Пляж

После завтрака я решил прогуляться по Бангкоку или хотя бы по улицам, примыкавшим к Кхаосан. Я заплатил за еду и направился к себе в номер за деньгами — на случай, если придется взять такси.

Наверху, около лестницы, я наткнулся на старуху, которая мыла окна шваброй. Вода стекала по стеклу прямо на пол. Одежда старухи совершенно промокла. А швабра мелькала угрожающе близко к свисавшей с потолка лампочке.

— Извините, — обратился я к старухе, предварительно убедившись, что нахожусь за пределами постепенно расширявшейся на полу лужи. Старуха обернулась.

— Вода и электричество — несовместимы.

— Да, — ответила старуха. У нее были черные гнилые зубы. А может, они были желтыми, как горчица. Казалось, что у нее во рту полно ос. — Горячо-горячо. — Она специально начала тереть лампочку концом швабры. Вода на лампочке сердито зашипела, и к потолку устремилась струйка дыма.

Я вздрогнул:

— Осторожнее! Вас током убьет.

— Горячо.

— Послушайте… — Я сделал паузу, видя, что меня не поняли, а потом решил попробовать еще раз. Я оглянулся вокруг. На лестничной площадке кроме нас никого не было. — Хорошо, смотрите.

И я разыграл небольшую пантомиму. Я изобразил, как мою окно, а затем сделал вид, что попал воображаемой шваброй в лампочку. После этого я начал корчиться в судорогах от воображаемого удара током.

Она положила свою сморщенную ладонь мне на руку, чтобы прекратить мои конвульсии.

— Э-э, парень, — протянула она голосом слишком высоким, чтобы его можно было назвать подобревшим. — Это круто.

Я удивленно поднял брови. Я решил, что ослышался.

— Остынь, — добавила она. — Не напрягайся.

— Ладно, — сказал я, пытаясь не подавать виду, что с трудом мог осмыслить такое: тайская карга владеет хиповским жаргоном… Она наверняка уже давно работала на Кхаосан. Чувствуя себя как обруганный, я направился к своему номеру.

— Эй, — крикнула старуха мне вслед. — Пимо для тебя, парень.

Я остановился:

— Что?

— Пимо.

— Письмо?

— Пимо! На твой дверь!

Я благодарно кивнул ей, удивившись тому, что она знает, где мой номер, и зашагал по коридору. Действительно, к моей двери был пришпилен конверт. На нем было неразборчиво написано: «Карта». Я все еще находился под впечатлением странного языка старухи и схватил письмо, даже не задумавшись.

Она наблюдала за мной с противоположного конца коридора, опершись на швабру. Я высоко поднял конверт:

— Письмо у меня. Спасибо. Вы не знаете, от кого оно?

Она нахмурилась — она не понимала вопроса.

Я разыграл еще одну небольшую пантомиму, и старуха отрицательно покачала головой.

— Ну, все равно спасибо.

— Не напрягайся, — ответила она и снова вернулась к мытью окон.

Через минуту-другую я уже сидел на кровати, и вентилятор с потолка дул мне в затылок. В руках я держал карту. Рядом, на кровати, под действием воздушной струи шелестел пустой конверт. Старуха, звякая ведром со шваброй, тем временем поднималась на следующий этаж.

Карта была очень красивой. Контуры островов были обозначены зеленой шариковой ручкой; в море плескались нарисованные синим карандашом волны. В правом верхнем углу карты был изображен разделенный на шестнадцать частей компас со стрелками и верным наименованием сторон света. Сделанная вверху карты толстым красным маркером надпись гласила: «Сиамский залив». Названия островов были выведены красной ручкой, писавшей потоньше.

Карта была изготовлена с такой тщательностью, что я, глядя на нее, невольно улыбнулся. Карта напомнила мне сделанные под копирку домашние работы по географии. Мелькнуло короткое воспоминание об учителе, который раздавал тетради, сопровождая эту процедуру саркастическими замечаниями.

— Так кто же прислал ее? — недоуменно пробормотал я и снова осмотрел конверт, ожидая найти в нем какое-то объяснение. Конверт был пуст.

Затем на одном из скоплений небольших островков я обнаружил черную отметку в виде латинской буквы «X». Я пригляделся повнимательнее. Под отметкой крошечными буквами было написано слово «пляж». В общем-то я не представлял, что скажу ему. Меня одолевало любопытство: мне хотелось знать, что крылось за его разговорами о пляже. А еще я не на шутку разозлился. Похоже, парень собирался расстроить все мои планы. Одурманивает меня ночью шипением через противомоскитную сетку, оставляет мне непонятные карты…

Его дверь была не заперта, и на ней отсутствовал замок. Прежде чем постучать, я с минуту прислушивался. Когда я наконец постучал, дверь распахнулась.

Несмотря на закрытые газетами окна, в комнате было достаточно света, чтобы все разглядеть. Мой ночной знакомый лежал на кровати, устремив взгляд в потолок. Я решил, что он вскрыл себе вены или полоснул себя ножом по горлу. В полумраке, когда вокруг много крови, трудно определить, куда нанесена рана. Но я не сомневался в том, что это было самоубийство: в руках у него блестел нож.

Я стоял неподвижно и секунду-другую пристально смотрел на мертвеца. Потом я вышел из номера, чтобы позвать на помощь.

Этьен

Полицейский весь вспотел. Жара тут была не при чем: кондиционер в комнате работал хорошо, и я чувствовал себя как в холодильнике. Полицейский вспотел от усилий говорить по-английски. Когда он пытался произнести какое-то трудное слово или большое предложение, лоб его покрывался тысячей морщин. И на его коричневой коже выступали маленькие бусинки пота, похожие на опалы.

— Но мисер Дак не ваша друг, — произнес он.

Я отрицательно покачал головой:

— Я впервые увидел его этой ночью. Послушайте, Дак — это вымышленное имя. Прикол.

— Прико? — переспросил полицейский.

— Ненастоящее имя. — Я ткнул пальцем в записную книжку. — Даффи Дак — это персонаж мультфильма.

— Муфилма?

— Да.

— Мисер Дак — муфилм?

— Как Багз Банни. Или Микки Маус.

— О, — промолвил полицейский. — Значит, он оставить ненастоящее имя гостиница?

— Так точно.

Полицейский вытер лицо рукавом рубашки. Капельки пота упали на записную книжку, и чернила в некоторых местах расплылись. Он недовольно нахмурился, и вместо старых капелек на его лице выступили новые.

— Теперь я хотеть спросить вас о месте преступления.

— Пожалуйста.

— Вы войти в номер мисера Дак, потому что чего?

Я уже продумал ответ на этот вопрос по дороге в полицейский участок на улице Кхаосан.

— Потому что он не давал мне спать ночью, и я хотел сказать ему, чтобы он больше так не делал.

— А, прошлый ночь мисер Дак делать шум.

— Совершенно верно.

— И что вы найти в номере?

— Ничего. Я лишь увидел, что человек лежит мертвый, и пошел сообщить об этом администратору гостиницы.

— Мисер Дак уже был мертвый? А как вы могли знать об это?

— А я не знал. Я лишь предположил, что он мертвый. Там было много крови.

Полицейский понимающе кивнул, а затем откинулся на спинку стула.

— Я думаю, вы сердиться насчет столько много шум прошлый ночь, а?

— Конечно.

— Сильно сердиться на мисер Дак?

Я умоляюще поднял руки:

— Я провел все утро в ресторане за завтраком. С шести до девяти. Меня многие видели там.

— А может быть, он умирать до шесть часов?

Я пожал плечами. Мне не было до этого никакого дела. В моей памяти четко запечатлелся слабый свет, проникавший в окно снизу, из-под газет, и искрящиеся блики на мистере Даке. Кровь была чересчур влажной.

Полицейский вздохнул:

— О'кей. Вы опять рассказывать мне о прошлый ночь.

Почему я не рассказал про карту? Да потому что не хотел быть замешанным в расследовании, проводимом иностранной полицией, и не желал, чтобы мой отдых накрылся. К тому же меня не особо волновала смерть моего соседа. Таиланд — экзотическая страна с наркотиками и СПИДом, человека в ней подстерегают опасности, и если Даффи Дак немного перебрал, то это его проблемы.