Страница 11 из 68
Северянин остановился. В горле пересохло. Открыв флягу, киммериец сделал несколько глотков вина. Терпкая, сладковато-пьянящая жидкость разлилась по жилам. Аллал подбросил хворост в костер, и пламя вспыхнуло, осветив небольшое плато у грота. Воины Эблиса уже спали, и лишь десятник с интересом прислушивался к словам Конана. Несмотря на свой угрюмый, неприветливый вид, шемит оказался довольно любопытным парнем. Глупцов Рамазан редко продвигал по службе. Начальник королевской стражи неплохо разбирается в людях, и всегда ценил живость ума и тягу к знаниям.
— Тарим умер, — проговорил Конан. — Его заветы были забыты. Еще не остыли угли погребального костра, а уже началась драка за власть. Вместе с пророком в Туран пришли десятки крупных кланов, во главе каждого стоял честолюбивый каган. Междоусобные войны не прекращались несколько лет. Гирканцы истребляли друг друга. Удивительно, что никто из соседей не воспользовался столь благоприятной ситуацией. Видимо, страх перед конницей Тарима был слишком велик. В конце концов, победил сильнейший. Однако ни о каких походах на запад уже не вспоминали. Мало того, король Турана сменил кочевую жизнь кагана на роскошь дворцов. Так получилось, что завоеватели сохранили города иранистанцев. Обычно они разрушали здания, ломали стены, продавали жителей в рабство, но, видимо, еще во времена пророка некоторые военачальники присмотрели себе место для ханства. Соратники нового владыки получили во владение земли, города, невольников. Туран стал типичным богатым государством. Но вот беда — на престол до сих пор чересчур много желающих. Потомки многих каганов считают себя уязвленными и постоянно готовят заговоры. Убийство правителя в Аграпуре — обычное явление. Опора трона — гирканцы, но они же и главная угроза для него. Недаром предшественник Илдиза создал тайную службу. Теперь каждое сказанное слово во дворце известно владыке.
Люди Мишрака ходят по тавернам города, прислушиваются к разговорам, пытаясь выявить бунтовщиков и заговорщиков. Многих пьяных болтунов сгноили в подземельях Аграпура. Воцарилась тишина. Путешественники обдумывали сказанное киммерийцем. Их тайна стоит дорого. Если Илдиз узнает о целях отряда, то неприятностей не избежать.
Неожиданно в беседу вмешался Эблис.
— Я слышал, что похороны Тарима были очень пышными, — негромко сказал десятник.
— Это верно, — кивнул северянин. — Описания есть во многих туранских летописях. Они очень подробные и детальные, но точно никто не знает, где погребен пророк. Тайна умерла с древними каганами, поклявшимися молчать, несмотря на внутренние разногласия. Тарим увел с собой на Серые Равнины много людей. Где-то в туранской степи пятьсот рабов выкопали огромную могилу. На дне соорудили деревянный помост, покрыли его бархатом, а сверху поставили хрустальный гроб. Пророк, всегда носивший простую гирканскую одежду и презиравший богатство, лежал в дорогих золотых доспехах, с мечом и луком в руках. В могилу опустили десять любимых лошадей вождя, сто его жен и наложниц. Золотые монеты и драгоценные камни воины кидали в могилу горстями. Несметные сокровища, ставшие добычей армии Тарима, прятались в землю навсегда. Прочитав последние молитвы, каганы подожгли помост. Пламя достигало пятидесяти локтей в высоту. Ржание животных, отчаянные крики женщин, вопли рабов, привязанных к столбам…
Огонь Эрлика поглотил всех. Выбраться наружу по высоким отвесным стенам было невозможно. С заходом солнца сотня оставленных в живых невольников начала закапывать могилу. К утру их тоже убили. Чтобы никто не нашел место захоронения, триста всадников целый день утаптывали степь. Но и номадов ожидала страшная участь. Во время ночлега пятьдесят телохранителей пророка перерезали всем воинам горло. В Аграпур вернулись лишь каганы. О судьбе телохранителей, думаю, вы догадались. Их мертвые тела были похоронены с большими почестями.
— И никто так и не нашел могилу? — спросил Аллал.
— Нет, — вымолвил Конан. — И искать не советую. Правители Турана только за одну эту мысль отрубают нечестивцу голову. Святотатство жестоко карается во всех странах, а тем более, когда речь идет о пророке. Я прав, Хамар?
— Мне даже страшно произносить подобные слова, — мгновенно отреагировал воин. — Эрлик не прощает грабителей могил.
— Кстати, именно из-за похорон уши-кагана произошла первая ссора правителей Турана и вождей кланов, оставшихся в Гиркании, — заметил киммериец. — Последние считали, что Тарим должен быть погребен на «канабе», — это город курганов, поле для захоронения выдающихся военачальников. Впервые древнюю традицию нарушили. Этим поступком каганы хотели показать свою силу и независимость. Возникло новое государство — Туран. Оно не захотело подчиняться никому… Пророк объединил всех гирканцев одной верой, но его завоевания их снова разделили.
— Потому Илдиза и величают королем, на манер правителей закатных стран? — удивленно уточнила Селена.
— Совершенно верно, — подтвердил северянин. — Владыка Турана хотел быть наравне с правителями Офира, Замеры, Коринфии. Практически все титулы новые господа заимствовали у иранистанцев. Они даже поселились во дворцах своих предшественников. Теперь бывших кочевников окружает богатство и роскошь. Простор унылой бескрайней степи воины сменили на благоухание и тень маленьких ухоженных садов.
— И как на это отреагировали коренные гирканцы? — поинтересовалась девушка.
— Как и следовало ожидать, — презрительно ответил наемник. — Они считают, что туранцы стали слишком слабыми, нерешительными и изнеженными. Между двумя странами весьма прохладные отношения, хотя до открытой вражды, конечно, дело вряд ли дойдет: слишком много родственных связей. Эмир Рамдана часто нанимает на службу бедных кочевников. Платит очень щедро, а оттуда они разъезжаются по всему Турану. В степь возвращаются немногие. Таким образом, армия Илдиза получает постоянную подпитку…
— Что позволяет королю совершать регулярные завоевательные походы, — вставила волшебница. — Он отобрал часть территории у Заморы и Офира. Не раз вторгался в Шем, но всякий раз получал достойный отпор.
— Все так, — усмехнулся Конан. — Пусть уж лучше военачальники сражаются на поле боя, чем устраивают заговоры и перевороты. У Турана очень сильная дисциплинированная армия, нет недостатка в желающих продать свой меч. Война — это грабеж и обогащение. Добровольцы буквально толпятся возле казарм. Когда-нибудь всадники Гиркании вновь обрушатся на западные страны, и уж тогда их не остановишь.
Киммериец посмотрел на своих собеседников. Аллал клевал носом и в любой момент мог упасть в костер. Дремал и Хамар. Относительно бодро держались лишь Селена и Эблис. Пора было заканчивать эту ночную беседу. Золотистая луна давно склонилась к горизонту, а значит, спать осталось совсем немного. Толкнув в бок Исайба, киммериец, зевая, сказал:
— Вставай на дежурство. Разбудишь меня на рассвете.
Через мгновение шемит уже сидел возле костра. Он поднялся так легко и быстро, будто и не спал вовсе. Эблис подбросил в огонь несколько сучьев. Едва слышная команда — и два «барса» заступили на пост, меняя десятника. Укрывшись плащом, северянин лег на нагретое место телохранителя Андурана. К нему прижалась девушка. Аллал и Хамар расположились чуть в стороне. Подробностей похода в Иглофийских горах наемники не знали, а потому правильно понять этот жест волшебницы не смогли. На устах туранца появилась ироничная усмешка. Воин даже не предполагал, что пережили Конан и Селена в Нордхейме. Чтобы выжить и не замерзнуть, они спали в обнимку, забыв на время о том, что между женщиной и мужчиной есть какая-то разница. На перевале тропы Ужаса это было единственное средство спасения. Сейчас волшебница поступила точно так же, не задумываясь о последствиях. Мнение наемников ее волновало мало.
Киммериец проснулся от легкого прикосновения к плечу. Пальцы по привычке сжали рукоять меча. Приоткрыв глаза, северянин неторопливо огляделся. В любой момент он мог нанести противнику удар или хотя бы защититься клинком. Прямо перед ним стоял Исайб. Кивнув на небо, шемит хриплым голосом произнес: