Страница 30 из 41
Послушался.
— Откуда взялся донор?
— Мозга? — спросил он чуть погодя. Лицо у него было белее полотна.
— Нет. Искусственной челюсти.
Он вздохнул. И опять опустил глаза.
— Твое состояние, — произнес вполголоса, — требовало быстрых действий. Если бы мы промедлили еще десяток минут…
— К чертям ситуацию! Откуда взялся донор?!
— Это не я… — выдохнул он. — Мы обсудили…
— Реусс!
— Это только… копия. Пойми, Жиль. Сам прикинь, — он говорил все быстрее и быстрее, — представить, что дело касается кого-то другого, а не тебя. Что ты располагаешь выбором, человек — или этот… искусственное создание, вдобавок дефектное. Что бы ты сделал? Только честно, Жиль?
— Заткнись, — прошипел я. Моя голова упала на подушку. Перед глазами вновь закружился конус из разноцветных, уменьшающих с расстоянием колец.
Прошло добрые десять минут, прежде чем я смог хоть немного соображать. И сказать:
— Кто?
Его уже не было возле меня. Он стоял у стены, повернувшись лицом к иллюминатору. Голос его доходил словно из пространства, окружающего место посадки ракеты.
— Може. У него не было прототипа… сам знаешь.
— Тогда не было, — прошептал я.
Выбрали Петра. Выбрали его, поскольку не было подлинного человека, наделенного его памятью. Реусс — специалист. Он знает, что я не приобрел качеств своего донора. Это не помешает, что он предпочитал не иметь рядом с собой двоих человек с одинаковыми мозгами. Двоих, которые, к примеру, вернуться на Землю и остановятся перед своей матерью.
— Иди сюда, — сказал я.
Я был спокоен. Невероятно спокоен.
Он стоял надо мной. Какое-то время я смотрел ему прямо в глаза. Наверняка, он сделал бы многое, чтобы мне помочь. А потом убраться отсюда.
— Отключи это, — сказал я, указывая на концы кабелей.
— Не могу, — он покачал головой. — Еще какое-то время…
— Если ты немедленно их не отключишь, — я опять приподнялся на локтях, — я покончу с собой. У меня врожденный инстинкт агрессивности…
Он отступил на полшага. Но ничего не сделал.
Я подтянул колени и резко поднялся. Кабели ударились о поручни. Какое-то время я балансировал, пытаясь опустить ноги на пол. Мне это не удалось. Я свалился как парализованный.
— Ну, ладно, ладно, — пробормотал он.
Я наблюдал за его короткими, нервными движениями, пока он отсоединял кабели. Он был зол. Он, наверняка, был уверен, что занимается своим делом. А все остальные — не его забота.
Будь я на его месте, я бы думал точно так же. По крайней мере, до сегодняшнего дня.
Зашумел лифт. Звук оборвался. В коридоре послышались шаги. Я не смотрел в сторону двери, но знал, что это Сеннисон. За ним вошел Гус. Иба и Муспарт, скорее всего, отдыхали в помещении гибернаторов. Я надеялся, что им не позволяли покидать корабль. Хотя, какое мне до этого дело? Теперь-то?
— Как самочувствие, Жиль? — спросил Гускин веселым тоном. — Выспался наконец-то?
Да. Дел мне предстояло немало.
— Когда ты проснулся? — спросил Сен.
Это должно было прозвучать как вопрос руководителя о здоровье одного из его людей. Дьявол знает, о чем он на самом деле хотел спросить. Не очень-то он владел своим голосом.
— Довольно давно, — ответил Реусс. — Я ему рассказал.
Воцарилось молчание.
У меня перед глазами стояло лицо Петра. Широкое, с далеко расставленными глазами, светлое лицо. Скорее — пилота, чем ученого. Его почти белые волосы.
Если бы даже лицо это стерлось у меня в памяти, то у меня под рукой другое. Совсем рядом. На соседней полянке.
Може. Значит, это его детство я буду вспоминать как собственное. Его родных, дом в котором он рос, его приятелей. Во всяком случае, вспоминал бы, если бы они не поторопились так с аппаратурой. В теперешнем моем положении останутся только «неясные фрагменты». «Иллюзии». О чем еще говорил этот… мясник?
Меня охватила холодная ярость.
— Подойдите, не бойтесь, — бросил я в сторону дверей, от которых так трудно было оторваться Гускину и Сену. — Вы можете не бояться, — повторил я. — Я еще пока слабый.
Реусс умоляюще посмотрел на них. Словно чувствовал за меня ответственность. Этого мне только не хватало.
— Возьми Реусса, к примеру, — процедил я. — Посмотрите-ка на него. Расселся тут, словно ничего и не произошло, с лицом озабоченной нянюшки, и все время растолковывает, до чего же мне хорошо живется на этом свете. А по сути дела, чем я лучше тех, из океана? Не знаете? Я тоже не знаю. Зато я могу вам сказать, чем я их хуже. Они использовали людей. А сами не убивали. Где он?
Они продолжали молчать. Наконец Гус сделал несколько шагов и встал так, чтобы я мог его видеть.
— Кто?
— Не строй из себя ребенка, Гус. Може. Что вы с ним сделали?
— То, что всегда делается в таких случаях, — ответил от дверей Сеннисон.
— Холмик на поляне? Кого ты пошлешь туда на этот раз, Сен? Меня? Или того, с фермы? Мы оба осиротели в равной степени. Он утратил сиамского близнеца, а я — тело. Ведь это мое тело лежит там, на цветущей полянке. Может, правда, вы его бросили в реку. Есть тут рыбы? Реусс, — я повернул голову, — ты же слепец, что касается гидрологии. И даже океанографии. Скажи, водятся тут рыбы?
— Перестань, Жиль, — тихо произнес Гускин. Он какое-то время постоял надо мной, потом кивнул головой и уселся в ногах кресла. — Я вовсе не утверждаю, что тебе хорошо на этом свете. И можешь сходить на его могилу. Я точки зрения медицины мне не следовало бы этого говорить, но я бы сходил. Если бы я был тобой. Я бы сходил и подумал. Ты можешь выбирать. Там мог лежать и я, и Гускин, или Може. Но не тот Може, которого ты помнишь по базе. Который прилетел с Земли. Я не хочу, чтобы ты отвечал мне. Не делай этого: прошу тебя. Иди туда и подумай. Потом поговорим. Если, разумеется, у тебя будет такое желание.
Он замолчал.
— Хорошо, Гус, — сказал я. — Не стоит истериковать. В этом ты прав. А теперь сделай для меня услугу. Представь, что ты — это я. Что то, о чем ты говоришь, тебя касается. И это ты стоишь там, над могилой. Стоишь и ничего не знаешь. Не знаешь, кто ты такой. Не знаешь даже… человек ли ты. Ну, Гус?
Тишина.
— Я просил тебя об услуге. Что же ты молчишь?
Он вздохнул. Медленно покачал головой. Но все время, не отрываясь, смотрел мне в глаза.
— Я тебе отвечу: не знаю. Я не могу представить себя в такой ситуации. Думаю, этого никто не может, пока с ним такое не приключится. Я знаю, что тебе хотелось чего-то большего. Но ни на что другое я не способен. Могу только сказать, что очень хотел бы тебе помочь. Сам знаю, что это невозможно. И не думай, что мне это было легко. Всем нам. Если ты так думаешь… то…
— Не надо, Гус, — перебил я. — Не продолжай. Это первые человеческие слова, которые я услышал после пробуждения. А не какие-нибудь байки для благовоспитанных детишек. Спасибо тебе. Но не говори больше ничего. Не станем этого портить.
— Есть еще одно дело, которое мы принимали во внимание, — заговорил Сеннисон. Он вышел на центр кабины и уперся взглядом в комбинезон Реусса. — Твое отношение к копии. Не то, чтобы это перевешивало, но в первую очередь мы думали о тебе. О том, что ты скажешь, когда узнаешь. И мы припомнили… Жиль, ты ведь сам доказал, что они — не люди. Сам голосовал за то, чтобы их здесь оставить. Они вызывали у тебя отвращение… слепой бы заметил. Короче говоря, мы не думали, что у тебя начнутся сомнения…
— Можешь сделать для меня одну вещь, Сен? — сладенько поинтересовался я.
— Слушаю.
— Уберись отсюда.
У меня не будет сомнений! Разумеется. Что может быть проще, чем все свалить на меня. Словно это я уговаривал их оставить копии за пределами Земли. В конце-то концов, копии могут проваливать ко всем чертям. Но я? Что будет со мной? «Думали только о тебе». Ничего себе. И кто это говорит!
— Убирайтесь все, — сказал я, повернувшись спиной к кабине. — Я хочу спать.
— Может, ты бы хотел, чтобы мы перенесли тебя к тем? В гибернаторе тебе было бы удобнее. И спокойнее.