Страница 17 из 40
— Что это с вами со всеми? — удивился он. — Уж не будете ли вы дуться на меня за то, что я опоздал к ужину?
Раздались протестующие возгласы. К нему подошёл Поль.
— Бенуа, вы виноваты больше всех. Уже второй раз за неделю вы устраиваете мне приступы амнезии. Но больше этот номер не пройдёт.
Карлен бросил на него быстрый взгляд.
— Если вы имеете в виду ваш первый приступ, — сказал он, — то я напомню вам, что с того времени минул уже год.
Поль пожал плечами. Он повернулся к Мариетте.
— И с вами мы ужинали тоже год тому назад? — саркастическим тоном спросил он.
Мариетта несказанно удивилась:
— Вы подразумеваете сегодняшний вечер?
— Нет, вчерашний. Посмотрим, не подвержены ли и вы амнезии.
Мариетта обменялась взглядами с приглашёнными.
— Но вы же отлично знаете, что вчера я была во Франкфурте! Вы сами меня туда отправили улаживать дела с производством нашего препарата.
Поль прикусил губу.
— И вы все, разумеется, это подтверждаете?
Снова воцарилось молчание. Карлен направился в прихожую и снял с вешалки пальто.
— Загляните ко мне завтра, Поль.
Он махнул на прощание рукой и ушёл.
Поднялись Жинесте и Каролина. Их примеру последовали Дармон с Мариеттой. Все четверо со смущённым видом откланялись. Поль остался наедине с Изабеллой.
— Так, значит, — с усилием выговорила она, — ты не знаешь, что сегодня Венсану исполнилось шесть лет?
Она бросилась к нему в объятия. Совершенно сбитый с толку, Поль принялся её утешать.
Изабелла наконец овладела собой.
— И ещё ты забыл, — сказала она деланно жизнерадостным тоном, — что у нас теперь есть телевизор?
— Телевизор? — тупо повторил Поль.
Изабелла отворила дверцы какого–то шкафчика, за которыми обнаружился небольшой экран.
— Кстати, — сказала она, — сейчас время последнего выпуска новостей.
Она включила телевизор.
— Программа всего одна, не то что по радио. Но радио не даёт изображения!
— Да, — покорно согласился Поль, — радио не даёт изображения…
Говорить ему было трудно. Экран осветился. Поль узнал, что двадцатисемилетняя Франсуаза Саган[3] разводится, что во время мятежа в одной из тюрем Буэнос–Айреса убито сорок человек, что «Джоконду» в пластиковом футляре во избежание всяких неожиданностей выгрузили с лайнера «Франция» и стеречь её будет личная охрана президента Кеннеди, что в аэропорту Орли осуществлена управляемая с земли посадка «Каравеллы», что Хрущёв встретился с Тито на Украине, что в Алжире цены выросли вдвое, что на рассмотрение представлен проект Суда Государственной безопасности и что теперь французам, выезжающим за границу, разрешено менять на валюту 5000 новых франков вместо 3500.
Диктор пожелал им спокойной ночи, и на экране пошёл снег.
— Очень интересно, — пробормотал Поль.
Они отдыхали от бурных ласк. Вокруг были темнота и тишина. Изабелла тихо проговорила:
— В твоей жизни кто–то есть.
Поль сказал чистую правду:
— Ты. У меня нет никого, кроме тебя.
— Нет, — возразила Изабелла. — Я уверена в этом. Не спрашивай почему. Я сама не знаю.
Она тоже говорила правду. Но как объяснить ей, что её соперница — она сама!
— Насчёт Мариетты я соврал, — произнёс Поль.
Изабелла повернулась к нему:
— Само собой, потому что вчера вечером мы были с тобой вдвоём. Но к чему эти… эти выходки?
— Знаешь, я был в стельку пьян… Я городил что попало.
— Человек никогда не городит что попало. Как раз когда он считает, что говорит что попало, он чаще всего и проговаривается.
— И о чём же я проговорился?
— Ты пытался отвлечь внимание, покрыть кого–то, говоря о Мариетте. Но как всё это выглядело неуклюже!
Поль не ответил.
— Я спрашиваю себя, — выговорила Изабелла после долгого молчания, — уж не симулируешь ли ты эти приступы амнезии…
Поль попытался прижать её к себе. Она отстранилась.
— Изабелла! — воскликнул Поль в отчаянии.
В ответ он услышал сдерживаемое всхлипывание.
Ночью выпал снег. Венсан в пижаме разгребал ладошками белый покров на оконном карнизе. Он издавал повизгивания, в которых слышались и радость от возни со снегом, и жалоба на мёрзнущие руки. Вокруг него носился Альбер, с лаем отпрыгивая назад всякий раз, когда Венсан пригоршнями кидал в него это странное белое вещество.
— Венсан! — прикрикнула на него Изабелла, войдя в комнату и закрывая окно. — Посмотри, что ты наделал с ковром!
Венсан надулся.
Поль надевал пальто, когда Изабелла подошла к нему:
— Забудь о том, что я говорила тебе ночью. Я чувствовала себя такой несчастной…
Поль обнял её.
— Мы слишком много выпили, — сказал он.
Поколебавшись, Изабелла спросила:
— Ты зайдёшь к Карлену?
— Нет, — ответил Поль. — Теперь это ни к чему. Всё хорошо.
Поцеловав жену, Поль вышел. Едва он оказался за порогом, как выражение его лица изменилось. В действительности всё шло хуже некуда…
Поль прошёл мимо белого «дофина», даже не заметив его. Он высматривал синий «студебеккер».
Но «студебеккера» на улице не было. В конце концов Поль обратил внимание на «дофин». Дважды медленно прошёл рядом с ним, не веря своим глазам. Он всё ждал, что тыква превратится в карету, но это произошло, видимо, раньше, чем он оказался возле неё, и обратная метаморфоза привела всё в норму. Хотя какая тут теперь норма…
Перед тем как открыть дверцу, он пнул её ногой.
Минос демонстрировал непонятное поведение, до сих пор не наблюдавшееся у обычных крыс. Он стоял у входа в лабиринт, не проявляя интереса к кусочку сыра, ждавшему его у выхода. По шёрстке Миноса пробегали быстрые волны, и лапки его время от времени подгибались. В конце концов он повалился на бок и принялся кататься по подставке, на которой стоял лабиринт.
— И ничего–то из него не выудишь, — изрёк Дармон. — Всё происходит у него в голове, а он у нас не красноречив.
— Надо будет перейти к опытам на человеке, — заключил Поль.
— Это опасно, — заметила Мариетта. — Мы же не знаем, что он ощущает.
— Во всяком случае, это безболезненно, — заявил Жинесте.
По всей видимости, действие препарата прекращалось. Вот уже Минос встал на лапы и преспокойно направился в лабиринт.
Поль подумал о свойствах С–24. А что, если новое вещество способно устранять последствия его приёма?
— Пожалуй, я попробую, — сказал он, посмотрев на часы.
Под встревоженными взглядами товарищей Поль проглотил щепотку белого порошка и сел в кресло. Началось ожидание.
Поль наклоняется, чтобы поймать свой голубой целлулоидный козырёк, упавший в воду. Лагуна хороша своим спокойствием. Это словно солёное озеро, где можно барахтаться безбоязненно — глубина не больше чем по пояс. И ещё очень легко учиться плавать. Говорят, в ней опасно во время прилива из–за течений. Правда, похоже, что и во время отлива небезопасно — по той же самой причине. Впрочем, во время прилива лагуны просто нет, так что приходить сюда надо во время отлива и когда море спокойно.
Поль прилаживает козырёк, натягивая на голову белую резинку. И смотрит на Жаклин.
Ей всего четырнадцать лет, а ему уже пятнадцать. Но он тощ, как бродячий пёс, и вид у него всё ещё мальчишеский. Жаклин выглядит старше его на добрых три года. У неё коротко подстриженные каштановые волосы и голубые глаза, при виде которых у Поля перехватывает дух. Поль думает о ней все дни напролёт. Жаклин приезжает к деду с бабкой только на выходные. Она живёт в Либурне.[5] Поль проводит каникулы в Сулаке.[6]
Дед и бабка Жаклин живут в домике в ста метрах от пляжа и летом принимают у себя нескольких отдыхающих. С точки зрения Поля, они уже совсем старые. Но им самое большее по пятьдесят пять лет. Дед Жаклин — рыболов. Он приносит крабов, которых называет «сонями». Бабка же не видела моря лет десять. Зачем перебираться через дюны?
3
Французская писательница Ф. Саган родилась в 1935 году
5
Либурн – город в департаменте Жиронда
6
Сулак–Сюр–Мер — Курортный посёлок на берегу Бискайского залива в том же департаменте