Страница 18 из 91
Он волновался. У Сеславина в глазах плясали огни лампад. Он третий год участвовал в состязаниях мечеборцев, и ему еще не верилось, что он наконец-то взял верх.
Сеславин нагнулся, Ярвенна осторожно возложила венец на его темно-русые волосы и легко прикоснулась к ним рукой. Он почувствовал: она ободряет его, чтобы он не волновался так сильно. Теперь воин весны должен был посвятить свою победу и венец «хозяйке» — то есть самой даргородской земле.
Сеславин внятно, уже без запинки сказал:
— Слава тебе, пресветлая Ярвенна, что провела нас через тьму и холод зимы. Посвящаю тебе свою победу над силами мрака.
Победитель склонился у алтаря. Ярвенна отчетливо, в полной тишине проговорила:
— С тобой, витязь, благословение Даргорода и его хозяйки.
Когда Сеславин выпрямился, Ярвенна подала ему чашу с вином, и он немного пролил из нее в золотую миску перед образом и сам отпил глоток. Потом чашу взял из его рук стоявший рядом служитель.
Обряд завершился. Ярвенне пора было уходить и снова становиться обычной девушкой, деревенской полукровкой-полынницей. На прощание она кивнула Сеславину — и растаяла в алтарных вратах.
Сеславин позвал друзей отметить победу в большой трактир неподалеку от Старой площади. Но там, за длинным столом, уставленным кувшинами и блюдами, Сеславин повесил голову и сперва еще вяло поднимал здравицу вместе со всеми, а потом совсем отставил от себя блюдо с угощением и чашу.
— Эй, дружище, не спи, — попробовал расшевелить его один из приятелей.
Сеславин остался сидеть боком к столу, соболий плащ, в котором он праздновал победу, сполз и висел на одном плече.
— А с плащом ты что будешь делать? — допытывался другой приятель.
— На стену прибью, как звериную шкуру, — нехотя ответил Сеславин. — А поверх свой меч — вроде как боевой трофей.
— Он влюбился в премудрую и дивную Ярвенну, — пошутил кто-то из друзей.
Сеславин промолчал. Да, Ярвенна… Вышла к нему в сиянии из алтаря, прикоснулась к его волосам. Ободрила его, когда он волновался, что на людях забудет слова или порядок обряда.
Сеславин, как сказочный богатырь на пиру, продолжал сидеть за столом с поникшей головой. В его душе все больше крепло решение вернуться в храм — дознаться у священника, кто была нынешняя Ярвенна и нельзя ли увидеть ее еще раз.
Охваченный внезапной решимостью, он поднялся из-за стола, нетерпеливо простился с друзьями и вышел на улицу. Дорога была уставлена фонарями. Крупный белый снег сверкал в их лучах и мягко кружился в воздухе.
Сеславин быстро шагал, запахнувшись в соболий плащ, глубоко вдыхая свежий зимний воздух. Стояли праздничные дни, по пути то и дело попадались гуляющие пары и целые компании.
Священник уже запирал двери храма. Сеславин кинулся к нему. Священник обернулся и при свете фонарей сразу узнал парня:
— А, чемпион? Что-нибудь забыл?
— Я хотел спросить: та девушка, которая была Ярвенной сегодня — вы не знаете, где она живет? Как ее зовут?
Священник будто бы и не удивился:
— Зовут ее Ярвенна из Лесной Чаши. Учится в университете.
— В каком?
Священник улыбнулся:
— К сожалению, не знаю, ее ведь по жребию выбрали. Знаю только, что студентка. Найдешь.
Вскоре Сеславин и вправду нашел ее: в том же университете, куда сам поступил вольнослушателем. Ярвенна училась на факультете экологии и природопользования.
Сеславин рос без родителей. Ему было десять лет, когда его отец и мать погибли в пламени лесного пожара.
Накануне была сильная гроза. По небу промчались громницы. Они зародились где-то там, в сердце грозы, и летели среди темно-синих туч верхом на мышастых и вороных лошадях. Громницы были самые загадочные из земнородных: вся их жизнь проходила в одной короткой скачке по небу.
Люди выбегали из домов под дождь, чтобы посмотреть на мчащуюся по небу орду.
В тот день молния ударила в старое дуплистое дерево в чаще хвойного леса. Начался пожар, одно за другим охватывавший пропитанные смолистым соком деревья. Иглы вспыхивали с треском, сосны обугливались и рушились. Огонь бушевал так, что пожарные оказались не в силах его потушить, и ветер осыпал Даргород пеплом. По радио объявили тревогу. Молодые родители Сеславина вместе с соседями ушли на борьбу с огнем.
Лесные пожары не только губили народное добро. В них выгорали заветные места леса, локусы, где обитали лесовицы и дубровники. Людям было жаль этот безмолвный и почти невидимый народ, соседей по миру, с которыми они давно породнились. Сеславин не знал наверняка, но был уверен: его отец и мать погибли, когда пытались отстоять от огня локус.
У Сеславина оставались родственники. Но уехать жить к ним означало перейти в новую школу и расстаться с друзьями со двора. Пришлось бы бросить все дела, которые были задуманы у них с одноклассниками, кружок по двоеборью и любительский театр, где Сеславин, правда, был не актером, а помощником осветителя… Ему хотелось остаться, и остаться можно было в детском доме.
Детский дом старался не вырывать ребят из привычной жизни. Они не только ходили в обычные кружки и школы, но, отпросившись у воспитателей, отправлялись гулять с друзьями во дворы.
В действительности детский дом был не домом, а городком за низкой оградой, с садом и огородом, игровыми площадками и ристалищем, библиотекой, в которой можно было готовить уроки.
— Сажали грядки, много чего из мебели делали в мастерских, швейная была, — рассказывал Ярвенне Сеславин. — Овощи на кухне мы сами чистили. Окапывали яблони в саду, а урожай собирать — вот было весело! Варенья у нас всегда много варили. Как будто это наш собственный поселок, нашего племени, что ли. А в свободное время, — вообще-то оно все равно оставалось, — мы чего только ни придумывали! Я здорово играл в городки, — похвастался он. — Я и теперь нет-нет загляну к нашим. Многих помню еще малышней. Когда я заканчивал школу, мы им носы вытирали и штаны подтягивали — а сейчас уже ростом с меня. И биту бросают не хуже!
Еще в детстве у Сеславина открылся особый дар. Он умел облекать сиянием предметы. На Земле Горящих Трав Армилл просил Сеславина продемонстрировать эту способность в лаборатории. Парень прикосновением руки заставил сиять металлический, деревянный и каменный шары, которые нарочно были взяты для эксперимента. Сеславин сказал, что материал ему безразличен, шары будут светиться примерно сутки, понемногу тускнея.
Сеславин знал, что способности, которые в будущем сможет развить в себе все человечество, сначала проявляются только у некоторых людей. Больше всего Сеславина интересовало, что люди будущего будут делать с этой способностью? Зачем она нужна?.. Например, заставлять светиться праздничные гирлянды или игрушки, которые вешают на "Ярвеннино дерево". Вот почему в школьном любительском театре Сеславин стал помощником осветителя.
После выпуска Сеславин получил жилье: квартиру в кирпичном пятиэтажном доме. Окончив строительное училище, он стал работать каменщиком-штукатуром в одном из строительных товариществ.
Отпуска Сеславин с тех пор проводил в добровольческих молодежных артелях. Это был отличный способ повидать разные края и завести новых друзей. Сеславин уже побывал на раскопках в древних катакомбах под Звониградом. Артельщики делали тяжелую работу: разбирали завалы, копали, сооружали перекрытия в темных, готовых осыпаться, коридорах. Сеславин увидел старинное оружие, доспехи и керамические черепки с рисунками, ученые прямо на месте прочли для артельщиков несколько лекций.
Но и другие поездки пришлись ему по душе. Кроме Звониграда, Сеславин успел съездить в Витрицу и в область Залуцка, оба раза — на стройку. Когда в Хельдерике произошло наводнение, Даргород объявил набор добровольцев на помощь хельдам. Сеславин явился на сборный пункт. Артельный опыт и строительное ремесло сослужили ему хорошую службу: его записали в добровольцы да еще дали под начало бригаду.