Ледяной страж

Женщина даже не пыталась вырваться, ужас сковал ее при виде гиганта с развевающимися черными волосами и горящими яростью синими глазами.

— В подвале, там. — Она откинула голову назад, показывая, куда следует идти варвару. Ни на что большее она не была способна.

— Прочь!

Киммериец швырнул ее в дверной проем и, не оглядываясь, помчался по коридорам дворца в направлении, которое указала стражница. Раза два ему попадались вооруженные женщины, но он даже не остановился, на бегу отбрасывая их в сторону ударом могучего кулака.

Наконец он увидел лестницу, ведущую вниз, и ринулся по ней, перепрыгивая через несколько ступенек. В лицо дохнуло холодом и затхлостью подземелья. Варвар достиг нижней площадки и толкнул ногой первую попавшуюся дверь.

Помещение, куда он ворвался, было просторным, с высоким потолком. Стены были из неотесанных каменных плит, почти под самым потолком — несколько зарешеченных окошек, почти не пропускавших свет солнца. По углам стояли светильники, их желтоватый свет смешивался с пламенем очага в алькове. Но Конану было не до архитектурных особенностей помещения. В глаза ему сразу бросилась совершенно нагая женщина, она висела вниз головой над бочкой с водой.

Веревка, концом которой были связаны ее ноги, была перекинута через блок и перекладину, и дальше шла к вороту. Ворот медленно крутила женщина в кожаном фартуке на голом телом. Она стояла боком к варвару, все ее внимание было отдано пытке.

Голова жертвы погрузилась в воду, и женщина забилась в своих путах. Конан не видел лица несчастной, потому что она висела спиной к нему, но по линиям ее тела, по рельефным мускулам спины, на которой отчетливо выделялись багровые полосы, по плечам и рукам, тоже хранившим, следы плети, он узнал ее,

— Акила! — закричал варвар.

Женщина, которая крутила ворот, вздрогнула, но посмотрела не на него, а чуть правее. Киммериец перехватил ее взгляд и увидел еще одного человека, которого не заметил сразу: со скамьи у стены поднималась, глядя на него округлившимися от ужаса глазами, женщина, очень похожая на его возлюбленную. Такие же серые глаза, полные яркие губы и пепельные волосы… Он понял: это — Бризейс!

— Ну, падаль, молись своим богам! — прохрипел варвар, занося руку с мечом. — Только вряд ли это тебе поможет…

Палач бросила ворот, который начал раскручиваться, и метнулась в дальний угол, но Конан, почти не глядя на нее, метнул вдогонку нож, и тот вонзился в голую спину. Не мигая, варвар смотрел на Бризейс и медленно приближался к ней. Глаза киммерийца словно пригвоздили королеву к месту, она замерла, как кролик под взглядом удава, не в силах пошевелиться.

— Допрыгалась, сука?

Варвар сделал еще один шаг. Бризейс, наконец, преодолела оцепенение и попыталась выхватить меч, но Конан был быстрее. Он не дал ей шанса сразиться с ним — краем глаза он заметил, что голова Акилы погрузилась в воду и тело судорожно выгнулось. В других обстоятельствах варвар, может быть, и позволил бы Бризейс умереть в честном бою, но сейчас было не до этого. Конан нанес два удара: первый — обманный, заставивший королеву податься вправо, а второй настоящий. Клинок, опускаясь сверху налево, поймал отблеск пламени очага, и голова королевы с глухим стуком упала на пол. Все было кончено в один миг.

Киммериец бросился к Акиле, чья голова почти полностью погрузилась в воду. Амазонка уже билась в судорогах.

Варвар, дотянувшись кончиком меча до веревки, перерезал ее и подхватил тело. Акила почти потеряла сознание, она вся дрожала и хватала ртом воздух. Конан отнес ее к скамье и осторожно уложил на спину. Голова Акилы безжизненно откинулась, руки свесились плетьми.

«Неужели опоздал?..» — похолодел варвар.

Он похлопал Акилу по щекам, она содрогнулась и слабо застонала.

«Все в порядке, — обрадовался киммериец, — выживет, никуда не денется».

Он принялся энергично растирать ее, и это возымело действие: веки затрепетали, потом открылись глаза. Акила несколько мгновений бессмысленно смотрела в потолок, потом перевела взгляд на варвара.

— Конан? — прошептала она, не веря своим глазам.

— Я, я, — улыбнулся киммериец, — лежи, сейчас принесу что-нибудь из одежды.

— Подожди. — Акила схватила его за руку. — Разве ты не погиб?..

— Как видишь, нет, — усмехнулся варвар, — и, главное, успел вовремя вернуться.

— Где моя сестрица и эта… — королева поморщилась от боли, — эта сука Хемилья? — с трудом договорила она.

— А вот, — просто ответил варвар, подняв за волосы голову ее сестры и показав Акиле. — А ее подружка вон там отдыхает, — он махнул рукой в дальний угол. — Мертвая, — добавил он.

— Мог бы и не уточнять, — ответила Акила, которая знала способности киммерийца.

Силы постепенно к ней возвращались, но все же после пыток она была очень слаба и даже говорить ей было трудно. Конан оглянулся вокруг в поисках кувшина с вином или еще чего-нибудь подходящего к случаю, но, кроме орудий пыток, ничего не увидел. Вдруг ухо варвара уловило топот множества ног и бряцание лат: приближалась группа вооруженных людей, Это напомнило киммерийцу, что бой еще, наверное, не кончен. С мечом в руке он бросился к двери и посмотрел в щель, но, увидев бегущих по лестнице женщин с синими повязками на лбу, широко ее распахнул,

— Твои! — коротко бросил он Акиле.

В комнату вбежали несколько амазонок во главе с Паиной.

— Жива? — Она бросилась к своей госпоже.

— Жива, жива, — ответил киммериец. — Вы, амазонки, бабы крепкие. Как там наверху?

— Тысяч пять сдались в плен. Остальных, кто сопротивлялся. Но таких было немного.

— Можешь не продолжать, — усмехнулся варвар, зная исключительную жестокость амазонок. — Давай лучше перенесем ее в покои, да пошли кого-нибудь за лекарем. Надо вправить королеве суставы, да и вообще подлечить.

Через несколько дней Акила пришла в себя окончательно, а за это время ее приближенные во главе с Паиной навели полный порядок в столице, и уже ничто не напоминало о скоротечной битве и даже о более чем десятилетнем правлении Бризейс. За время своего царствования она так настроила против себя амазонок, что только страх мог удержать их в повиновении, и когда вероломной королевы не стало, то и оплакивать, и жалеть ее было некому.

В эти дни варвар не видел Акилу, она не звала его к себе, поэтому он расхаживал по городу, с любопытством наблюдая за тем, как воительницы убирают улицы: подметают мостовые, вставляют новые стекла взамен выбитых, разбирают обуглившиеся бревна на пепелищах — в день штурма столицы было много беспорядков.

Для амазонок зрелище свободно разгуливающего по улицам мужчины было сродни тому, как если бы сам Нергал или Бел явились в город: некоторые, увидев его, презрительно плевали; другие замирали в изумлении, решив, что у них что-то неладно с головой; те, кто уже слышал о нем или видел в бою, смотрели на киммерийца со смесью страха и восхищения; но были и те, кто поглядывал на него с затаенным в глазах огнем желания. Его гигантский рост выделял его везде, в какой бы стране он ни появился, но здесь, в толпе женщин, большинство из которых было обязано своим происхождением гирканским или туранским отцам, он возвышался, как башня. Среди девушек-воительниц попадались очень даже хорошенькие. Варвар, глядя на свежие лица и стройные девичьи тела, сожалел о том, что попользоваться ими вряд ли возможно, потому что обычаи и дисциплина в этой стране были сильны, а наказание за вольность — жестоко.

Мужчины, которые попадали сюда, доставались тем девушкам, на которых падал выбор совета. У амазонок не было таверн или кабачков, где можно было бы посидеть и выпить кувшинчик вина, поболтать или сыграть в кости.

Для Конана во дворце были отведены особые покои; с приказом выполнять любые его прихоти к нему были приставлены две девушки. На второй день своего пребывания в столице амазонок киммериец решил, что он, пожалуй, загостился, да и дела все переделаны. Он отправился в покои королевы, прошел несколько залов, где у каждой двери, как и во времена Бризейс, стояли гвардейцы. Но стражницы не решались задержать его или хотя бы задать вопрос. Они слишком хорошо помнили, как он ворвался в город, и никто не хотел будить лиха — кто знает, что на уме у этих мужчин…