Клыки Асуры

Жаркая схватка рвала в клочья мертвенный покой снежной равнины.

С неба на лагерь опускались новые слуги Авара, однако, теперь они бились как-то вяло и неуверенно, словно ждали чего-то. Убив очередного врага — по счету этот был тридцать шестым — киммериец остановился. Нелюди отступали перед его взглядом, не решаясь атаковать варвара. И все же они не отступали, как это было принято в случае проигрыша.

Казалось, теперь они поменялись ролями — нападал Конан, монстры защищались. Что-то здесь было не так.

Киммериец взмахнул мечом и срубил еще одного прислужника Нидхеггсона. Остальные шарахнулись в стороны от его страшного меча. Но они не улетали!

Тяжело дыша, варвар огляделся. Авар хитер. Вздумай он уничтожить весь отряд целиком, маг не стал бы высылать на бой столь ничтожные силы. Возможно, нападение крылатых существ являлось лишь отвлекающим маневром, предназначенным прикрыть исполнение другого, более важного плана.

Гаррад… Клыки Асуры… Черный Венец… Лагерь… Слезы Крома… Топор Модгуд… Цепь Рокка… Алый Стилет… Мысли киммерийца неслись быстрее самого свирепого урагана.

Догадку принес ветер мучительно быстрого раздумья. Конечно же! Нидхеггсон жаждет заполучить недостающие артефакты!

Это значит, что Вьяллар в опасности. Надо было раньше догадаться, осел! Ведь и Миррейа и Тарланд предупреждали, что в отряде есть предатели, как же можно было об этом забыть!

Конан поспешил к ставке командующего войска, заранее зная, кого увидит в компании сына Родвара. Лишь бы застать его живым… Лишь бы не было слишком поздно…

Проклятые шемиты несли Алый Стилет в Гаррад совсем с иной целью!..

… Ассасин резко выбросил вперед руку с кинжалом, метя Вьяллару в горло, но киммериец увернулся, и стальное лезвие оставило красную полосу на его левой щеке.

Подкрасться сзади к варвару и перерезать ему горло у них не получилось — сын Родвара распознал даже тихие шаги. Им пришлось ввязаться в схватку. К несчастью, большого меча у киммерийца не оказалось под рукой. Вьяллар отбивался от семерых темнокожих убийц таким же длинным кинжалом, отнятым у одного из помощников Икнета.

Северянину удалось уложить одного из восьми ночных гостей, но остальные семеро постепенно одолевали его, пользуясь преимуществом в числе. Тело Вьяллара уже покрывали многочисленные порезы. Кровь ручьями стекала по плечам и груди киммерийца. Но сын Родвара не сдавался. Пусть темнокожих душегубов будет хоть тысяча!

— Гнилое отродье! Дети одноглазой козы, вывалившиеся из ее обвислого вымени! Воспитанники шлюхи! — варвар осыпал ругательствами наседающих шемитов, отвечая проклятьем на каждый выпад убийц. — Чтоб вас всех вывернуло наизнанку! Чтоб после смерти скользкие гады вечно грызли ваши детородные органы, бесчестные ублюдки!

Кинжал одного из слуг Шайтана блеснул совсем близко от переносицы воина. Еще бы на дюйм ближе — и кровь забрызгала бы все пологи ставки. Вьяллар лишь оскалил зубы:

— Ну же, мразь! Что же ты боишься подойти поближе? Или ты можешь убивать только в темноте, под покровом ночи, как подлейший из трусов?

Шемиты не отвечали и лишь молча сужали кольцо вокруг Вьяллара, неумолимо как посланники смерти.

Стилет кого-то из ассасинов чиркнул по его спине, распоров кожу. Сын Родвара быстро развернулся, не дав продолжить атаку остальным, потом метнулся в противоположном направлении, отогнав слишком смелых хлестким, размашистым ударом.

В ставку вошли три хранителей клана — Икнет, Бушан и Самоон. Схватка на какое-то время замерла.

— Хватит возиться! — приказал главный ассасин. — У звероголовых уже кончаются силы, еще несколько минут, и нас обнаружат.

— Но этот варвар дерется, словно сам Шайтан!

— Глупости. Смертный не может быть равен богу, и он ничем не лучше вас, ничтожных. — Икнет взглянул в лицо воину. — Время дорого. Самоон, займись киммерийцем!

Глава клана и его второй помощник прошли к сундуку, где сын Родвара хранил ценные трофеи, которые они добыли ценой многих жизней. Вьяллар запоздало пожалел, что не запер сундук на замок.

Но разве мог он предвидеть такое? Разве мог предположить, что настоящая угроза явится не со стороны мрачного Гаррада, а появится в самом лагере, точно гнойный нарыв на теле? За беспечность иногда приходится платить слишком дорого, знал командующий войска.

Сын вождя, было, дернулся, чтобы остановить Икнета и Бушана, но восемь острых кинжалов, нацеленных ему в грудь красноречиво предупредили его о тщетности опрометчивых действий.

Глава ассасинов забрал из сундука топор, три голубых кристалла и причудливую цепь. Перехватив взгляд Вьяллара, он сказал:

— Жаль, что приходится убивать тебя, могучий. Ты — великий воин. Но иначе бы ты не позволил нам унести священные предметы.

Сын Родвара знал, что бесполезной бранью дела здесь не исправишь.

— Ты говоришь так, словно я скоро умру, убийца. А я еще переживу тебя и верну то, что ты украл у меня, подлец!

— Сомневаюсь, вождь. Видишь эти кинжалы моих людей? Взгляни на них получше — это твоя смерть.

Вьяллар сжал зубы.

— Если у тебя есть хоть какое-то представление о чести, выходи на поединок!

— Хорошая попытка. Но, к сожалению, я должен отказаться. Время беспощадно ускользает от нас. Вскоре твои наемники разберутся в происходящем и… Самоон! Действуй.

— Своим предательством ты не сыщешь себе славу, — напоследок сказал Вьяллар.

Икнет промолчал. Двое главных ассасинов вышли из ставки командующего отряда.

— Разорви меня Кром, — прорычал воин. — Они провели меня как щенка с костью! Что ж, предатели, давайте покончим с этим…

Схватка возобновилась. Шемиты атаковали со всех сторон. Вьяллар метался из стороны в сторону, словно загнанный в угол зверь, уворачиваясь от холодных лезвий и нанося свои удары.

Самоон не спешил вступать в бой. Один из трех главных убийц стоял чуть поодаль, сложив на груди руки и внимательно наблюдая за происходящим.

Вьяллар догадывался, что задумал верховный ассасин — дождаться пока противник истратит в схватке последние силы, истечет кровью и покажет все слабые места в своей защите. После этого можно будет довершить дело одним точным ударом. Но проклятый еще не знает его, Вьяллара Аломарского!

Стилет жадно клюнул сына Родвара в правый бицепс, и кровь брызнула из-под стального клинка. Однако и сам обидчик не ушел от возмездия — кинжал киммерийца пробил его предплечье, так что темнокожий почитатель Шайтана громко завопил. Вьяллар развернул шемита и бросил его на сообщников, чтобы защититься от мгновенной контратаки. Разгневанные неудачей, ассасины едва не прирезали своего. Вновь натянулась и лопнула рассеченная кожа — на этот раз где-то на ноге, в области бедра.

Сын киммерийского вождя прыгнул вперед, не обращая внимание на боль, и нанес глубокий порез на лице одному из атаковавших, разрезав ткань черной маски и темную кожу убийцы. Спустя мгновение на Вьяллара напал Самоон, и атаковал он так резко, что никто этого не ожидал, даже из числа своих. Словно черный коршун налетел ассасин на варвара — стилет скользнул по груди киммерийца, оставлял за собой алую дорожку. Однако шемит тут же отлетел, отброшенный сильным ударом кулака северянина. Уже приходя в себя Самоон, обнаружил, что не только он достал своего противника кинжалом, но и рослый воин оставил неплохую отметину на его груди, чуть выше сердца.

Не помня себя от ярости, помощник Икнета атаковал во второй раз. Его левая рука сжала плечо киммерийца, в то время как правой он нанес вспарывающий удар под ребра воина. И тот достиг своей цели — стилет погрузился в податливую плоть. Радовался Самоон лишь один краткий миг — хоть и запоздало, но все же лезвие сына Родвара отыскало его горло. Вместо победного крика из глотки шемита вырвался булькающий хрип. Убийца, вытаращив глаза, рухнул наземь.

Вьяллар покачнулся. Упади он в то мгновение, и его бы настигла смерть от семи клинков, одновременно вонзившихся в его обессиленное тело. Но северянин устоял. Видно, сам Кром защищал его в тот момент.