Конан – гладиатор

На взгляд Конана (а взгляд у бывалого вора был наметанный), кошелек на поясе юного сорвиголовы выглядел достаточно тощим. Но вот Дат обернулся к толпе, и сейчас же навстречу протянулось с полдюжины рук, причем почти в каждой блестели серебряные монеты.

— Давай, Дат! — слышались голоса. — Проучи его хорошенько!..

— Ставлю пять медяков на сендайца! — азартно выкрикивал кто-то. — Он, конечно, тот еще безобразник, но топорик у него сам в руке скачет!

Пять шекелей вскоре были собраны, и Ладдхью принял ставки на сохранение. Человек в феске — персона, видимо, не из последних — поручился за честность боссонца. Циркачи, не понаслышке знавшие искусство своего товарища, потихоньку бились с местными об заклад, рассыпавшись в толпе. Двое метателей обсуждали последние детали соревнования.

— Выбирай мишень по своему вкусу! — предложил Фатуфар. — Я брошу не хуже или превзойду твой бросок, причем обоими ножами!

— Бросай первым свои ножи, а я посрамлю тебя топориком, бросок за бросок, — ответил Дат. — А чтобы было повеселей, давай поставим туда девчонку! — И он снова оглянулся на толпу: — Эй, Яна! Ты ведь знаешь, крошка, что я тебя не обижу!

Девчонка была из тех, что держались подле него, — худенькая, большеглазая, с волосами, уложенными в кудряшки с помощью масла. Ради праздника она была одета в белое хлопчатое платье. Наряд Яны дополняли черепаховые заколки и медные браслеты, очень шедшие к ее изящным загорелым рукам и лодыжкам. Она вышла вперед без малейшего страха или хотя бы сомнения.

Дат дружески обнял ее за талию и препроводил девушку в загородку.

— Шевелись, циркач! — через плечо бросил он Фатуфару. — Тащи свою мишень и давай вместе покажем этим разиням кое-что такое, что они не скоро забудут!

Фатуфар повесил мишень на металлический крючок, прибитый к вертикальному столбу. Дат подвел Яну к тому же столбу… и, обхватив веревочными петлями ее руки, надел середину веревки на тот же самый крючок. Яна осталась стоять на цыпочках, с руками, вытянутыми над головой, лицом к толпе.

На круглом деревянном щите было нарисовано пять кругов: белый посередине, как раз там, где теперь зияла дыра, и четыре красных — сверху, снизу и по сторонам. Девушка, поставленная перед мишенью, закрывала собой верхний и нижний круги, так что остались видны только боковые.

— Вот и отлично! — указывая на них, заявил Дат. — Стой смирно и верь мне: все будет в порядке! — предупредил он привязанную Яну.

Потом небрежно обнял ее, чмокнул в щеку и отошел обратно к барьеру.

— Мишень вообще-то неважная, — сообщил он Фатуфару. — Даже слепой попадет! — И добавил под руку: — Только не трусь поранить девчонку, это может испортить тебе бросок. Да что ее жалеть? Она простая деревенская девка.

Собравшийся народ только таращил глаза: многие, поддавшись первому воодушевлению, уже поставили деньги на паршивую овцу всей деревни — Дата, а теперь начинали об этом жалеть. Если у Яны и была семья, то здесь она, по крайней мере, отсутствовала. Никто не возмущался и не кричал, пока Фатуфар готовил ножи.

Конан, однако, подозревал, что, если одно из стальных лезвий, хотя бы заденет девчонку, греха не оберешься. Он даже подумал было, не следует ли вмешаться, но остался на месте. Он видел Фатуфара в деле и отдавал должное его искусству. Чего доброго, Дат еще струсит и откажется от состязания.

Между тем дистанция была вполне приличная: полных десять шагов, если не больше. Фатуфар мрачно нахмурился, сосредотачиваясь. Потом медленно отвел гибкую, жилистую руку… Его бросок был похож на удар хлыста. Нож полетел, вращаясь в воздухе. Было слышно, как он вошел в дерево, воткнувшись в красный кружок. От подмышки привязанной девушки его отделяло расстояние не более пальца. В толпе послышались вздохи и бормотание. Вздыхали, кажется, с облегчением, — ставки там или не ставки. Акробат же без предупреждения вновь замахнулся и бросил второй нож, никто не успел даже и ахнуть.

Второй бросок оказался почти так же удачен, как первый. Нож остался торчать внутри второго кружка, но на сей раз у самого края, почти в ладони от девичьего уязвимого тела. Возможно, Фатуфар волновался, но сказалось это не сильно.

Толпа загудела, теперь уже не только от облегчения: люди несколько успокоились за Яну, их начал волновать исход состязания.

Дат звонко расхохотался:

— Бледновато выглядишь, акробат! С чего ты взял, будто я не смогу всадить свой топорик между твоим ножом и Яниным прелестным бочком? Да я у нее волосы под мышками мог бы побрить, если бы захотел… — Потянувшись к поясу, он вытащил один из топориков, тщательно смазанный и хорошо навостренный. — А впрочем, и в этом чести не много! Вот что: освобожу-ка я девчонку…

Сказав так, он с умопомрачительной быстротой отвел руку, и топор полетел. Серебристое лезвие и рукоять, обтянутая акульей кожей, слились в один вертящийся диск, сверкавший, как солнце. Конан обратил внимание, что Дат метал не одним усилием руки, — замахиваясь, он изогнулся всем телом, а значит, бросок был рассчитан на значительную силу удара.

Топор вошел точно в середину столба, прямо над головой у Яны. Было видно, как напуганная девчонка быстро глянула вверх: на месте ли вытянутые руки? Топор сидел как раз между ними, ударив с такой силой, что содрогнулись и столб, и мишень. Он не задел тела, но не перерубил и веревки, тянувшейся к металлическому кольцу. Сделать это было, в самом деле, непросто, ибо запястья Яны разделяло чуть более полу-дюйма, а крючок находился посередине. Поняв, в чем дело, девушка начала изворачиваться и извиваться, пытаясь повыше приподняться на цыпочках и снять веревку с крючка.

Дат не обратил на ее усилия никакого внимания.

— Почти получилось! — непринужденно сообщил он зрителям. — Еще чуть-чуть, и девчонка освободилась бы от жалкой веревки. Ну-ка, попробуем еще разок…

— Не надо! — бросаясь вперед, выкрикнул Фатуфар. — Это слишком опасно!..

Но Дату горя было мало. Он еще говорил, а рука уже дернулась в движении настолько стремительном, что глаз почти не успевал уследить.

Второй топорик выпрыгнул из-за пояса, лег рукоятью в ладонь, отмахнул назад — и устремился к мишени. Яна увидела его уже в полете и, не выдержав, втянула голову в плечи, съежившись у столба и всем телом предчувствуя страшный удар.

Это судорожное движение могло стоить ей жизни. По счастью, топор прошел верхом и едва вообще не пролетел мимо мишени. Острое лезвие засело в самой верхушке столба: если бы Яна того пожелала, она могла бы до него дотянуться. Вот только пальцы у нее скрючились от страха.

Веревка вновь осталась неповрежденной, да и топоры воткнулись нисколько не ближе, чем кинжалы, брошенные Фатуфаром. Толпа, убедившаяся, что ее герой не вполне соответствовал своим притязаниям, начала сдержанно роптать. В голосах слышалось сомнение.

— Попытка неплохая, — хмуро заметил Фатуфар. — Только, с позволения сказать, оба раза мимо. Ты не попал ни в круги, ни в веревки. И девушку, как бахвалился, не отпустил. Так что в отношении ставки…

— Помолчи, дурень! Я сказал тебе, что освобожу ее, и, клянусь клыками Сета, я это сделаю! — Дат отпихнул Фатуфара, гибко наклонился через барьер и выпрямился, держа невиданное оружие — железный молоток на длинной рукояти.

Циркачи заколачивали им колья и поправляли палатки. Никто не успел вмешаться. Дат обеими руками занес молоток, и неуклюжий снаряд понесся по направлению к несчастной девчонке, беспорядочно вращаясь в полете.

Зрители так и шарахнулись в стороны, когда раздалось громкое «бам!». Кое-кто почти увидел человеческие мозги, разлетающиеся по траве. Но нет: звук был таким, какой получается от удара стали о сталь. Молоток угодил в обух одного из топоров, пролетел в своем падении мимо лица отвернувшейся девушки и тяжело бухнулся к ее ногам.

Удар возымел и еще одно последствие: в столбе появилась трещина, так что крючок, на котором крепились и путы, и деревянный щит, выскочил вон. Мишень свалилась, а Яна, запнувшись о рукоять молота, упала на колени. Она натерпелась немало страху, но повреждений никаких не получила. Толпа изумленно заахала, послышались крики.