться в городе после этого разоблачения было для меня немыслимо. Поэтому я забрал с собой мумию, несколько книг, кое-какие инструменты для наблюдения за звездами и поселился здесь, в тиши и уединении.

— Кстати, меня звали Грес, — подал голос мертвец, заснувший было под лавкой.

Конан брезгливо подобрал ноги.

— Мне это все не нравится, — пробормотал он. — Пойду-ка я спать на свежий воздух. Благодарю тебя, Бульнес, за гостеприимство, но ночевать под одной крышей с разговаривающим мертвецом мне почему-то не хочется.

С этими словами он забрал одеяло из верблюжьей шерсти, принадлежавшее Гирадо, и выбрался из хижины.

Бульнес проводил его глазами.

— Видишь, — обратился он к Гирадо, — как относятся ко мне все обыкновенные люди!

— Конан — не вполне обыкновенный чело век, — возразил Гирадо. — Он великий воин и великий простец. Он из тех, кто разит, не раздумывая, и так же не раздумывая приходит на помощь. Но больше всего, как мне кажется, он любит свободу и деньги.

— Что ж, таких людей я тоже встречал, — задумчиво молвил Бульнес.

— Этот парень завоюет королевство, — подала голос мумия бывшего раба.

— Что? — обернулись к Гресу Бульнес и Гирадо.

— То, что я сказал. — Оживший мертвец зевнул и сел на полу, потирая глаза. — От него пахнет королевской властью. Он случайно не рожден королями?

— По-моему, нет, — сказал Гирадо. — В противном случае он бы об этом обмолвился.

— Говорю вам, этот парень еще станет владыкой, — упрямо повторила мумия. — Таково мое предсказание. Я редко ошибаюсь.

— Что ж, я передам ему твое мнение, — обещал Гирадо. И снова заговорил с Бульнесом: — В Стигии, пока ты пребывал в уединении, случилась беда. Точнее, она случится, если мы не остановим могущественную магу по имени Мутэмэнет. Не встречалась ли тебе эта женщина в ту пору, когда ты изучал искусство некромантии?

— Лично я с ней никогда не виделся, — ответил Бульнес. — Но того, что я о ней слышал, оказалось довольно, чтобы отбить всякую охоту иметь с нею дело.

— Я не стану рассказывать тебе всего, — проговорил Гирадо. — Это долго и опасно. Возможно, у нее везде есть невидимые соглядатаи. Когда имеешь дело с магой, никогда не знаешь, чего ожидать.

— Говори основное, — сказал Бульнес. — Я постараюсь помочь тебе.

— Где-то здесь, в горах, обитает второй отшельник — дракон Мемфис.

— Я знаю его, — просто отозвался Бульнес. Мумия со вздохом растянулась на полу. Слышно было, как хрустят ее суставы.

— Чаще всего он бродит по горам, обернувшись дряхленьким старичком, — продолжал Бульнес. — Если ты не обладаешь магическим зрением, тебе ни за что не угадать в этом немощном старце могучего дракона с серебряным телом сверкающими клыками. Он умен, очень умен и обладает своеобразным чувством юмора.

— Совсем как Конан, — хмыкнул Гирадо. — Вот уж у кого крайне своеобразное представление о смешном.

Бульнес попытался пригладить непослушные вихры у себя на голове, однако это ему не удалось. Оставив всякую попытку привести в порядок волосы, он принялся теребить мочку уха.

— Если тебе повезет, ты встретишь его завтра. Недавно мы видели его гуляющим возле пещеры Хрустального бога.

— Это еще что? — нахмурился Гирадо.

— Одна пещера, — туманно пояснил Бульнес. — Идите дальше на север, до дерева, разбитого молнией. Вы увидите его издалека. Это огромный ствол, перекрученный и черный от давнего удара. Говорят, что на самом деле это вовсе не дерево, а древний великан, который повздорил с громовержцем и за это был им наказан… Справа от убитого дерева будет вход в эту пещеру…

Голос Бульнеса звучал все тише и тише, и Гирадо почувствовал, как его клонит в сон. Не договорив фразу до середины, некромант задремал, свесив голову на грудь. Заснул и Гирадо. Тишина повисла над убогой хижиной, где долго еще мерцала одинокая лампада. Но наконец погасла и она.

Когда Конан проснулся, то не обнаружил ни хижины, ни стигийского некроманта, ни ожившей мумии, ни своего спутника. Оба коня, привязанные неподалеку к кустам, спокойно паслись и только время от времени дергали ушами. Небо над головой было ясным, коршун продолжал кружить и покрикивать тонким, тревожным голосом, но больше ничего живого поблизости не наблюдалось.

Конан сел, потер виски. Прокашлялся. Ничего. Вчера он совершенно не пил ничего спиртного, поэтому вряд ли ему почудился ночлег в странной хижине. Нет, хижина была. Киммериец считал себя человеком здравомыслящим, и сбить его с толку было не так-то просто.

— Магия, — прошипел он так, словно это слово было ругательством.

Он чувствовал себя отвратительно. Вчера следовало хватать Гирадо в охапку и бежать прочь из этого проклятого дома. Сразу, как только хозяин проговорился о том, что владеет ожившей мумией. С самого начала не понравился Конану этот Бульнес — если только того действительно так зовут.

Но ведь Гирадо мнит себя цивилизованным человеком! Как он мог обидеть гостеприимного хозяина, да еще стигийского мудреца? К тому же тот предлагал интересную беседу о магии, некромантии, предсказаниях и прочей чепухе, от которой только одно лекарство — добрый удар дубиной по голове.

Сердясь на себя, как на лютого врага, Конан взял обеих лошадей и двинулся вперед. Может быть, Гирадо обнаружится вскоре — висящим на дереве, пришпиленным к скале или еще в каком-нибудь неудобном и глупом положении, — и тогда его придется спасать.

Впереди показалось высокое дерево, давным-давно расщепленное молнией. Конан посмотрел на него, нахмурясь: что-то в этом дереве показалось ему подозрительным. Впрочем, в то утро любая вещь выглядела в его глазах гнусной и не заслуживающей доверия. Тем не менее в пещеру, вход в которую находился рядом с корнями погибшего дерева, варвар все-таки заглянул. Маги обожают подобные местечки, как он знал по своему опыту. Может быть, и здесь он отыщет какого-нибудь худосочного чародея, из которого можно будет вытрясти два-три полезных заклинания прежде, чем отрезать ему голову.