Страница 38 из 64
— Вперед! Полный ход! — словно очнувшись, заорал Лейжес.
С помощью сигнальных флагов его команда была передана остальным. Теперь эскадра шла на предельной скорости. Туранский генерал кипел от бессилия, так как его кораблям еще предстояло преодолеть приличное расстояние, прежде чем воины смогли бы открыть стрельбу.
— Полный вперед! На врага! Мы должны выйти из полосы огня катапульт! Лучники! Стреляйте, как только они попадут в пределы досягаемости! Пусть эти проклятые катапульты перестанут стрелять.
Массивный обломок скалы попал в ряды гребцов позади генерала, оставив после себя кровавое месиво из расщепленного дерева и раздавленной плоти. Накренившись на один бок, «Мона-Осса» сбилась с курса, так как со стороны неповрежденного борта рабы продолжали грести. Следующий за ними военный корабль проскользнул мимо на расстоянии плевка. Его капитан с трудом избежал столкновения. В трюм триремы, находящейся слева от Лейжеса, попало зажигательное ядро, и из нее столбом повалил черный едкий дым. Пламя перекинулось на другие суда. Их клинообразный строй смешался и рассыпался. Теперь то тут, то там занимались тушением пожаров. А огненные шары продолжали падать.
Лейжес выкрикивал приказы и ругал гребцов за то, что они слишком ленивы. Катапульты стали попадать уже на полмили дальше вглубь строя. Бунтовщики обстреливали флот, превращая его в охваченную огнем развалину. Сами же они находились при этом еще слишком далеко. Стрелять по ним из луков было бесполезно. Но императорская эскадра упорно продвигалась вперед сквозь смертельный град. Весла дружно вспенивали волны.
Конан с удовлетворением наблюдал за эффектом, который производил заградительный огонь с барж. К этому времени катапульты стреляли уже не залпами, а каждая сама по себе. Это зависело от того, насколько быстро командам удавалось перезаряжать их. Несколько судов противника уже были заметно покалечены. Четыре из них, включая две триремы, пылали, как факелы. Внезапно легкий след на волне насторожил Конана. Это Лейжес приказал своим лучникам открыть огонь.
Слишком рано, так как все стрелы первого залпа, не долетев до цели, упали в воду перед медленно отходящими назад баржами.
— Вперед! — закричал киммериец. — Скорость лобовой атаки!
Его приказ передали на остальные корабли сигнальными флагами. Когда повстанческий флот двинулся навстречу императорскому, Конан крикнул своим лучникам, чтобы те приготовились стрелять. Через минуту эскадра Лейжеса будет слишком близко для того, чтобы отступающие катапульты могли продолжать свой огонь. Но к тому времени мятежники уже смогут пустить в ход луки.
Конан рассмеялся в предвкушении жаркой битвы. Он весь горел от нетерпения. Палубы его кораблей были предусмотрительно покрыты толстым слоем мокрого песка, чтобы впитывать кровь, которая скоро польется ручьем. Если бы не эта мера, было бы так скользко, что не удалось бы и шага ступить. Все основные мачты сняли. От ударов при столкновениях они могли сломаться и упасть на головы бойцов. Рассекая волны под ритмичные удары весел, корабли Конана надвигались на императорский флот на скорости порядка четырех узлов. Кости были брошены, и битва неминуема.
Когда армады начали сходиться, град стрел с императорского флота посыпался на отступающие баржи. На одной из них воин, пронзенный стрелой с железным наконечником, опрокинулся на жаровню, которую использовали, чтобы поджигать снаряды. К несчастью, она упала в трюм. Рассыпавшиеся угли тут же подожгли неизрасходованный запас промасленных снарядов. Внезапно баржа взорвалась с оглушающим ревом, превратившись в столб яркого пламени, из которого доносились только вопли гибнущих людей и шипение масла.
Бесстрашно, не боясь свистящих стрел, с остальных барж продолжали стрелять до тех пор, пока повстанческие военные корабли, обойдя их, не оказались в зоне заградительного огня. Будучи бесполезными при ближнем бое, баржи отошли к Призарту, прежде чем императорскому флоту удалось отомстить им за свои потери.
Два флота сошлись друг с другом под смертоносным дождем стрел и острых камней, выпущенных из небольших метательных машин, которые были установлены на палубах. Разгорелась битва не на жизнь, а на смерть.
Первоклассная императорская трирема врезалась в переделанный из торгового судна корабль, случайно выскочивший вперед, опередив своих боевых товарищей. Его сломанный корпус сначала почти вылетел из воды от удара, а затем быстро пошел ко дну. Две галеры с двумя рядами весел столкнулись практически лоб в лоб. Корабль повстанцев остался качаться на воде. В носу его зияла огромная пробоина. Второе судно сразу пошло ко дну. Приказы держать скорость лобовой атаки тонули в воплях людей и оглушительном треске расщепляемой древесины.
Громко выкрикивая команды, Конан направил свой флагманский корабль на ближайшую к нему вражескую трирему. Достигнув скорости лобовой атаки, в самый последний момент его гребцы быстро втянули весла внутрь, а Конан слегка повернул руль вправо. «Айра-Тейвинг» поменяла направление и легко скользнула вдоль борта противника, разбив в щепу все весла вражеского судна и покалечив его гребцов. В долю секунды она проскочила мимо чужого борта. На «Айре-Тейвинге» снова погрузили весла в воду, и трирема Конана быстро ушла от возмездия, оставив обездвиженный императорский корабль на растерзание более мелкими судами бунтовщиков.
По всему бурлящему полю битвы повстанческие корабли выполняли подобный маневр, но не у всех он прошел столь же успешно. Зацепленный абордажными крюками, «Хаст-Эндаб» был зажат между двумя триремами прежде, чем успел снова пустить в ход свои весла. Воины императора хлынули на его палубу сразу с двух сторон. На помощь пойманному в ловушку военному кораблю устремились два переоборудованных торговых судна, и все это сборище уже стало напоминать плавучий остров. Под градом стрел повсюду шла жестокая рукопашная схватка. Воздух был наполнен криками боли, ужаса и ненависти, лязгом стали и треском дерева.
«Мона-Осса» вступила в бой несколько позже остальных. Лейжес потерял время на то, чтобы наскоро устранить ряд повреждений, заменить весла, посадить новых гребцов. Увидев императорский флагманский корабль, Конан отдал приказ идти в лобовую атаку, намереваясь захватить его и тем самым деморализовать неприятельский флот. Лейжес вовремя заметил направляющуюся к нему на большой скорости вражескую трирему, но маневренность его судна теперь значительно ухудшилась, и он не смог избежать удара.
Со страшным грохотом столкнулись два флагманских корабля. Но этот грохот был заглушен боевыми криками солдат. Враждующие стороны ринулись в атаку друг на друга. На обеих палубах закипел отчаянный рукопашный бой.
Конан бросился в самый центр схватки. Двуручным мечом он прокладывал себе путь на императорский корабль. Не сомневаясь, что сможет орудовать длинным тяжелым клинком и одной левой рукой, Конан отбросил в сторону щит и поднял абордажную саблю; лежащую на палубе возле погибшего солдата. За долгие годы жизни он натренировался действовать правой рукой не хуже, чем левой, что делало его смертельно опасным противником в ближнем бою. Те, кто набросился на него, вскоре убедились в этом.
Тесня вражеских воинов, Конан добрался до высокой носовой части своего корабля и спрыгнул на палубу «Моны-Оссы». На него сразу накинулись императорские солдаты. Киммериец срезал первого двуручным мечом и, успев отбить атаку второго, нанес ему смертельный удар в живот абордажной саблей. Затем, быстро обернувшись, он отразил стремительный выпад третьего и пронзил его длинным лезвием меча. Приказав своим людям следовать за собой, Конан врезался в плотные ряды вражеских воинов, оставляя после себя кровавый след. Искаженные злобой лица и сверкающие клинки кружились вокруг него в алом водовороте. В самом начале ему пришлось совсем не сладко. Кольчуга северянина пока еще выдерживала, но оголенная плоть уже кровоточила от неглубоких ран и порезов. Впрочем, это была небольшая плата за жизни, которые взял он. К счастью, вскоре на помощь подоспели воины из его команды, хлынув через борт императорского корабля.