Ночные клинки

Ряды тяжело дышащих воинов раздвинулись, и показался третий из вожаков Ордена. Двое его собратьев уже стали горячим пеплом в неугасающем огне очага; но, похоже, оставшегося в живых это ничуть не волновало.

Высокий, осанистый, с длинным узким лицом и прищуренными глазами, вожак Ночных Клинков показался Конану обычным стигийцем. Внимательные черные глаза несколько раз пристально оглядели северянина с головы до ног. Жрец, колдун — или как там его еще могли звать? — не произнес ни слова. По его знаку Конана подняли и потащили к одной из железных рам. Рядом, устав биться, бессильно повисла на цепях Ана. К соседней раме уже прикрутили Хашдада.

И — как-то разом все кончилось. Солдаты строились и покидали подземное капище; убитых и раненых Конаном бросили в огонь, несмотря на мольбы и вопли еще живых.

Увечные не нужны Ордену. Варвар, кузнец и Ана остались втроем — если не считать мерно бившегося чудовищного сердца за очагом. Голова девушки-леопарда дрогнула и медленно поднялась. Глаза были мутны от боли; говорила оборотень с трудом.

— Вы… не умерли… как… плохо… Теперь… нас… сперва… поджарят… но мы не умрем… а потом… ох! — Ее дыхание пресеклось от ужаса, голова бессильно мотнулась из стороны в сторону.

— Что зря пугаться, — прохрипел киммериец. — Нам осталось недолго… но я все равно буду…

— Ты уже ничего не будешь, жалкий червь! — загромыхало под сводами. Голос шел откуда-то сверху, из внезапно сгустившегося облака черноты, Говоривший торжествовал, упиваясь своей победой. — Настал твой последний час! Трепещи, ибо после ужасных мук ты, истерзанный и молящий о смерти, окажешься пред очами нашего Бога, и да возвеселят его твои душа и плоть!

— Эй, ты, не грозись, невидимка! — собрав все мужество и силы, рявкнул Конан. — Покажись, если ты такой смелый!

— В должный час ты увидишь меня, — ответил глумливый голос. — Увидишь и ужаснешься, ибо я есть Исторгающий сердца! Когда я произнесу великое заклинание, сердце твое, послушное моему зову, само вырвется у тебя из груди, стремясь в мои руки!

— Что-то мне не становится страшно, колдун! Придумай что-нибудь поновее! А такими россказнями только и можно, что пугать глупых старух да бесштанных детишек!

— Глупец! — гремел голос, разгневавшись не на шутку. — Скоро, о, совсем скоро — едва только лучи зари озарят наш замок — лучи зари, угодные Пище Бога — мы начнем обряд! И твоя душа, жалкий смертный, ляжет прахом под стопами нашего великого Бога, Косца Смерти, который выкосит без жалости всех нечестивцев, предоставив весь мир во власть нам, его верным последователям!

В голосе явственно слышалось безумие. Он то завывал, то хрипел, то рычал, то принимался едва ли не петь.

— Теперь я ухожу, жалкие твари. Ожидайте здесь своего конца. Ручаюсь, умирать вы будете долго, очень долго! — голос злорадно хихикнул. — Я знаю тебя, знаменитый вор Шадизара, Аренджуна и десятка других городов. Но и тебе, несмотря на всю твою ловкость, не удалось одолеть великий Орден Ночных Клинков!

Конан очень хотел бы ответить — «Ну, это мы еще посмотрим!», однако пришлось сцепить зубы и проглотить оскорбление. Да, на сей раз он, похоже, проиграл, и проиграл всерьез. Кром! Я честно дрался, и не моя вина, что все так получилось…

Наступила тишина. Неведомый Исторгающий скрылся. Плясали языки пламени, билось громадное сердце, гоня неведомо куда отравную кровь. Хашдад опустил голову на грудь и начал шевелить губами — похоже, молился.

Разум Конана лихорадочно искал путей к спасению, Киммериец попытался ослабить цепи — напрасно, закреплены они были на совесть. Попытался раскачать раму — тоже не удалось. Она стояла на широком и устойчивом основании. Исчерпав весь арсенал доступных ему движений, Конан замер. Похоже, оставалось только ждать. Ждать чуда.

Лиджена вплотную подошла к воротам замка. Конан был там, внутри, она чувствовала это так же четко, как гончий пес чует свежий след дичи. Заклятье Пелия все еще работало, вливая в Лиджену все новые и новые силы — но и отупляя при этом разум. Даже страшные глаза Нелека Кахала приугасли, подернулись пеплом, и уже не оказывали такого, как прежде, действия на девушку. Сказать по правде, Лиджена уже почти и забыла о таком. Каждый, даже самый дальний уголок его сознания, был занят Конаном. Ни о чем ином думать она не могла.

Ворота. Хорошие, прочные ворота. Створки для порядка обиты кое-где бронзой, но для крепостных все же недостаточно крепки. Шла последняя четверть ночи, восток уже окрасился розовым; солнце было готово приняться за свои каждодневные дела.

Обозы остались далеко позади. Они приблизятся к грозному для погонщиков замку позже, когда станет светлее. Так что сейчас Лиджене никто не помешает.

Девушка решительно толкнула обитую бронзой створку. Раздался треск, петли вырвало из камня стен; с протяжным скрежетом, чертя железом, белые дуги по камню, створка рухнула внутрь. И Лиджена ощутила, что на нее обрушивается словно бы невидимая огненная река. Все тело охватил сухой, нестерпимый жар… Вспышка боли… Глаза Нелек Кахала вновь становятся яркими и повелительными, они надменно и настойчиво приказывают что-то девушке, однако — эти чары уже не имели над бедняжкой прежней власти. Конан, Конан, Конан — гудело в голове, и ничто уже не могло совладать с этим.

Не теряя времени, Лиджена вступила внутрь. Она чувствовала, как рвет плечами и грудью тонкие, невидимые жгучие нити; девушка не знала, что это под ее неистовым напором ломаются и рушатся сложные системы оборонительных заклятий, что защищали вход во дворец. Там, где простого смертного разрезало бы пополам, Лиджена отделалась лишь несколькими незаметными порезами.

Из караульни с воплями выбегала стража. Точнее сказать, это была не стража, а скорее приказчики, ведавшие приемом утренних караванов; но мечи и шлемы были на всех. То ли дань традиции, то ли кто-то из Ночных Клинков не мыслил ворот без живых, а не чародейских охранников…

Лиджена не обратила на них никакого внимания. Что они могут ей сделать, эти суетящиеся людишки? Помешать? Вот уж нет! Ее теперь не остановит никто. Она доберется до Конана… доберется до Конана… а потом все сразу станет замечательно и хорошо.

Один из караульных замахнулся на Лиджену мечом. Не поворачивая головы, девушка вырвала оружие и, подхватив несчастного стража за шиворот и пояс, одним ударом о колено сломала ему позвоночник. Отшвырнув обмякшее тело и даже не обернувшись, Лиджена миновала надвратную арку. Позади нее раздался грохот — камни свода, не выдержав столкновения враждующих заклятий, рушились вниз, на головы оторопевшим дозорным.

Лиджена миновала небольшой внутренний дворик и распахнула резную дверь собственно дворца Ночных Клинков. Здесь уже царил настоящий переполох.

— Что это? Кто это? Великий Косарь Смерти, защити нас!

— Пелий! Это девчонка Пелия!

— Нелека сюда!

— Смотрите, на нее не действует чародейство!..

— Тихо все! — внезапно проревел гнусавый голос, в котором Конан без труда бы узнал своего былого собеседника с очень милым именем Исторгающий Сердца. — Нелек Кахал! Останови свою куклу! Если это сделаю я своей силой, от дворца не останется камня на камне!.. — раздался целый хор жалобных воплей и причитаний.

Не обращая ни на что внимания, Лиджена спокойно шла по роскошно убранным коридорам, лесницам и анфиладам. Никто не дерзал заступить ей путь; а голос Великого Исторгающего все гремел и гремел под лепными потолками, точно яростный гром во время весенней грозы.

— Нелек Кахал!.. Немедленно сюда! Немедленно!..

Ему внезапно ответил другой голос, голос мага Пелия, запыхавшегося от быстрого бега.

— Согласно повелению, я готовил…

— Все приказы отменяются! — проревел Исторгающий. — Немедленно останови своего гомункулуса!

— Да-да, я незамедлительно… — и Пелий, отряхивая одеяние, внезапно шагнул навстречу Лиджене из какого-то завешенного портьерами угла.