Страница 9 из 33
Регентш всегда можно опознать по одежде, прическе, по белому платку, сильной бледности, по высоко поднятой голове, по осанке и стремлению всеми силами показать себя.
Иконописки
В семинарии есть еще и иконописная школа, где девяносто процентов учащихся составляют девушки. На местном сленге воспитанниц иконописной школы называют иконописками.
Они, наоборот, всем своим видом и поведением показывают, что мужеский пол им совершенно безразличен и пришли они учиться иконописному делу, а не женихов искать. Они сутулятся, мимо ребят пробегают с поспешностью, опуская глаза в пол, подчеркивая свое глубокое безразличие. Многие иконописки действительно не собираются замуж и мечтают о монашестве. Для них это особый образ жизни и серьезное призвание. В школу приходят и зрелые женщины, с серьезным художественным образованием, решившие посвятить жизнь исключительно иконописи, но такие в качестве невест вообще не рассматриваются. Некоторые девушки из иконописной школы ведут откровенно подвижнический образ жизни: встают ежедневно в половине шестого (за полтора часа до официального подъема) и идут в Лавру на братский молебен. Некоторые отказываются от употребления мясной пищи, подражая древним иконописцам, таким как преп. Андрей Рублев или Феофан Грек. Поэтому в трапезной семинарии предусмотрен отдельный монашеский стол (без мясного).
Одеваются они совсем не так, как регентши. Для иконописной школы не существует правила «белый верх, черный низ». Поэтому головной платок обычно темных тонов, совсем непрозрачный и туго затянут вокруг шеи, как у колхозниц из довоенных фильмов. Юбки, как правило, особенно длинные, почти до пола. Вместо блузок — свободные кофты и свитера навыпуск, так называемый хиппи-стиль. Из-за неприступного вида многих студенток семинаристы побаиваются с ними знакомиться или знакомятся через посредников, тщательно разведав, желает девушка замуж или готовит себя к монашеству и ухаживать за ней бессмысленно. Тем не менее, матушками иконописки становятся часто.
Кстати, студентки регентской и иконописной школ могут снимать жилье в городе, если материальное положение позволяет. Семинаристам же проживать в городе разрешается только в случае женитьбы.
Иконописки по студенческим меркам, в отличие от бедных регентш и семинаристов, всегда считались самыми обеспеченными. Еще во время учебы многие из них находят рынок сбыта для своих работ. Поэтому хитом сезона в иконописной школе середины девяностых (не знаю как сейчас) являлось, например, приобретение дорогой шубы — символа устойчивого и независимого материального положения. Но чтобы успешно находить покупателей, необходимо обладать определенными коммерческими способностями, которые есть далеко не у всех. Я была знакома с двумя такими преуспевающими студентками. Обе они были поповнами из многодетных семей, не избалованными материальными благами в родительском доме. Но коммерческий талант у них был недюжинный, что позволяло им не только безбедно существовать и снимать квартиры в городе, но и приобретать вожделенные предметы роскоши, о которых говорилось выше, и которые были, конечно, поводом для зависти коллег по цеху. Обе они по окончании иконописной школы вышли замуж и стали матушками. С будущими мужьями они познакомились здесь же, в семинарии, по традиционной схеме. Самое интересное, что обе ныне живут за границей, правда в совершенно разных концах мира.
А как быть тем, у кого нет шансов попасть ни на регентское отделение, ни в иконописную школу, а познакомиться с семинаристом и выйти замуж ну очень хочется? Здесь есть еще несколько вариантов — например, устроиться на работу в семинарию: уборщицей, посудомойкой, библиотекаршей, гардеробщицей или медсестрой. Конечно, семинаристы все равно более охотно выбирают себе невест из регентш, так уж повелось, но шанс есть, особенно если девушка красива и умна.
Как знакомятся на семинарской кухне
Эта тема заслуживает особого рассказа. В семинарской столовой развернут запасной плацдарм для знакомства с учащимися, поэтому устроиться туда на работу сложнее, чем в кремлевскую. А для чего еще там работать?
Это единственная столовая в России, куда приезжают работать девушки со всей страны, в том числе из бывших союзных республик. Представляете, посудомойка из Челябинска или из маленькой молдавской деревушки. Удивительно, но факт. Как уже говорилось, в столовой семинаристы не только трапезничают, но и проходят послушания по чистке овощей и отмыванию грязных котлов. Это романтичное занятие может повлечь за собой романтичные отношения, но не с котлами, конечно. Казалось бы, идиллическая картина: драит воспитанник жирный котел, ныряет туда почти с головой, только пятки сверкают, а мимо проплывает, словно пава, с тележкой, доверху наполненной грязной посудой, красавица-посудомойка. В белом халатике, кружевном платочке, брови черные, глаза задорно горят, кудри вьются — ну как тут не познакомиться и не пойти на свидание после тяжелого трудового дня?! Но… По правде говоря, семинаристы с посудомойками и официантками знакомятся совсем не так. Драя котел или чистя тонну картошки, воспитанник совсем не обращает внимания на прекрасный пол; в такие моменты жизни бывает только одно желание — скорее доползти до койки. Но, учитывая, что семинаристы, как спаниели, хронически голодны, то они стараются дружить с прекрасными работницами семинарской кухни… со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Раз уж зашла речь о знакомствах на кухне, придется рассказать об одном достаточно удачном кухонном знакомстве.
Несостоявшаяся невеста
Познакомилась я с Оленькой в пригородной электричке — мы возвращались вместе из одного известного монастыря, куда ездили в паломничество. Разговорились: оказалось, что обе мы были студентками первого курса: она — престижной финансовой академии, а я — чуть менее престижной медицинской. У нее родители были верующими, но из тех, кто только-только пришел к вере. Мои же родители были неверующие. Ее отец — начальник крупного предприятия. Мой отец — бизнесмен. Так что у нас ней было много общего. А еще у нее был жених в семинарии, а у меня жениха не было, но я тогда уже хотела, чтобы был, и именно в семинарии. Стали мы с ней дружить и вместе ездить то в паломничество в тот известный монастырь, то в Лавру к ее жениху. А познакомилась она с Георгием (так звали жениха) у себя на приходе, рядом с домом. Рассказывала, что он некоторое время прислуживал в алтаре и как-то раз сам подошел к ней и предложил дружбу. Сказал, что поступил в семинарию и собирается стать священником. Вот она теперь регулярно к нему в семинарию на свидания и ездит. До семинарии закончил Георгий Нахимовское училище, выправку имел военно-морскую и очень любил строгость и дисциплину, был весь правильный до скрежета зубовного и любил тельняшки носить.
А Оленька, хоть и была студенткой финансовой академии, но строгостью и дисциплиной иногда тяготилась. Так они дружили года три, но когда дело дошло до предложения, Оля очень сильно засомневалась. И не столько потому, что ей не нравилась его дисциплинированность и правильность, сколько потому, что не могла без любви замуж идти. За эти годы, признавалась она, Георгия полюбить так и не смогла, а врать самой себе не умела. Георгий все настойчивее торопил ее с ответом, а она и отказать не могла, и согласиться не решалась. Так, в сомнениях и мучениях, прошло еще какое-то время. В то время Оленька мне говорила, что если она его бросит, то он сразу в монахи пойдет. И так она это говорила, что создавалось впечатление, что она сама его хочет отправить в монахи, ей от этого как бы легче становилось. Говорила, что патриарха Тихона в свое время тоже невеста бросила, а в результате какой великий святой вышел.
Но случилось совсем наоборот. Когда она Георгию отказала и уверила его, что решение ее окончательное и обжалованию не подлежит, то он не пошел в монахи, а быстренько нашел себе другую невесту — черноглазую Ульяночку, работницу с семинарской кухни. Ульяна эта имела четырех старших сестер и была в семье пятой. Все сестры ее уже были замужем за священниками. Вот и она, следуя их примеру и семейной традиции, устроилась работать в семинарию, дабы найти себе жениха достойного. Ольга, узнав, что Георгий ее собрался жениться, да столь скоро после разрыва с ней, была просто в недоумении, говоря, что все его слова о великой к ней любви были пустым звоном, что потрясена, как быстро он себе другую нашел. А Георгий очень торопился жениться, так как ему нужно было срочно рукополагаться.