Клыки Асуры

Одинаковая мысль пришла в голову Конану и Ингурду почти одновременно.

— Тарланд, Миррейа, вы можете перенести наши призрачные тела внутрь, как сделали это в Глотке Великана?

— Нельзя! — ответил за магов Динхвалт. — Химинбьёрг словно опечатан с обоих сторон- как для живых, так и для мертвых. Но если молодые люди мне помогут, мы сможем добраться мыслями до охранника секиры.

— Что ж, — пожала плечами Миррейа. — Попробовать стоит.

Впятером воины и маги окунулись в туман видений. Химинбьерг, еще невидимый, но притаившийся где-то неподалеку, полнился шелестящими голосами усопших. Они не могли проникнуть в запретную область, зато прекрасно видели остатки помыслов тех, кто там упокоился навеки. Воспоминания окрашивали серый сумрак в бледно-розовый свет, и, идя на него, можно было собрать цельные образы, сохранившиеся в памяти владельцев и рассеявшиеся во мгле после их смерти.

Десяток закованных в цепи людей, которых мрачные стражники заставили опуститься на колени перед троном владыки дворца.

Конан и его спутники смотрели на происходящее глазами одного из слуг Видфинна. Бывший конунг Асгарда не так давно сбежал из соседнего королевства и заперся в своем нечистом логове, где, как он полагал, его не настигнет возмездие.

Большинство пленников составляли мужчины, но среди несчастных были и две женщины. Одна из них пыталась плакать, но ее быстро успокоили ударами плети, причем Видфинн решился сам исполнить наказание за это ослушание. Кто-то из мужчин засыпал владыку проклятьями, но конунг оборвал его гневную речь весьма чувствительным ударом, от которого северянин свалился на пол; Оружие король доставать не стал — за неоправданную смелость пленника Химинбьёрга ждала куда более страшная кара.

— Как давно я не был дома! — жуткий хохот конунга огласил зал, разорвав зловещую тишину, испуганные клочья которой спрятались по углам. Голос Видфинна походил на скрип ржавых петель или весел в несмазанных уключинах. — Я люблю это место, острые зубы Хель! Слышите, ничтожные, ваш король вернулся домой!

Вторя грозному голосу, от могильников долетел протяжный вой. Владыка Химинбьёрга оскалился.

— Это мои родственники ждут начала пира. Можете радоваться, убогие, вы станете их главным угощением.

Вой повторился снова, на этот раз многим громче и, казалось, даже с изрядной долей злорадства. От нечеловеческих стенаний мертвецов вздрогнули даже немногочисленные стражники, слуги темного конунга…

Конан, Ингурд, Тьяции и аквилонцы прошли дальше в туман видений. Они словно спустились в низину, заполненную ядовитыми испарениями воспоминаний чудовищного существа.

Ошибки быть не могло — воины и двое магов натолкнулись на мысли дремлющего Стража. Могучий охранник секиры нес в себе большое количество образов прошлого. Кровавые жертвы, чудовищные пиршества на горах падали, груды расколотых черепов, куски тухлого мяса.

… Страж напоминал дракона — у него были когтистые лапы, большие кожистые крылья и длинный хвост, походивший на удава, выбравшегося из мрака Хель. Он помнил роковую битву на Поле Хрейдмара. Он помнил, как ярко сверкнул меч асира Хеймдалля, ученика Хара, перед тем, как вонзиться ему в глотку, пробить гортань и завязнуть где-то глубоко внутри головы. Он помнил свой последний взгляд, брошенный на войско своего хозяина, перед тем как мутная пелена застлала его глаза.

Владыка Хёггсен сшибся с самим Иггом, и два брата, забывшие семейные узы, танцевали в жестоком танце смерти. Хар пал от клинка Богопротивника, но и умирающий бог поразил своего врага копьем, прежде чем окончательно свалиться в бездну небытия.

Потом смерть. Дракон умер. То, сколько он пребывал в беспросветном мраке, не сохранила его память, на ней застыл лишь невзрачный отпечаток длительного бездействия. Возможно даже, он провел в глубинах Хельгарда не один век.

Потом — вновь свобода. Свобода, не вернувшая ему жизни.

Первое, что увидел Страж, выплыв из тьмы Нижнего Мира, был взгляд внимательных глаз черноволосого человека в темной одежде цвета пепла от вечного огня. Авар Нидхеггсон призвал назад бывшего слугу Богопротивника.

— Эй, глядите! — раздался из тьмы голос одного из наемников Родвара, резко вырвав пятерых из сумрака видений. В лагере моментально повисла звонкая тишина.

Суровые тучи на небе расползлись в стороны, расчищая мерцающую серебряную дорожку, которую расстилал в вышине тусклый светильник.

Луна с любопытством глянула на неупокоенных гостей Кровавых Холмов и без спросу расплескала по белой заснеженной поверхности земли мертвенный свет.

Кровавые Холмы утонули в колючем блеске, в какой-то момент сияние сделалось нестерпимо ярким, заставив зажмуриться всех наблюдателей, и уже в следующий миг перед взором северных варваров предстал величественный и мрачный Химинбьёрг Видфинна.

Призрачные покои казались точно вытканными из цельного полотна иллюзий. Дотронься до них рукой — и эфемерные стены дрогнут, точно гладь воды, покроются рябью и, возможно, растают в ночной мгле.

Вьяллар мгновенно снял общее наваждение.

— Вперед! — приказал сын Родвара. — До рассвета осталось не так уж много времени.

Наемное войско быстро свернуло стоянку и двинулось в направлении покоев конунга мертвых. Окружающее пространство затаилось, замерло, приостановило свое зловещее дыхание. Огромное воинство духов молчаливо уставилось на дерзких бойцов, вторгнувшихся в их владения.

Воины остановились почти у самых врат. Затем вперед двинулись только командующие отряда и капитаны наемников. Вьяллар уже почти дошел до самых дверей, когда услышал повелительный окрик «Стой!» и замер, словно пригвожденный к месту неведомыми чарами. Сказанное исходило не из уст человека.

Спустя несколько мгновений он увидел их. То были не люди и не призраки — слишком водянистые для того, чтобы походить на обычных смертных, но слишком плотные и реальные для того, чтобы быть принятыми за простые тени.

— Ни шагу вперед, человек! — приказал все тот же голос, тихий, как шепот листвы. Как плеск волн. Как весенняя капель… — Что привело тебя в это место? Зачем ты привел с собой толпу других смертных, глупец? Здесь нет ничего кроме смерти…

— … И Топора Модгуд, — выступил вперед Конан. — Не гневайтесь, владыки. Мы пришли забрать древнее оружие из призрачных покоев.

Тени словно задумались.

— Кто ты, воин?

— Конан из Киммерии, наемник славного Родвара и сына его Вьяллара, который привел отряд к Кровавым Холмам.

— Ваша идея безрассудна, смертный, — произнес дух. — Вам не унести секиру из чертогов Видфинна. Вы только найдете погибель.

— Прочь с дороги, злой дух! — выкрикнул шемит по имени Самоон. — Иди, разговаривай с Шайтаном, а мы войдем внутрь, и вы нам не помешаете…

Вьяллар и Конан одновременно бросили на него недоброжелательный взгляд, так что ассасин счел за лучшее замолчать.

— Мы не злые духи, — отозвался один из прозрачных людей. — Мы — альвы, стражи покоя, и стережем Кровавые Холмы вовсе не от вас, а от тех, кто пытается вернуться из мрака. Войти мы вам не можем позволить — отворив двери в покои, вы неминуемо накличете беду.

Слуги Видфинна хлынут в отворившийся провал.

Конан и Вьяллар переглянулись.

— О, владыки! — обратился к духам сын Родвара. — Вы должны позволить нам войти в темный Химинбьёрг, потому что если мы не получим Топор Модгуд, враг завладеет им, и тогда беды умножатся во сто крат. Великие альвы, мы также радеем о покое в мире, и нашей первой задачей является остановить колдуна, задумавшего утопить во мраке весь северный край. Без секиры великанши у нас значительно сократятся шансы на успех. Так разрешите же нам отворить эти двери и войти в призрачные залы!

— Там вы найдете свою смерть, — был краткий ответ.

— Увы! — ответил Вьяллар. — Это удел смертных. Если и придется, мы готовы сложить головы. Будет хуже если, злой колдун первым заполучит реликт, тогда потеря будет оплачена сотнями, тысячами жизней!