Победитель всегда прав

«Зря Гаспаров собирается ее освободить, – подумал он, – по лицу видно, она никому не прощает и ничего не боится.»

– Меня будут выводить на прогулки? Я даже согласна, чтобы мне завязывали глаза, или делайте это ночью, когда я не смогу понять, где нахожусь.

Варвара достала сигарету и требовательно крикнула:

– Огонька!

Чернорубашечник бросил в провал люка зажигалку, Белкина ловко поймала ее на лету.

– Сигареты дорогие курит, – пожаловался чернорубашечник, – мы, кстати, их за свои деньги покупаем.

– Не больно-то вы разорились, террористы долбаные! – крикнула Белкина. – Я, кстати, к вам в компанию сама не набивалась, а курить всякую дрянь не приучена. Положение обязывает.

Тут Белкина лукавила. Случались на воле моменты, когда она курила и вонючие дешевые сигареты, если посреди ночи обнаруживалось, что пачка любимого сорта пуста.

Тимур закрыл рот, так и не сказав Белкиной ни слова.

– Глаз с нее не спускать, по чужим участкам не шастать! С местными бабами не знакомиться.

– Неужели вы считаете, что мы такие идиоты?

– Вы расслабились. Сегодня вы готовы болтать с ней за жизнь, завтра вы поленитесь бочку на люк закатить, а послезавтра она убежит от вас.

– Смена предвидится?

– Нет, вас и так двое.

– Об оплате поговорить надо, – сказал чернорубашечник.

– Мы договаривались о сумме заранее, – напомнил Тимур.

– Ситуация-то изменилась. Мы не знали, что из похищения получится новость, о которой станут болтать на всех телевизионных каналах. Вы не сказали, что она – звезда.

По глазам Тимура бандиты поняли, что им дополнительных денег не видать.

– Это от вас не требует дополнительных усилий, – официально заявил он. – Запишите ее на видео. Вот примерный текст того, что она должна сказать, – Тимур подал лист бумаги с несколькими строчками. – Она журналистка, придумает, как разукрасить. Смотрите, чтобы руки в кадр не попали, мы обещали ее отрубленный палец прислать.

Электрик захихикал, но тут же смолк. Тимур не был настроен шутить.

– Как насчет ночных прогулок?

– На ваше усмотрение. Если убежит, лучше вам потом со мной не встречаться.

Любитель бриллиантов Тимур убедился, что службу охранники несут исправно, не пьют, и уехал в Москву.

Гаспаров выслушал его молча, не перебивая, лишь сдержанно кивал, мол, все идет хорошо. Затем приобнял Тимура за плечи. Мужское прикосновение было неприятно бандиту, но говорило о том, что Гаспаров благосклонен к нему.

– Займись главным редактором «Свободных новостей плюс». Менты – идиоты, а он мужик неглупый. Напомни ему о выкупе за Белкину, только смотри, не перегни палку. Особо не пугай, иначе в ментовку побежит. Скажи, что времени у него осталось пять дней, после чего ни Белкина, ни деньги нас уже интересовать не будут. Скажи ребятам, пусть особо проследят, чтобы ни одного фильма с погибшими девчонками в Москве не продавалось. Подгадил нам ублюдок Петровича – Сильвестр!

– А если главный редактор торговаться начнет, цену сбавлять? По-моему, если и мы скинем, так будет убедительнее.

– На пятьдесят тысяч, максимум, скинуть можешь. Все равно ко мне прибежит.

– Я бы хотел знать, что будет дальше? – поинтересовался Тимур.

– Я дам главному редактору деньги, а ты от него получишь выкуп. Белкину вернешь, вот и все.

– Прикончить ее надо, – вздохнул Тимур.

– Она хорошая журналистка, ядовитая как змея. Ее яд для нас – лекарство. Вот только с порнофильмом получилась накладочка. Но кто ж знает, где упадешь? Знал бы, соломки подстелил.

Дом Гаспарова не предназначался для незаконных дел, вершить их тут являлось прерогативой хозяина – для шантажа по телефону у Тимура в запасе всегда имелся нелегально подключенный «хакнутый» сотовик.

Он отъехал совсем недалеко и набрал номер главного редактора «Свободных новостей плюс».

Якубовский внимательно выслушал Дорогина. С точки зрения логики получалась почти безукоризненно стройная система. Но это лишь на первый взгляд. Якубовский знал то, что не было известно Муму и что все расставляло по местам.

Журналистку украли лишь для того, чтобы получить деньги, – самое ясное и доступное пониманию объяснение. Все остальное – дым, суета, шумиха, поднятая для того, чтобы скрыть правду. Язык у Якубовского просто таки чесался, чтобы рассказать Дорогину правду. Яков Павлович видел перед собой неглупого человека, способного пройти сквозь огонь и воду и медные трубы. Тайну всегда тяжело держать при себе и ни с кем ею не поделиться. Единственным, с кем Якубовский мог делиться до последнего времени, был Гаспаров. Теперь же появился еще один человек. «Он не дурак, – подумал Яков Павлович, – есть такой универсальный закон: если копать упорно и настойчиво в одном месте, то обязательно что-нибудь выкопаешь. Дорогин копает, значит, доберется до правды и без меня. Он не помешает. Как-никак друг Белкиной, вреда ей не желает.»

– Все не совсем так, как вы думаете, – уклончиво начал Якубовский. – Все и проще, и сложнее.

– Вы тоже уверены, что они не террористы?

– Я знаю это точно.

В этот момент в кабинет вбежала сотрудница:

– Извините, Яков Павлович, но нужно срочно решать, что делать с последней страницей? Есть два варианта, мы все переругались, какую статью ставить в этот номер, а какую в следующий.

В приоткрытую дверь проникали голоса спорящих. Иногда даже можно было различить матерные слова, истерично выкрикиваемые женщиной.

– Извините, – сказал Яков Павлович, – у нас важные дела, – Я это заметил, – Дорогин ухмыльнулся.

– Сейчас. Я их быстро на место поставлю, – и главный редактор, не желая, чтобы Дорогин слышал шум, поднявшийся в редакции, плотно закрыл дверь.

Якубовский пообещал, что вернется через пять минут, но газетчики – народ необязательный. Скандал с появлением главного лишь разгорелся сильнее.

Сергей посмотрел на часы: главный уже отсутствовал пятнадцать минут, и чувствовалось, что вернется не скоро. Дорогин попивал остывший кофе, закурил уже вторую сигарету. Когда зазвонил телефон, он машинально, не задумываясь, протянул руку, поднял трубку и невнятно проговорил:

– Слушаю.

– Ты нашел деньги?

– Что-что? – не понял Сергей, еще не сообразив, что обращаются совсем не к нему.

Звонивший был уверен, что трубку возьмет Яков Павлович, ведь он кабинет ни с кем не делил.

– Если триста тысяч не найдутся к завтрашнему вечеру, то ты получишь палец. Если их не будет послезавтра утром, получишь ухо. И не вздумай связываться с ментами! Триста тысяч, и ни центом меньше, иначе твоей журналистке кранты.

Дорогин лихорадочно соображал. Если признаться сейчас, что он не главный редактор, звонивший скорее всего бросит трубку, и неизвестно, чем это кончится для Белкиной. Следовало осторожно подыграть, но Дорогин не знал, о чем говорили раньше Якубовский и вымогатель.

– – Триста тысяч – большие деньги, – хрипло произнес Дорогин и закашлялся.

– Что, дыхание в зобу сперло? Ищи деньги, и побыстрее.

– Я почти все нашел. Если – завтра, то у меня появится вся сумма.

На другом конце провода послышалось молчание. Дорогину показалось, что его раскусили и сейчас связь оборвется. Он выжидал, зная, что сам трубку всегда повесить успеет, когда в ней раздадутся короткие гудки.

– Нашел деньги? – наконец подозрительно спросил Тимур.

– Да. Где и как произведем обмен?

– Я тебе перезвоню.

Судя по интонации, звонивший был не очень доволен тем, что нашлись деньги, и не спешит поменять Варвару на триста тысяч долларов. Хотя, возможно, нерешительность объяснялась опасением попасться.

«Он удивлен, – решил Дорогин, – что деньги нашлись. В самом деле, откуда взять Якову Павловичу триста тысяч? Не из этого же подержанного сейфа? Или ему нужно с кем-то посоветоваться.., он вел переговоры?»

Распахнулась дверь, и на пороге появился раскрасневшийся после ругани главный редактор. Он уставился на Дорогина, сидевшего с телефонной трубкой в руке.