Отступник

— Людей? Каких людей? Последний раз я видел человека лун пять назад. Хотя эту скотину трудно назвать человеком.

— Я все знаю, — наступал киммериец. — Он мне рассказал.

— Кто — он?

— Симплициус.

— Кто-кто? — Толстяк от хохота чуть не сложился пополам, как будто его ткнули кулаком под ложечку. — Еще одна… — проговорил он через силу, задыхаясь от смеха. — Еще одна глупая муха в паутине.

Конану кровь бросилась в голову. Забыв обо всем, он черным смерчем налетел на обидчика. Жесткие пальцы схватили плечо толстяка и тряхнули так, что зубы насмешника лязгнули, едва не прикусив язык.

— Тупая скотина, — проворчал хозяин убогого жилища, вытирая кровь, которая бежала струйкой из уголка рта. Он повел плечом, и пальцы варвара непроизвольно разжались. Толстяк нашел заветную бутыль и снова надолго припал к ней губами.

— Кажется, я укоротил твой язык, — усмехнулся киммериец.

Ответом ему было мрачное сопение. Шаркая ногами, хозяин хижины вышел наружу.

— И почему я терплю этого назойливого болвана? — донеслось недовольное бормотание. — Сожрал мой ужин. И хвороста нет, как нарочно.

Брюзжанье стихло. Слышно было, как стонут бревна под тяжелыми шагами. Что-то звякнуло. И вдруг потянуло соблазнительным запахом жареной птицы. Любопытство выманило Конана на площадку под навесом.

Толстяк склонился возле металлического чана и водил руками над вертелом с двумя птичьими тушками. Железный прут медленно вращался, подставляя то один, то другой утиный бок под красноватое жаркое свечение, испускаемое широкими ладонями. Птица на глазах подрумянивалась, соблазнительно шкворчал проступающий из-под кожи жир.

Колдун с кряхтением разогнулся, потер затекшую поясницу.

— На что приходится тратить Силу, — пожаловался он. — И все из-за тебя, сын осла.

— Ну-ну, толстяк, полегче, — добродушно огрызнулся варвар, которого позабавило необычное применение волшебного дара.

— Пес шелудивый… Пожиратель падали…

— Не лопни от злости, пузырь. То-то натечет жиру.

— Отрыжка крокодила.

Оба загоготали, проникаясь взаимным расположением. Толстяк стащил с вертела одну тушку и протянул Конану:

— Не люблю разговоров на пустое брюхо.

— Как мне тебя называть? — спросил Конан, сдирая зубами сочное мясо.

— Зови как вздумается. У меня нет имени. Ничего нет. Чужое тело и клочок разодранной пополам души. — На мгновение толстяк даже перестал жевать и посмотрел на жареную утку так, словно она была источником всех его злоключений. — Впрочем, я согласен откликаться на Гуго. Так звали одного полоумного побирушку.

— Хорошего же ты мнения о себе.

— Я такой же жалкий скот, как и все двуногие, да простит меня Митра. Хлебни лучше винца и растолкуй, какой демон занес тебя на болота.

В нескольких словах киммериец описал свои приключения и передал рассказ Симплициуса. Физиономия толстяка омрачилась:

— Вот оно что. Отмар свалил на меня свои пакости…

— Отмар?

— Да, это наше… это его имя. Точнее, имя того, кто по неразумию погубил себя.

— Значит; Тьма — в нем, а в тебе — Свет.

Человек, взявший себе имя юродивого, расхохотался.

— Из бронзы не получишь золота, даже если сумеешь разделить красную медь и белое олово. Бронза еще хотя бы чего-то стоит.

— Что-то я не возьму в толк…

— Все проще простого. Был человек. Ни плохой, ни хороший. Ученик великого мага. Он обокрал наставника — обманом проник в тайну, которую учитель хотел унести с собой в могилу. Сначала недоучке, отведавшему только вершков науки, хватало сообразительности использовать только то, что поддавалось его разумению. Но потом он возомнил себя светочем мудрости. А может, его толкали Темные Силы. Как бы то ни было, из одной посредственной души получились две убогие душонки, в которых всякого понамешано. Разница лишь в том, что я беспросветно ленив, а он от скуки измысливает все новые гадости.

Конан беспокойно заметался. Он только теперь заметил, что уже давно перевалило за полдень и небо начинает бледнеть.

— Почему Симп… этот твой Отмар не превратил меня в чудовище?

— Может, ты ему понравился? — хохотнул Гуго. — Хотя вряд ли. Ему по нраву только одна персона — он сам. Скорее всего, Отмар затеял игру. Хотел растянуть удовольствие.

Киммериец покачал головой в сомнении:

— Он был гостеприимен и тароват.

— Хороший хозяин откармливает скотину, прежде чем пустить на убой.

— Зачем он дал лодку? Я мог сбежать.

— На такой скорлупке? Первая же волна положила бы конец твоим странствиям. Думаю, Отмар надеялся, что ты найдешь своих спутников и вместо одной игрушки он заполучит сразу несколько. Знаешь, в здешних речушках водятся потешные рыбки. Выуживаешь одну, а другая цепляется ей за хвост. Можно на один крючок поймать сразу дюжину.

Конан уставился на темную воду, над которой висела белесая пелена тумана.

— Но я никого не нашел.

— Твои друзья сами угодили в ловушку. Кажется, я их видел. Иногда мне надоедает грязная конура. Я ведь здесь не по своей воле. Сначала Отмар выпихнул меня в эту жалкую оболочку — тело умирающего раба, потом загнал на болота.

— И ты позволил?

— Я мог бороться, но не победить. Мы равны по силе. Целясь в него, я попаду в себя. Представь, что у тебя есть брат, с которым ты вместе рос в утробе и в один день появился на свет. Смог бы ты отправить его к Нергалу, окажись он даже отъявленным негодяем?

— Не знаю, — покачал головой варвар. — А что ты видел?

— Я спустился вниз по реке, к самому устью.

— Это где деревья стоят в воде?

— Да. Вдоль берега на север проплыла лодка. Шестеро гребцов-кушитов и черноволосая женщина.

— Проклятье! Белит здесь. Неужели все пропало? Ты можешь снять чары?

Гуго покачал головой, пряча взгляд.

— Скажи хотя бы где они? Бродят в чаще?

— Возможно. Или Отмар прячет их в укромном месте. Видишь ли, каждого, кто попадает на остров, он подвергает обряду.

— Очищение?

— Вот-вот. Все, кто служит ему, были когда-то обычными людьми. Но иногда выходит так, что после очищения вместо покорной, бессловесной твари получается свирепый зверь. Ты сам встречал таких. Обычно превращение требует не больше Силы, чем я потратил, жаря уток. Однако для того, чтобы справиться с человеком, который обладает могучим духом, как ты, надо дождаться благоприятного расположения звезд или хотя бы полнолуния.

— То-то он просил подождать до полнолуния.

— Твои спутники… что они за люди?

— С ними легко не сладишь.

— Возможно, надежда еще есть. Если, конечно, ты успеешь отыскать их, пока не взойдет полная луна.

Кровавое око

На синем просторе

Сияет высоко

Над сумрачным морем.

И луч его красный

Сверкающей спицей

Меж Злом и Добром

Выжигает границу.

Книга Звезд

На закате следующего дня Конан причалил лодку у подножия черной скалы на западном берегу острова.

Гуго не знал, где можно прятать пленников, но двумя словами натолкнул киммерийца на разгадку.

«Отмар иногда заглядывает ко мне. Привозит еду и вино — пьяного можно не опасаться. К тому же он любит произносить долгие цветистые речи, а слуги не в состоянии оценить по достоинству его краснобайство. С таким же успехом можно витийствовать перед деревом. Так что все эти нескончаемые потоки слов он изливает на меня. Помню, он рассказывал о пещере в горах. Хвастал, что его Сила под землей становится необоримой. Я тогда был изрядно пьян и половину прослушал. Что-то он болтал про дракона. Хвост дракона или зубы… — Толстяк скроил ужасную гримасу, мучительно припоминая упущенное, потом просиял и шлепнул себя по лысине. — Ноздри! Ноздри дракона!»

При последних словах в памяти киммерийца вспыхнула яркая картина: скала, похожая на голову чудовища, и в ней два круглых отверстия, из которых вырываются струи пара. Он видел Ноздри Дракона, когда огибал остров в поисках Белит и моряков с «Тигрицы». Кратчайший путь к этому месту лежал вверх по реке, к ее истокам, и дальше через горы. Но варвар не мог выбрать его, потому что не был уверен, сумеет ли через ущелья, камнепады и ледники выйти точно к скале, извергающей пар. К тому же река текла совсем рядом с владениями Симплициуса, а преждевременная встреча с гандером не входила в намерения Конана. Он хотел сначала вызволить Белит.