Страница 8 из 26
Только тогда Конан поднялся и побежал по пескам. Он продолжал следить за горизонтом, высматривая возможных врагов. Но никого поблизости не было. Наконец Конан достиг источника и трех пальм. Здесь все еще стоял запах распаленных лошадей. Казалось, даже вода его источает. Конан встал на колени и сунул голову в воду. Несколько мгновений он оставался так, а затем начал пить. Он отхлебнул пару глотков и посидел под навесом, натянутым между стволами двух пальм. Затем наполнил мех и выпил еще немного воды из горсти. И еще, и еще…
Это было блаженством. Нужно встать, сонно подумал Конан, и привести сюда Олдвина. Пусть бритунец тоже испытает счастье.
Он боролся со сном. Слишком хорошо. Это опасно. Кроме того, вода может оказаться заколдованной. Неизвестно еще, что за люди — владетели этого оазиса.
Усилием воли Конан заставил себя подняться на ноги и побежать обратно в пустыню, к своему спутнику.
Олдвин вскочил на ноги, завидев его.
— Что нового?
— Выпейте свежей воды, — сказал Конан. — Мы идем к оазису. Нужно отдохнуть. Наш Заграт, оказывается, шпионит для грабителей. Рассказал им о двух богатых караванах, которые скоро пройдут здешними дорогами.
— Какой негодяй! — воскликнул Олдвин. — Полагаю, теперь наш долг — предупредить караванщиков.
— Нет, — остановил его Конан. — Мы не успеем вернуться в Шадизар вовремя. Да и поверят ли нам? Если эти караванщики действительно таковы, как расписывал их Заграт, — то есть скупы, — то никакие уговоры не заставят их нанять дополнительных солдат.
— Так что же делать? — растерялся Олдвин.
— Продолжать наш путь, — ответил Конан. — Если богам будет угодно, то пути наши и тех караванов пересекутся — и тогда пусть поберегутся Заграт и его шайка!
Они провели в оазисе больше колокола. Конан хотел, чтобы его спутник набрался сил, но куда там! Олдвин все время вздрагивал и озирался в ожидании, не появятся ли разбойники. При этом бритунец уверял своего спутника, что совершенно спокоен, не испытывает ни малейшего страха и готов хоть сейчас отправиться в дальнейший путь.
В конце концов, Конан внял этим призывам.
Киммериец знал направление, а следы сразу двух всадников говорили ему о том, что он не ошибается.
Солнце опустилось за горизонт, и пустыню окутала желанная прохлада, но затем эта прохлада сменилась холодом. Лязгая зубами, Олдвин проговорил:
— Мне кажется, вчера было не так холодно.
— Вчера мы гонялись за пустынными собачками, поэтому согревались, — ответил Конан, у которого тоже зуб на зуб не попадал.
— Нет, собачки были позавчера, — подумав, сообщил Олдвин.
— И правда, — согласился Конан. — Вероятно, дело в том, что здесь часто дует особенный ветер. Говорят, поблизости иногда раскрывается вход в Серые Миры, куда может провалиться даже живой человек.
— Вы такое видели? — жадно спросил Олдвин.
— Не совсем, но видел человека, который, несомненно, заглядывал туда, — был ответ варвара. — Передохнем немного. Мне кажется, вы здорово утомлены. А я ночью плохо различаю следы на песке.
— Я их и днем-то не различаю, клянусь Белом, — пробормотал Олдвин. — А тут такая тьма!
Они прилегли на песок, все еще горячий, и заснули почти мгновенно. Минувший день вымотал их.
Утром их разбудил солнечный свет. Солнце не встало над горизонтом, а как будто стремительно ворвалось на небо: так вбегает в покои к царским детям прислужница и сдергивает с окон шторы, крича: «Скорей вставайте! Царь вышел из своей опочивальни и желает немедленно видеть своих отпрысков!»
Конан сел, поморгал и замер.
Прямо перед ними расстилался оазис.
— Нет! — прошептал киммериец. Он встал и, подойдя к своему спутнику, растолкал его.
Олдвин спал, разметавшись и похрапывая, но при первом же прикосновении руки варвара вскочил на ноги.
— Что случилось? — завопил он сипло. — Враги? Нападение? Где меч?
— У вас нет меча, — напомнил ему Конан.
Олдвин схватился за пояс и нащупал там кинжал. Прикосновение рукояти волшебным образом успокоило его. Он сел на песок и скрестил ноги, подражая Конану.
— Ну так что происходит? — осведомился он.
— Посмотрите, — ответил Конан, указывая на оазис.
— Куда? — спросил Олдвин.
— Вот сюда, — Конан махнул рукой в сторону пальм и красиво обложенного камнями колодца. — Видите?
— Вижу, — сказал Олдвин.
— Что вы видите? — уточнил Конан. Его немного удивляла холодная реакция Олдвина. По мнению варвара, бритунец должен был испустить сдавленный крик, а затем броситься к воде и пальмам и начать выискивать упавшие кокосы.
Но Олдвин продолжал сидеть совершенно равнодушно и взирать то на физиономию киммерийца, то на чудесный островок зелени и влаги.
— Что я вижу? — переспросил Олдвин. — По-моему, вы считаете меня глупцом! Что ж, я сам виноват. Должен был догадаться, что мои знания и ученые степени, полученные в Бритунии, здесь ровным счетом ничего не значат. Да разве такой варвар, как вы, — не в обиду вам будь сказано, — можете понять, что означает «бакалавр»? А я даже не бакалавр, а доктор наук!
— О, доктор, — буркнул Конан, задетый этими словами.
— Ну вот, видите! «Доктор»! И все здесь, едва лишь слышат про «доктора», сразу начинают рассказывать о своих болезнях! Как будто доктор только лечит!
— А что, это не так?
— Нет! — Бритунец выглядел безутешным. — Доктор еще и много знает. Понятно вам? И не только о болезнях. Итак, возвращаюсь к изначальной мысли… Я был готов ко всеобщим насмешкам. В конце концов, даже в ученой среде это принято. Но вы, Конан, переплюнули всех. Показываете мне голый песок и вопрошаете: «Что это такое?» Ну так я вам отвечу. Это — голый — песок! Вот что это такое!
Последние слова он буквально выплюнул Конану в лицо.
Киммериец побледнел.
— Вы хотите сказать, что видите такую же пустыню, как здесь или там? — Он махнул рукой, указывая по разным направлениям.
— Именно. А вы разве видите что-то иное? — вскинулся бритунец. — Только не надо меня разыгрывать и говорить, будто…
— Я вас не разыгрываю, — отозвался Конан. — Просто я… — Он опустил голову. — Я вижу вовсе не пустыню. Прямо передо мной — оазис с колодцем и пальмами…
— Какими? — осведомился бритунец.
— Что? — не понял Конан.
— Какие там пальмы? — уточнил Олдвин.
— Кокосовые… А это имеет значение?
— Не знаю. Не знаю! — ученый раздраженно забарабанил пальцами себя по колену. — Понятия не имею! Пальмы как пальмы, да? Только кокосовые? Характерно ли это для миражей?
— Вопрос в другом, — сказал Конан, — мираж ли это.
— Разумеется, мираж! — объявил бритунец. — Будь иначе, мы оба видели бы одно и то же.
— Миражи — это не галлюцинации, миражи являются сразу обоим, — ответил Конан.
— Стало быть, у вас галлюцинация.
Конан покачал головой.
— У меня не бывает галлюцинаций…
— Голубчик, они у всех бывают, — примирительным тоном заметил Олдвин. Он был заметно счастлив оттого, что оказался «нормальнее», чем Конан-варвар.
Конан помолчал немного, а после решительно встряхнулся и встал.
— Не нравится мне эта штука.
— Думаете, дело не в вас? — спросил Олдвин.
— Думаю, дело в этих песках, — был ответ киммерийца.
Он взял камень и бросил его. Песок как будто расступился перед тяжестью, а затем с глухим всхлипом сомкнулся над ним.
— Зыбучий песок, — прошептал Конан. — Как хорошо, что ночью мы решили передохнуть. Сделали бы в темноте пару шагов вперед — и глядишь, эти пески сошлись бы над нашими головами.
Олдвин сказал:
— Что-то мне, это самое, нехорошо… Я полежу немного.
И он улегся, заложив руки под голову. Некоторое время они оба молчали. Потом Олдвин прервал безмолвие:
— Интересно, а почему видение вам явилось, а меня проигнорировало?
— Потому что я варвар, — был ответ. — У меня дикарское чутье на ловушки.
— А, ну конечно, — пробормотал ученый бритунец. — Хотя ведь бывает же чутье на какие-нибудь важные научные факты, правда? У нас в Академии был один академик, он хорошо разбирался в свойствах жидких веществ…