Страница 14 из 46
Последнее относилось уже к слуге, вошедшему в зал и почтительно ожидавшему у порога, когда на него обратит внимание хозяин.
— Пришел господин Гаримет.
— Зови, — граф поднялся с кресла, одернув камзол и поправляя перевязь.
Дверь вновь отворилась, и в зале появился дворецкий короля, вечно занятый и озабоченный Гаримет.
— Прости, дорогой друг… — начал он вместо приветствия, но граф недовольно оборвал его:
— Друг? Когда новому королю понадобился смышленый дворецкий, то кто умолял меня, чтобы я назвал его имя? А когда теперь надо было замолвить за меня словечко перед королем, то у тебя язык отсох, что ли? Или ты теперь в такую силу вошел, что мы уже тебе и не ровня? Плевать можно на графов и баронов, сами с золотыми цепями на шее! А?
— Да подожди же, Этельстейн, — протянул руки ладонями вперед Гаримет, словно отталкивая прозвучавшие в его адрес обидные слова. — Никто ничего не забыл, и я всегда стараюсь выполнить твои просьбы, но ты же знаешь нашего короля. Никогда нельзя предсказать, что он предпримет в следующий момент. Я прекрасно знаю, что ты был не прочь занять место советника, и, видят боги, всегда поминал о тебе Публию. И он, как мне казалось, уже готов был назначить новым советником именно тебя. Но ведь все произошло совершенно неожиданно: выходит король после утренней трапезы, и на тебе — Бреганта в советники, а беднягу Гарраха — в три шеи! Ну, Гаррах-то давно уже трясся мелкой дрожью, ожидая отставки, но откуда взялся этот вояка — ума не приложу! Теперь говорят: старый приятель Конана, воевали вместе… Если бы я заранее знал…
— Оно, конечно, так — с варварами никогда ничего не поймешь, — махнул рукой граф, немного успокаиваясь. — Посадили нам его на шею… то есть сам сел… законного монарха своими руками задушил… И ничто его не берет — Арпелло вон совсем недолго продержался на троне. Непонятно только: за что на нас боги прогневались? Ну да ладно! Выкладывай, с чем пришел?
— Слышал я на днях одну прелюбопытную вещь… — усаживаясь в кресло и напуская значительный вид, начал Гаримет.
— Но чем же? — граф весь напрягся, вглядываясь в глаза дворецкого.
— Новость исключительной важности, — как будто не заметив волнения собеседника, ехидно улыбаясь, продолжал Гаримет.
— Да не тяни ты, рога Нергала тебе в печенку! — окончательно потерял терпение Этельстейн.
— Я же говорю: исключительной важности. И хотелось бы знать, что я за нее получу?
— Тебе мало сделанного для тебя? Ах ты, Сетово отродье!
— Ну, как знаешь, — развел руками пройдоха-дворецкий. — Только не думай, что я у короля на службе в золоте купаюсь. В любой момент, между прочим, могут дать пинка под зад, вот как бедолаге Гарраху. И с чем я тогда останусь? Сам знаешь: времена тяжелые и непредсказуемые. Вот есть у меня знакомец один, тоже на неплохой должности состоял при дворе, так у того ума хватило самому попроситься со службы долой. Конечно, когда сколотил себе кое-какое состояньице. Сказал, что захворал тяжко, и все такое прочее. И поступил, как выяснилось, очень предусмотрительно. Власть поменялась, и где теперь кое-кто из бывших королевских слуг, а то и приближенных? — засмеялся дворецкий. — Один на веревке болтался пять дней, пока вороны не склевали, второй…
— Ты что, издеваешься надо мной, бездельник? Зачем рассказываешь мне эти дурацкие сказки?
— А чего это ты так разволновался? — не смутившись, продолжал гнуть свое Гаримет. — Ты и при том короле граф, и при этом, а я кто? Вот Баргиш, например, торгует лучиной для растопки и вполне доволен жизнью…
— Какой еще лучиной? — окончательно разозлившись, зарычал руками Этельстейн. — Что ты мне голову морочишь?
— Да шучу, шучу, — захихикал дворецкий. — Баргиш — крупный торговец лесом. Между прочим, поставляет товар и во дворец…
— Конечно же, не без твоего участия! — сердито оборвал его граф.
— А как же? — самодовольно развел руками Гаримет. — Надо же и мне откусить от жирного пирога! Вот и от тебя кое-что перепадает бедному королевскому слуге. Редко, правда…
— Да хватит тебе причитать! — рассвирепел граф. — Надоел уже, и без тебя тошно! Можешь идти и продавать свою новость кому-нибудь другому!
— Стал бы я выслушивать, как ты меня обругиваешь кем ни попадя, если бы нашелся другой покупатель, — издав вздох сожаления, потупил глаза дворецкий. — Нет, эта новость может оказаться весьма полезной как раз тебе.
— Мне? — Этельстейн почувствовал, как у него на лбу внезапно выступила испарина. — Речь идет о какой-то опасности?
«Не иначе, кто-то пронюхал о нашем заговоре!» — по спине графа пробежала струйка холодного пота.
— Может быть, да, а может быть, и нет, — загадочно произнес Гаримет и с безразличным видом отвернулся к окну.
— Не рви душу, охвостье Нергала! Будешь, наконец, говорить, в чем дело?!
— Ты ругаешься, совсем как Его Величество, — упрекнул его дворецкий, почувствовав себя хозяином положения, — а ведь, казалось бы, из благородных.
— Долго еще будешь надо мной издеваться?! — Этельстейн был готов разорвать наглеца на части. — Говори свою цену!
— Думаю, что… — Гаримет неспешно поднял глаза к потолку. — Красивая у тебя роспись, — мечтательно произнес он.
— Говори! — почти застонал граф.
— Думаю, двести золотых будет достаточно.
— Двести золотых? — нахмурился Этельстейн, почувствовав внезапную сухость во рту. — Я не ослышался? — спросил он холодным тоном.
«Если новость этого мерзавца стоит таких денег, то не идет ли речь о моей голове?» — подумал он, с ненавистью глядя на пройдоху-дворецкого.
— И то лишь потому, что я многим тебе обязан — кивнув головой, многозначительно добавил Гаримет.
— Хорошо, — хрипло согласился граф. — Я дам тебе двести золотых.
— Ну так давай, — протянул руку дворецкий.
Этельстейн с трясущимися от бешенства руками подошел к стоящему на открытой полке шкафа ларцу и торопливо вставил ключ в скважину. Как всегда бывает в таких случаях, механизм заело, и он, вспотев, долго вертел ключом, пока проклятый замок наконец не открылся.
— На! — тяжелый кожаный мешочек пролетел полкомнаты и брякнулся на стол. — И говори!
Гаримет взвесил мешок на ладони и, аккуратно завернув его в шелковую тряпицу, спрятал в карман камзола:
— Вчера король принимал одного молодого человека, — начал он, и Этельстейн с тоской вздохнул, чувствуя, что до интересующего его вопроса речь дойдет еще не скоро. — Удивительно здоровый парень, я в своей жизни такого огромного не видел — ну, не считая Его Величества, конечно. Он даже крупнее ухажера твоей Мелиссы…
— Я должен слушать про какого-то там здоровяка, да кроме того еще и про этого выскочку Альгиманта? — чуть не взвыл Этельстейн, потеряв всякое терпение. — Он имеет отношение к делу? Я уже догадываюсь, что ты от удивления стал подслушивать под дверью…
— А как же, — наслаждаясь своей нынешней властью над графом, сладко пропел Гаримет, — ведь именно он и сообщил ту важную новость…
— Я тебе дал денег столько, сколько ты спросил?
— Верно, дал, — кивнул дворецкий.
— Так сообщи мне, наконец, свою сверхважную новость, и покончим с этим!
— Хорошо, хорошо, — с неудовольствием пожал плечами Гаримет, — если тебе неинтересны подробности, я расскажу только о самом важном.
— Вот именно, говори о главном.
— Этот юноша сообщил королю, что против него существует заговор, идущий из Немедии, и якобы какой-то шпион имеет перстень, который может угрожать его величеству.
«Уф, — с облегчением вздохнул Этельстейн. — Похоже, пронесло! Но каков подлец, — с холодной яростью подумал он о своем госте, — ведь он же чуть не открыто издевался надо мной… Подожди, недоносок, придет время, я с тобой за это рассчитаюсь. Но сведения действительно важные, теперь нам нельзя терять времени — а то, не успеешь оглянуться, как нас и впрямь опередят немедийцы!»
— Да что ты говоришь? — с деланным разочарованием протянул Этельстейн. — И это вся твоя новость?
— А ты мозгами пошевели, граф! — вдруг рассердился Гаримет. — Если хорошенько подумать, так эта новость стоит гораздо больше того, что я от тебя получил.