Страница 6 из 9
– Получается, что в тот самый момент, когда в поезде оказались сбежавшие уголовники, в вагоне находились люди, имевшие при себе крупные суммы денег. Надежда Агренич с подушкой-кошкой, набитой восьмьюдесятью тысячами долларов, и проводница, хранившая в своем купе посылку, тоже с немаленькой суммой. И неизвестно, что еще пропало у этой проводницы.
– Не думаю, что у преступника было время распаковывать все пакеты и передачки. Все-таки он рисковал, поскольку в любое время к проводнице мог заглянуть кто угодно.
– Но деньги он таки нашел, – заметила я.
– Тоже не факт. Деньги могли исчезнуть еще до того, как они попали в купе к проводнице.
– В смысле?
– Человек, который должен был передать проводнице деньги, мог присвоить их себе.
Да, он прав. Мало ли на свете нечистых на руку подчиненных.
– Да… Если к этой краже имел отношение заместитель директора фирмы, то ограбление поезда ему было на руку. Володя! Как много ты успел всего выяснить!
– Я тебе больше скажу. Мне пришлось подстраховаться. Дело в том, что у моего коллеги, Сашки Смирнова, ты его знаешь, друг работает в Тюмени, в прокуратуре. Его зовут… Вот, постой, здесь в бумагах все записано: Дмитрий Алексеевич Бобров. И телефоны, телефоны… Свяжешься с ним. Его уже предупредили.
– И что? – Я расплылась в улыбке. – Вы предупредили его, что туда, к ним, к черту на рога, едет одна сумасшедшая писательница, которой до всего есть дело? И которая хочет вернуть деньги близким и родным убитой Надежды Агренич?
– Не знаю, что Сашка сказал Дмитрию, но я ему объяснил, что у тебя масса дел в Тюмени и Уренгое и что тебе, быть может, понадобится помощь и поддержка.
– Ну и ладно… Думайте обо мне все, что хотите.
– Я, конечно, буду о тебе думать. И переживать. Я не хочу, чтобы ты туда ехала. Да к тому же еще и с деньгами… Да! Кстати, ты задекларировала эти деньги?
– Боже, нет!!!
– И ты собралась лететь? Хотя постой… Ты же не за границу летишь… И все равно, Поля, не думаю, что тебе стоит так рисковать и тащить с собой эту подушку с наличными.
И тут я поняла, что он совершенно прав. Я могу взять только подушку, чтобы предъявить ее родителям Надежды, а деньги могут спокойно полежать себе в банке.
– Володя, ты – гений! На самом деле. Вот… Сейчас я снова распорю подушку и отдам эти деньги тебе. И ты положишь их на мой банковский счет. Надеюсь, все данные у тебя еще сохранились?
– Конечно. Давай, я все сделаю, а ты сядь, успокойся и все хорошенько обдумай. Ничего не забыла?
– Подарки Милке везу, целый чемодан. Целую сумку конфет и шоколада. Я же не знаю, как там у них, на Севере…
– Документы?
– Документы все взяла. Ноутбук, как видишь, тоже… Хотя я еду туда не работать, а отдыхать и попутно собрать материал для будущего романа.
Мы вытряхнули деньги из подушки, Володя уложил их в пакет и спрятал в спортивную сумку, а подушку, вернее, просто плотную плюшевую наволочку, я аккуратно сложила в свою сумку.
– Ты мне вот что скажи – ты собираешься выяснить, кто убил Агренич? – спросил меня Володя прямо в лоб. – Это то, ради чего ты и собралась к черту на рога?
– Пока еще не знаю. Может, я просто хочу сменить обстановку, подышать тамошним воздухом… представить себе декорации будущего романа.
Я видела, как он переживает, как не хочет, чтобы я уезжала из Москвы, но поделать уже ничего не могла. Во-первых, я уже все для себя решила, во-вторых, я теперь просто обязана была вернуть родителям Нади Агренич деньги, а в-третьих… Я же ехала навестить свою сестру!
Обратного хода просто не существовало. Володя довез меня до аэропорта, проводил до посадочной линии, и я, наконец-то оставшись одна, могла самостоятельно все осмыслить. Без багажа, с легкой сумочкой на одном плече и тяжелым ноутбуком на другом, я расположилась за столиком с чашкой кофе и разложила все предоставленные мне Володей материалы. Создала файл, который так и назвала: «Материалы Уренгой», и внесла в него все то полезное, что могло сослужить мне хорошую службу в моем расследовании. Главными были фамилии сбежавших уголовников: «Опарин Никита Владимирович, Флорский Григорий Ильич и Репко Роман Яковлевич. Репко подстрелили при побеге, труп Опарина нашли на насыпи железнодорожного полотна неподалеку от Тюмени, а вот Флорскому, вероятно, удалось сбежать…» Кто изнасиловал и убил Надю Агренич: Опарин, чей труп оказался неподалеку от Тюмени, возможно, как раз поблизости от станции Войновка, или же, возможно, оставшийся в живых Григорий Флорский? Если убийца – Опарин, то и дела-то никакого нет – он уже наказан высшим судом. Если же Флорский… Кто он такой? Чем занимался до тюрьмы и за что его осудили?
Словом, мне было о чем подумать.
4
Она не сразу поняла, что произошло. Стояла с трубкой в руке и смотрела на свое отражение в синем ночном окне своей комнаты. Она слышала, как работает швейная машинка в гостиной – мама шила, несмотря на поздний час. У нее была какая-то срочная работа. И мама тоже, вероятно, не поняла бы вот так, сразу, что произошло в ее жизни, если бы ей позвонили и сказали все те слова, что услышала сейчас Надя. И не потому, что они с матерью такие глупые, нет. Все гораздо сложнее. Просто эти слова не хотели проникать в мозг. Они словно бы зависли в воздухе, наполовину как бы застряли в трубке телефона… Что, что он сказал? Это был точно его голос, его невозможно ни с кем спутать. Значит, это был все-таки он. Да и имя его высветилось на дисплее. «Егор». Так что же он сказал?
– Привет, Надя. Все кончено. Я люблю другую. Ты ее знаешь. Не могу больше обманывать себя и тебя. Извини, что не смог сказать об этом вот так прямо, тебе в лицо… не хватило сил. Прости, если сможешь.
Вот теперь эти слова начали как-то быстро всасываться в сознание, в сердце, в душу, как яд, оставляя после себя выжженный след…
Он любит другую. Он любит Стеллу, ее самую близкую подругу. Они же всегда были втроем – Надя, Стелла и Егор. Повсюду ходили вместе: в клубы, дискотеки, бары, на тусовки и вечеринки, на дни рождения их общих знакомых… Только Стеллу они потом провожали домой (если не находилось другого провожатого), а затем Надя с Егором шли к нему, где Надя и оставалась до утра… Они собирались пожениться. Они были счастливы.
– Надя, что ты повсюду таскаешь за собой эту Стеллу? – часто говорила мама, думая о чем-то своем и понимая в этой жизни куда больше, чем Надя. – Она же влюблена в твоего Егора, неужели ты не видишь?
Может, она и была влюблена, но Наде-то какое до этого было дело?
– Между прочим, она страдает рядом с вами, тебе ее не жалко? Или ты получаешь удовольствие от того, что мучаешь ее?
Надо же, мама заботилась о Стелле!
– Добром это не кончится. Когда-нибудь случится так, что ты недосмотришь, недоглядишь, и Егор воспользуется ее готовностью занять твое место.
Откуда ей это было известно? Может, и в ее жизни тоже такое случалось? Но во многом она была права, ее мама. Да, Наде было приятно, что Егор не замечает находившейся рядом с ними красивой Стеллы. Что он разговаривает только с Надей, что танцует только с ней, что домой приводит и оставляет у себя только Надю. А Стелла у них как сопровождающая, как фон, как тень…
Все те месяцы, что она была с Егором, казались для нее весенними. Она не замечала жгучего мороза, снега, ветра, она, как пьяная, ходила, взявшись за руку Егора, и готова была смеяться, плакать, петь или танцевать, до того ей было хорошо, до того она была счастлива.
Она, простая кассирша из транспортной компании, стала девушкой такого интересного, интеллигентного парня, талантливого программиста и вообще разносторонне развитого человека! Они и познакомились-то красиво, не так, как это делали ее подружки – на танцах, в клубах, на вечеринках… Она покупала котенка у одной женщины, неподалеку от цветочного магазина. За рубль. Чисто символическая цена за нежное трехцветное (белое с рыжим и темным) пушистое существо с мутными серыми глазами и розовым носиком. Рядом с ней остановился высокий молодой мужчина в ветровке и, увидев Надю, сказал, что она похожа на одну из натурщиц известного художника. Он озвучил и фамилию художника, и название картины, да только Надя ничего не запомнила. Она оробела, ей было приятно внимание такого красивого молодого человека, да и голова отчего-то у нее закружилась. А через несколько минут они уже вместе входили в цветочный магазин, и Егор – так его звали – подарил ей большой букет дорогих роз… Потом Егор пригласил ее в кафе, они пили кофе, говорили о многом и ни о чем, рассматривая друг друга. Надя, поглаживая заснувшего у нее на коленях котенка, спрашивала себя, последует ли за этим продолжение. Захочет ли Егор увидеть ее еще раз или ему окажется достаточно одного вечера, чтобы понять, что она ему интересна? Надя сама про себя знала, что ничего особенного в ней нет. Разве что внешность. Треугольное скуластое лицо с узким подбородком, большие и длинные, как темные рыбины, глаза с густыми гладкими бровями и каштановые, коротко стриженные и очень послушные волосы. Маленький нос, маленький рот, который она всегда красит вишневого тона помадой. Еще – кожа. Стелла всегда завидовала ее нежной розовой коже, а еще – румянцу на ее скулах.