Пленники бездны

Сознание вернулось к Конану резко — словно вспышка света пробилась сквозь сомкнутые веки. Он ощутил в пальцах рукоять меча, который так и не выпустил во время падения, приготовился к схватке и открыл глаза.

Ченгар Бхутт сидел в кресле посреди комнаты. Руки его были крепко привязаны к подлокотникам, лицо было пепельно-серым, в глазах застыло выражение смертельного ужаса. Рядом с ним стояли два человека, внешность которых напоминала погибшего прошлой ночью Вонху.

Один из них с угрожающим видом обернулся к киммерийцу. В его руках появились два широких кинжала. Конан приготовился отражать нападение, когда из угла комнаты раздался голос, произнесший несколько слов на неизвестном Конану языке, и человек, слегка поклонившись, вложил оружие в ножны.

— Вставай, располагайся поудобнее и будь спокоен. Здесь тебе ничто не угрожает, — произнес тот же голос позаморийски. Конан взглянул в дальний угол комнаты. На невысоком диване сидел еще один уттарец. Не только повелительный тон, но и вся манера держаться выдавали в нем предводителя.

— Ты, наверное, Конан-киммериец,— медленно проговорил предводитель, — а я — Кху Бор, сын правителя, или, как говорят в этих местах, короля, Уттары.

Конан осторожно, не выпуская из рук меча, присел на низкий табурет.

— Убийца, которого послал за тобой этот торговец чужими тайнами, оказался не так ловок, как он рассчитывал, — говорил принц. — Я ожидал этого. Если ты смог победить Вонху — лучшего бойца Уттары, то вряд ли тебя мог бы остановить еще кто-то. Ты, наверное, уже догадался, что история, которую тебе рассказал этот, — ленивым жестом Кху Бор указал на скорчившегося под его взглядом вендийца, — далека от истины. Как все люди, которые знают жизнь по чужим словам, он был уверен, что молодой северный варвар поверит в любую ложь. Но доблесть состоит не только в мышцах, но и в уме. Ты сразу понял, что он лжет? — Конец фразы вопросительно повис в воздухе.

— Мать Тауруса умерла несколько лет назад, а любовницей его была шлюха из Лабиринта, которая на следующий день после его гибели забыла о нем. Сейчас она живет в веселом доме, посвященном Деркэто, — коротко ответил Конан.

— Полагаю, нужно рассказать тебе, что же происходит на самом деле. Ты уже знаешь, что в этих сапфирах содержится судьба Уттары. В старинных преданиях говорится, что один из них был подарен моему далекому предку спустившимся к людям Рудрой. Бог предрек, что этот король и его потомки будут править Уттарой до тех пор, пока сохранят сапфир. Впоследствии король приказал добыть семь других камней и огранить их так, чтобы невозможно было найти различия между ними; на случай, если какой-нибудь дерзкий вор задумает похитить божественный сапфир. Так что подлинную ценность представляет всего лишь один из камней, но никто не знает, какой именно, — с невеселой усмешкой говорил Кху Бор.

— Известно тебе и о том, как камни попали в сокровищницу короля Меру, — продолжал принц. — Оттуда их случайно, не подозревая о значении сапфиров, украл Таурус, которого недаром называли королем воров, — больше никому не под силу было бы совершить такой подвиг.

После того как мой отец был вынужден отдать сапфиры королю Меру, он обратился к знаменитому вендийскому магу и мудрецу Иарху с просьбой помочь ему вернуть камни. С помощью своей магии Иарх узнал, что камни похищены из сокровищницы немедийцем Таурусом. Проследить дальнейший путь сапфиров он не смог.

Шло время, и отец почти смирился с тем, что сапфиры утрачены. Но однажды от Иарха пришла весть, что он нашел след сапфиров. Я немедленно отправился к нему, но застал его уже мертвым — даже великие мудрецы подвержены старости. Его сын — вот этот толстяк — не унаследовал мудрости отца, но компенсировал ее своей хитростью и жадностью. Перед смертью отца он узнал у него, где находятся сапфиры, но ничего мне не сказал об этом, а предложил найти их и продать. Мне ничего не оставалось, как согласиться. Но, подозревая обман, я приказал следить за ним. Вскоре я узнал, что он вступил в переписку с королем Меру, которому также предложил вернуть сапфиры, похищенные из его сокровищницы. Я понял, что верить ему нельзя. Даже если бы я предложил большую цену, то не мог бы быть уверен, что он вернет сапфиры. Поэтому, когда он собрался в путь, я с несколькими спутниками последовал за ним.

У своего отца он научился нескольким простейшим магическим приемам, но считал себя равным истинным Посвященным. С помощью магии он понял, что законные владельцы сапфиров следят за ним,— продолжал Кху Бор,— и выбрал единственного человека, который способен был опередить нас, а при необходимости — и отобрать камни. Надо признать, что он не ошибся в выборе. В конце концов камни вернулись к своему хозяину,— продолжал принц.— Прими же в знак моей благодарности этот дар. И я, и все мои родственники многим обязаны тебе. Показав этот браслет любому из нас, ты получишь все, что потребуешь. И я надеюсь, что мне когда-нибудь удастся более достойно отблагодарить тебя.

Он снял с запястья массивный золотой браслет и протянул его Конану. По форме браслет напоминал длинный лист лотоса, на котором были изображены сцены охоты. Мелкие человеческие фигурки были исполнены с величайшим мастерством. Разглядеть детали можно было, только внимательно вглядевшись. Издали же они сливались, образуя причудливые узоры. Конан поклонился и пробормотал несколько слов благодарности. После небольшой паузы принц продолжал:

— Мои воины отправились на кладбище одновременно с тобой. С одним из них ты столкнулся в шахте. Вонху знал, что в эту ночь оживают ларвы и как можно от них спастись. Это простейшая магия, известная почти каждому уттарцу. Но ты опередил его, и ему не удалось отобрать сапфиры. Его помощники побоялись вступить в схватку с тобой, но унесли тело своего товарища, когда ты погнался за подосланным убийцей, — Принц замолчал. Взгляд его стал отрешенным.

— Вонху был мне ближе брата, — наконец продолжал он.— И одного этого хватило бы, чтобы я покарал человека, виновного в его смерти. Но есть и еще одна причина. Законы магии требуют, чтобы один из тех, через чьи руки прошли похищенные камни, был убит и кровь его окропила сапфиры. Иначе проклятие падет на их владельца. Эта кровь — цена камней, возмездие за кражу. Вот почему Ченгар Бхутт, этот мелкий вендийский чернокнижник, нанял убийцу и послал его по твоему следу.

Конан повернул голову и пристальным взглядом посмотрел на тучного вендийца. Глаза Ченгар Бхутта, казалось, были готовы выскочить из орбит, лицо перекосилось, рот открывался в беззвучном крике. Мешочек с сапфирами по-прежнему лежал у него на коленях. За спиной раздался тихий смех принца.

Киммериец отвернулся. Выражение тупого животного ужаса, застывшее в глазах вероломного толстяка, вызывало у него омерзение, такое же, как возникает при виде ядовитого паука. Один из уттарцев подошел к окаменевшему Ченгар Бхутту, высыпал из кошеля сапфиры ему на колени, затем наклонился и четким движением молниеносно перерезал горло вендийцу. Хлынувшая кровь залила сапфиры. Один из них вспыхнул ярким синим пламенем, когда на него попала кровь. Второй уттарец сложил сапфиры в кошель и с поклоном протянул его принцу.

— Пойдемте,— произнес Кху Бор,— здесь нам больше нечего делать.

Спускаясь по лестнице рядом с принцем (двое слуг следовали в почтительном отдалении), Конан ловил на себе изумленные взгляды постояльцев. Они откровенно завидовали молодому варвару — приезжий вельможа решил обзавестись телохранителем, который будет жить, обласканный богатыми дарами. Словно читая их мысли, принц предложил Конану поступить к нему на службу. Конан довольно успешно сделал вид, что не расслышал предложения.

— Ты говоришь, что обладаешь большими познаниями в магии,— сказал Конан, оставив без внимания слова принца.— Там, в шахте, я столкнулся не только с ожившими ларвами, но и с другими загадочными вещами.

Он коротко рассказал о пещерном лабиринте и о схватке с неизвестным чудовищем, которая чуть было не завершилась его смертью. Лицо принца утратило невозмутимость, в глазах засветилось неподдельное изумление, какое возникает у чародея, когда он узнает о существовании неизвестного ему источника магической силы.