Остров колдуна

— А может, спрятаться, капитан? Или убежать? — предложил Гаргус.

— Догонят, — убежденно заверил Конан. — А уж на деревья лезть — последняя глупость. Это их дом.

К несчастью, у них не было ни единого арбалета или лука. Правда, Конан срубил несколько тонких пальм и сделал из них некое подобие копий. Это хоть как-то могло задержать серых бестий.

— Ну, Рорта! Теперь вся надежда осталась только на нас.

Варвар понимал, что пираты с их абордажными саблями и секирами станут легкой добычей для этих чудищ. Правда, Конан крепко рассчитывал на Мквангу. Зембабвиец знал, как нужно вести себя в этой ситуации. Да и его двуручная секира, лишь немного уступающая Рана Риорде по размерам, была оружием страшным. Ее можно было смело противопоставить длинным лапам серых горилл.

Разобрав самодельные копья, моряки попрятались за стволы деревьев, но тут богобоязненный Абул начал разводить костер.

— Эрлик всегда покровительствует своим сыновьям, — буркнул он в ответ на немой вопрос киммерийца.

Словно услышав мольбу своего почитателя, огненный бог заставил костер разгореться невероятно быстро. Отбросив копье, Абул вытащил несколько горящих палок, да так и застыл посреди поляны.

Обезьяны оповестили о своем прибытии могучими ударами лап о землю. Гул разносился по лесу, отдаваясь в ушах.

Абул шагнул вперед и метнул свои палки, целясь в волосатые тела тварей.

Должно быть, Эрлика и впрямь тронула такая неистовая вера в его могущество. Густая шерсть заполыхала, и несколько горилл с диким воем заметались среди деревьев. Остальные, довольно быстро смекнув, что происходит, стали уворачиваться от летящих в них ветвей, но тут в игру вступили остальные.

Следуя совету варваров, пираты нападали сзади. Они втыкали свои импровизированные копья в спины и подколенные сгибы тварей, отчего те валились на землю. Один из туранцев, уверовав в свою непобедимость, ударил в затылок серой бестии. Копье переломилось, а обезьяна, мгновенно развернувшись, схватила человека за ноги. Послышался страшный звук раздираемой плоти и не менее страшный крик.

После этого удача отвернулась от людей. Пираты начали погибать один за другим.

Худощавый Гаргус уверенно метался между громоздких тел, разя горилл своими мечами, но вдруг, оступившись, упал навзничь. Конан видел, как обезьяна, прыгнув сверху, вцепилась ему в лицо своими чудовищными челюстями. Зубы с хрустом сомкнулись, и половина головы исчезла в необъятной пасти.

Не выдержав, варвар врубился в сжимающееся кольцо чудовищ. Рана Риорда разила без промаха и пощады, но пираты все равно продолжали гибнуть. Уво, метнувшись на помощь своему командиру, оказался стиснут в стальных тисках огромных лап. Ребра затрещали, и изо рта туранца хлынула кровь.

В этот момент на киммерийца насело сзади очередное чудище. Небесная Секира ожила в руках Конана и, метнувшись назад, толстым топорищем врубилась обезьяне в пах. Гориллу скрутила жестокая судорога, и, подвывая, она попыталась отползти. Острый шип, угодивший ей в висок, оборвал мучения твари.

Мкванга, подхватив с земли несколько кокосов, с силой метал эти снаряды в приближающихся монстров. У одного треснул череп, еще один подвывал, схватившись лапами за грудь, — от сильнейшего удара он не мог вздохнуть. Зато третий — судя по габаритам, вожак — продолжал двигаться вперед. Зембабвиец понял, что этой схватки ему не пережить. Слишком уж огромен был зверь. Маленькие злые глазки, глубоко посаженные под массивными надбровными дугами, блестели в предвкушении кровавого пиршества.

Мкванга слегка присел, держа копье в вытянутой руке. Конечно, он понимал, что оно не причинит серьезного вреда серой обезьяне, но, во всяком случае, это хотя бы поможет отсрочить гибель. Горилла неожиданно бросилась вперед, широко расставив лапы. Зембабвиец ждал до самого последнего момента, а затем отпрыгнул в сторону, с силой ударяя заостренной палкой в печень. Лесной великан взвыл и резко отпрянул назад. Толстый ствол обломился, оставляя заостренный конец в теле. Правда, и Мкванга почувствовал острое жжение в плече. Острые когти обезьяны разворотили плоть. С превеликим трудом негр выхватил из-за пояса секиру и, держа ее в одной руке, приготовился принять смерть в бою. Но теперь и вожак лохмачей не рвался на рожон. Он выжидательно поглядывал на человека, пытаясь понять, каковы будут его дальнейшие действия. Зембабвиец чувствовал, что от потери крови у него закружилась голова, а в ногах появилась дрожь. Понимая, что ждать больше нельзя, Мкванга решился атаковать. Он вскинул секиру вверх, изображая прямой удар, а затем неожиданно даже для самого себя метнул ее в противника. Вожак никак не успел отреагировать, и сверкнувший стальной полумесяц вонзился точно в голову, рассекая череп пополам.

— Отличный бросок, клянусь Кромом! — раздалось над самым ухом. Только сейчас до зембабвийца дошло, что бой закончен.

Большая часть обезьян лежала на земле, истекая кровью. А над этой горой трупов возвышался киммериец. Сейчас он и сам походил на демона. Весь в крови, взъерошенный, а синие глаза так и горят….

На родине зембабвийца всегда говорили, о том, что у обычных людей не может быть таких глаз. Конечно, немного постранствовав, Мкванга понял, что мир насеют люди разных оттенков кожи, с различными волосами. Но до сих пор он действительно ни разу не встречал людей, подобных их капитану.

На целую голову возвышающийся над остальными, Амра был непомерно широк в плечах, а его стальные мускулы-канаты выдавали нечеловеческую силу.

Раньше зембабвиец считал, что самые крупные и сильные люди — это южане. Но теперь его вера в себя несколько пошатнулась. Достаточно было посмотреть на груду серых обезьян, что неподвижно лежали перед Амрой. Такое не под силу никому из их деревни. А там крепкий Мкванга считался отменным воином, одним из лучших!..

Он, конечно, ходил с ножом на тигров, бил копьями львов, но вот горилл — до этого самого дня — старался обходить стороной. Бывало, они нападали сами и нередко уносили детей, но в таких случаях на охоту отправлялись всей деревней. И никто и никогда не выходил на бой с этими чудовищами один на один.

Зембабвиец и не ведал, что на далеком севере живут огромные медведи. В лесах — бурые, а на севере — белые… И те и другие отличаются свирепым нравом и огромной силой.

Однако среди северных народов бытует обычай ходить на этих зверей с рогатиной. Киммерийцы и нордхеймцы до того наловчились давить медведей, дабы не испортить их роскошных шкур, что со временем этот обычай превратился в обязательное испытание для юношей — для того, чтобы они могли стать полноправными членами племени или клана.

Конан и сам прошел через такое. А однажды ему даже пришлось задушить бурого медведя голыми руками. Задушить-то он его задушил, да только сам потом три дня отлеживался в избе волхва.

Раны, нанесенные страшными когтями, никак не хотели заживать, а поломанные ребра — срастаться…

Но все это осталось в прошлом. И сейчас не было времени предаваться воспоминаниям!

Сейчас Конан стоял на груде изуродованных трупов и пересчитывал погибших.

Более всего его раздражало, что отряд тает прямо на глазах, как облачко. Возможно, вскоре от него и вовсе ничего не останется…

Рамон, проснувшись по старой, еще жреческой привычке на рассвете, сладко потянулся и отправился справлять нужду. После этого он решил проинспектировать моряков, которым прежде было велено следить за морем.

— Сколько сумели доплыть? — поинтересовался стигиец у Торна.

— Тринадцать. У нас теперь девятнадцать человек.

— Великолепно! — воскликнул колдун. — Целая маленькая армия. Этого вполне хватит, чтобы добраться до сокровищ Сиптаха.

Рамон с неудовольствием оглядел спасшихся. Выглядели они жалко. И самое главное, точно так же себя чувствовали.