Кого не ждали

— Уберите его!!! — заорал Мстислав, прятавшийся тут же, и толкнул меня ногой. Ко мне потянулись чьи-то руки. Едва успел переместиться на старый высокий клён. Запоздало вспомнил, как трудно перемещаться, используя защитные заклинания. Конечно, боевой маг мог знать иные заклинания, но всё же…

— Перемещайся!

— Пытаюсь! — огрызнулся светловолосый.

— Готовься, я тебя прикрою… — я вжался в ствол, давая нескольким пущенным в меня болтам пролететь мимо.

— Цельтесь в рыжего!!! Все!!!

А мне целиться в Мстислава было некогда. Пришлось создать ещё один «щит», уберегающий от стрел и болтов.

— Готовься, я сейчас…

— Алхимики!!! В обоих стреляйте!!!

Так и знал, что без алхимиков не обойдутся…

С обломившимся суком клёна падаю на землю. Надо мной взмывает к небу огненный столб. И такой же взмывает там, где стоял боевой маг.

Не чувствуя боли, вскакиваю, оборачиваюсь.

Столб у ног боевого мага замер на миг, замер и сам Эндарс. Едва дышали рядом с ним трое бледных воинов, не успевших сбежать. Одному я обжёг ноги, второго ранили свои же, пока бежали, третий где-то расшиб ногу.

— Алхимики, стреляйте всем, чего осталось, в этих двоих!!! И плевать на тех, кто не успеет далеко убежать! — Мстислав, наплевав на свою прославленную отвагу, поспешно убегал.

— Создавай другой «щит»!

— Кан, их тут много. Мы переместимся, а они нет.

— Ты о себе-то подумай!

— Подумал, но у них осталось около семидесяти кристаллов, в нас пока выстрелили шестью. Поблизости около шестидесяти воинов и мы двое. Спастись успеют тридцать. И ты успеешь. Потом всё взорвётся.

— Эндарс, ты…

— Я могу не уцелеть. Могу и уцелеть. Как повезёт.

Чернореченцы схватились друг за друга. Они отдавали свои силы своему королю, а тот их бросил. Несправедливость здесь зачастую выталкивала милосердие.

Стреляйте всем, что есть, чтоб наверняка!!! — командовал уже издалека король Черноречья. — Ворота Дубового города сломаем сами!

Если они доберутся до столицы…

— Стреляйте!!!

Переместившись, печально смотрю на огромный огненный столб, долетевший, казалось, до темного безучастного неба. На душе было невыразимо тоскливо. Чем-то успел зацепить меня этот смелый маг.

Долго не решался переместиться к месту взрыва. А если он уцелел, и ему необходима моя помощь? Не мог Эндарс так просто переступить Грань, он боевой маг. Но и боевому магу не справиться с Гранью. Маленькая надежда на спасение греет сердце, как греет пальцы остаток догорающей свечи.

Вернулся обратно.

Трое бедолаг, покрытые копотью, по-прежнему держались друг за друга. Около них чернела небольшая ямка. Даже пепла от него не осталось. Неужели он не понимал, как безрассудно выступать против целого войска и боевому магу?

Ножны кинжала коснулись моей кожи уколами холодных игл. Значит, как Эндарс и хотел, остальные уцелели. Не стало лишь его, стоявшего посередине, того, в кого целились все.

Не чувствуя холода, какое-то время не отрывал глаз от ямки. Спасать врагов, зная, что от тебя не останется ничего… спасать город в далёкой чужой стране… быть настолько сильным… нет, я ни за что не согласился бы стать боевым магом!

— Маг… Кан…

— Чего тебе? — оборачиваюсь к мужчине с обожженными ногами. Тот трясущимися руками снимает кольчугу и вытаскивает из-под рубашки смятый свиток. К моему, удивлению, протягивает свиток мне:

— Убери как-нибудь: пусть никто его не прочтёт…

Не понимая, почему враг передаёт мне какую-то тайну, смотрю на него.

— Сожги, — просит воин. — И помоги убрать остальные свитки. Их всего восемь. Уберёшь — и никто не сможет изготовить эти кристаллы. Кроме меня никто не знает, как их изготавливать, а я не скажу.

— Зачем уничтожать? Это и твой труд…

— Когда-то я считал, будто важен, как открыватель этих кристаллов. А меня едва ими не спалили. Им нужны только мои открытия, но не нужна моя жизнь.

— На что же ты надеялся, алхимик? Думал, что тебя не будут использовать?

— Хочешь узнать правду?

— Мне не нужна твоя правда.

— Не хочешь слушать врагов? — мужчина понимающе усмехнулся. — Считаешь себя самым благородным и умным? Мне знакомы твои чувства: в молодости сам был таким. За всех мужчин своего рода, ушедших за Грань в битвах с врагами, вознамерился отомстить. Создал вещество, которым меня самого едва не отправили за Грань, орудие, которым с лёгкостью бы отправили туда же и моих сыновей, — он рассмеялся отчаянно и горько, вызвав у меня досаду и неприязнь. — Мы сами придумываем оружие, которым другие нам же наносят неизлечимые раны, и, делая эти глупости, считаем себя умными. Мы сумасшедшие, — алхимик опять рассмеялся. Этот смех полоснул меня по сердцу.

Двое других переглянулись.

— Оставь его, маг. У него от пережитого помрачился рассудок.

Мужчина с трудом поднялся и, отвернувшись от нас, продолжил смеяться. Плечи его тряслись. Не сразу я сообразил: передо мной человек, разочаровавшийся в пользе своего главного и самого важного дела, человек, побывавший у самой Грани, испытавший потрясение, после которого к людям не возвращаются.

Решил кое-что выяснить у этих двоих:

— А вы не против уничтожения свитков?

— Нет. Пусть король лишится своего оружия, — сказал один, с расшибленной ногой.

— Ты думаешь, мы благодарны Мстиславу, бросившему нас в чужой стране? — нахмурился второй воин.

Пожалуй, могу им помочь. Дальше пусть разбираются сами.

Обойдя алхимика, встал перед ним.

— Я доставлю вас назад и сожгу свитки. Дальше поступайте, как считаете нужным.

— Нет в мире ничего интереснее людей, — стирая брызнувшие от смеха слёзы, сказал мужчина. — В самых плохих людях может таиться капля совести, а в самых хороших может обнаружиться бесстыдство.

— К чему ты говоришь мне это?

— Вы все мне безразличны, я говорю себе, а не вам. И тебе безразлично наше будущее.

Он угадал моё отношение к происходящему. Мне стало досадно.

— Когда перестанешь считать себя хорошим и умным, у тебя появится возможность стать таким. Пока ты ни то, ни сё.

— Я могу забыть о моём желании помочь вам…

Воин рассмеялся.

— Ты не принимай всё на свой счёт, — шепнул он, отсмеявшись. — Я сегодня смеюсь над собой…

— Не боишься, что завтра над тобой будут смеяться другие, твой король в том числе?

— Чужой смех не может быть сильнее презрения к самому себе.

Мне расхотелось с ним разговаривать. Поджёг свиток, пропитанный каким-то особым веществом. Алхимик не спешил надевать кольчугу.

— Тебе не страшно идти без этой защиты? — спросил у него мужчина с разбитой ногой.

— Что может быть страшнее уже случившегося?.. — последовал встречный вопрос.

Зачем я сжёг свиток? Чтобы считать себя хорошим? Чтобы одной возможностью делать зло стало меньше? Устроил поминальный костёр над погибшим? Ответа искать не стал.

Хорошо, если никто и никогда не сумеет сделать эти кристаллы. На уничтожение оставшихся свитков потребуется какое-то время, а войско Черноречья может оказаться в это время в столице и навредить горожанам. Нужно как-то избавиться от врагов, выставить их из страны и потом заняться манускриптами.

Я попросил погорельцев помолчать. Задумался, перебирая осуществимые варианты. Довольно быстро возник простой и выполнимый план.

— Прежде чем я сожгу те свитки, я должен здесь кое-что сделать. Вас перемещу на родину. С алхимиком встречусь позже в условленном месте.

— Мы согласны.

— Только ответьте сначала на несколько вопросов.

Я задал им несколько вопросов о привычках Мстислава, договорился с алхимиком о месте встречи, затем отправил их в Черноречье. Пусть сами объясняют своё возвращение.

Под новой иллюзией я стал выглядеть, как чернореченец. Выяснил, где находилось войско, и примкнул к нему. Обед уже кончался, и поесть мне никто не предложил. Прикинувшись обиженным, направился между рядами воинов в шатёр короля. На едином дыхании выдал тому сочинённую мною историю о моём давнем увлечении алхимией, о полученной мною смеси, которая могла превратить в пепел примерно треть Дубового города, о мечте вручить её самому королю, чтобы тот самолично испробовал её на врагах. Мне повезло: Мстислав устал, кипел желанием устроить какую-нибудь гадость противнику и потому обрадовался моему предложению, и даже захотел использовать мою смесь до заката. В другом состоянии он бы усомнился в моём подарке, но тут сразу потребовал, протягивая руку: