Империя крови

— Чего желает господин? Вина, пива?

— Плесни-ка красного туранского, да кружечку-то возьми вон ту, побольше, — облокачиваясь на прилавок, кивнул ему киммериец. — Ты не знаешь, где мне найти Даваса?

— Господина Даваса, — поправил его человек, наливая в глиняную кружку вина из пузатого кувшина. — Он у себя, наверху. Как доложить?

— Скажи, что с ним хотел бы перекинуться парой слов его старый приятель Конан из Киммерии, — пригубливая напиток, ответил варвар. Он бросил на прилавок серебряную монету: — Постарайся, чтобы твои слова не коснулись лишних ушей.

Слуга ухмыльнулся, попробовал монету на зуб и, спрятав ее за пазуху, исчез за маленькой дверцей.

Конан взял кружку и сел за столик, выбрав место так, чтобы видеть оба выхода из зала таверны. Осторожность никогда не помешает. Ждать пришлось недолго. За дверцей послышались шум шагов, голоса, и в зал вышел Давас. Он окинул взглядом помещение и, убедившись, что, кроме варвара, в нем никого нет, воскликнул:

— Не верю своим глазам! Сколько лет прошло, киммериец?

— Да уж не один день, — обнимая негоцианта, усмехнулся варвар. — Тут так все изменилось!

— Как видишь, — присаживаясь рядом с ним, согласился Давас. — Строится крепость и город: властитель Турана решил расширять свои владения. Так каким ветром тебя вновь сюда занесло?

— На сей раз с востока, — ухмыльнулся Конан, и в нескольких словах рассказал ему о событиях последних месяцев.

— Оружие на сотню воинов? — почесал затылок туранец. — Столько у меня нет, к сожалению. Правда… — Он задумался, но через мгновение отрицательно покачал головой: — Нет, Яфдала на это не пойдет.

— Яфдала? — переспросил варвар. — Знакомое имечко, клянусь Белом! Уж не работорговец ли, обмочи его бешеный шакал?

— Он, — кивнул Давас. — Его назначили здесь главным, и вся торговля теперь идет через него. Без его разрешения я вряд ли смогу что-то сделать. Ты видел шхуны у причала?

— Угу, — ответил киммериец. — Правда, одна из них, как мне показалось, повреждена.

— Точно, — покрутил головой торговец. — Как ты углядел? У нее же пробоина с борта, который не виден с берега.

— Что я, первый раз вижу корабль? — фыркнул Конан. — И дурак заметит, что посудина кренится на один борт.

— Их сильно потрепала буря, — объяснил туранец. — Не так, конечно, как тебя тогда, — дружески толкнул он в бок киммерийца. — Помнишь?

— Как не помнить… Но неужели ничего нельзя сделать с оружием? — возвратился варвар к волнующей его теме.

— Вторая посудина набита вооружением, — понизив голос, заговорил Давас. — Скоро придет еще пара судов с рабами и воинами. Я же говорю, здесь строится большой город.

— Думаешь, этот ублюдок не согласится продать мне оружие?

— Сомневаюсь… — покачал головой торговец. — Хотя он больше всего на свете любит деньги, но боюсь, сейчас сможет устоять. Сам понимаешь, ему это может выйти боком.

— Надо что-то придумать, — не сдавался Конан. — Готов побиться об заклад — ты наверняка что-нибудь припрятал.

— Кое-что есть, — не стал спорить Давас, — но для тебя слишком мало…

В это мгновение дверь распахнулась, и в таверну ввалились несколько вооруженных человек в доспехах туранской армии во главе с офицером. Гогоча, стражники заняли длинный стол недалеко от стойки, и слуга расторопно поставил перед ними большие кружки и кувшины с вином.

— Будет слишком шумно, — покосившись на стражников, заметил Давас, — давай лучше поднимемся ко мне. Там и обмозгуем, что и как.

Они встали и направились к маленькой дверце за стойкой таверны. Конан мельком взглянул на новых посетителей и тут же пожалел, что пришел сюда: офицер явно был ему знаком. Но самое скверное, что тот, похоже, также узнал киммерийца.

— Стой! — Офицер начал приподниматься из-за стола, выхватывая из ножен изогнутый туранский меч…

И тут Конан вспомнил, где они встречались. Отнюдь не на дружеской пирушке. Офицер возглавлял дозор, который пытался схватить киммерийца в туранской степи несколько лет назад. Тогда варвар спас от рабства на галерах капитана корабля «Утренняя звезда» и пару его матросов. Правда, старому морскому волку Саудану не повезло, и он погиб здесь же, на берегу моря Вилайет, но это было позже, а в тот день киммериец успешно сдерживал натиск пятнадцати всадников, пока его товарищи спасались бегством.

Командовал туранскими стражниками как раз этот офицер, который теперь с круглыми от изумления глазами таращился на варвара. Помнится, Конан обозвал его в тот раз то ли ослиной задницей, то ли крысиным дерьмом, а такое не забывается, тем более что от погони киммерийцу удалось ускользнуть.

— Хватай его! — истошно завопил сотник, и его подчиненные, быстро смекнув, в чем дело, вскочили на ноги.

Варвар понял, что ему не уйти: в грудь уперлись две алебарды, а по бокам уже стояли еще несколько вояк с мечами наготове.

— Что, попался? — торжествующе завопил сотник. — На этот раз не смоешься, киммерийская вошь!

Давас попытался было отстоять приятеля, но стражник и слушать ничего не хотел.

— Помолчи, купчишка! — толкнул он туранца в грудь. — Это не просто разбойник. Здесь дело государственной важности. Ну-ка! — кивнул он одному из стражников. — Одна нога здесь, другая там, быстро к господину Яфдале! Доложишь, что пойман крупный преступник… — Он наморщил лоб, пытаясь вспомнить, как зовут этого черноволосого киммерийца, но поскольку думать не привык, то сплюнул и обратился к варвару: — Как тебя зовут-то?

— Пошел ты… — Конан сопроводил свои слова жестом, не оставлявшим сомнений в том, куда послал сотника. — Задница ты ослиная, — добавил он, усмехнувшись. — Как мозгов у тебя не было, так и нет!

— Я тебе сейчас! — взмахнул кулаком офицер, но ударить варвара не осмелился, несмотря на то, что тот находился в окружении его солдат: вояка прекрасно помнил, как быстро и ловко может действовать киммериец.

Стражники отняли у Конана кинжал, мешочек с монетами, что дала ему Паина на покупку оружия, и, когда за киммерийцем захлопнулась тяжелая дверь подвала, он в очередной раз понял, сколь неожиданными бывают повороты судьбы. Конечно, того, что он натворил в свое время в Туране, хватило бы с лихвой на три-четыре смертных казни, а описания его внешности хранились у всех командиров дозорных отрядов и начальников стражи, но за давностью лет и неграмотностью доблестных воинов можно было не особенно опасаться, что кто-то узнает его. Но все в жизни бывает! Надо же, чтобы этот ублюдок оказался таким памятливым и попался ему в неподходящее время, а точнее, он сам сунулся в неподходящее место. Конан уселся на жесткую подстилку и задумался. Немедленного возмездия не будет, скорее всего, его попытаются отправить отсюда на ближайшем судне в Аграпур или Султанапур. А пока посудина плывет, мало ли что может случиться… В основном он сожалел, что не выполнил обещание, данное амазонкам, да и Тайрад остался без его поддержки…

От мрачных мыслей киммерийца оторвал скрип дверных петель. В камеру протиснулся не кто иной, как Давас в сопровождении толстого стражника, крохотные глазки которого, сверкавшие масляным блеском, выражали одновременно страх и неимоверную жадность.

— Можешь сказать ему пару слов на прощание, — хохотнул толстяк, пересчитывая монеты. — Господин Яфдала сообщил, что арестанта отправят на каменоломни к остальным рабам, а потом, если он там не сдохнет, увезут в Аграпур, где, — он выразительным жестом чиркнул по шее, — сам понимаешь… — И стражник оглушительно захохотал так, что все его тело затряслось, словно студень.

— Почтенный Раджаб оказался настолько добр, что позволил повидать тебя, — сказал Давас. — Я ничего не мог сделать, — развел он руками, приближаясь к варвару. — Дай хоть обниму тебя на прощание…

Торговец вскинул руки, его кафтан распахнулся, и Конан заметил, как на груди Даваса тускло блеснула сталь, а присмотревшись внимательнее, увидел висевший на тонкой нитке кинжал, до той поры прикрытый воротником.

«Молодчина Давас, — мысленно похвалил его киммериец и, делая вид, что обнимает приятеля, ловким движением сдернул клинок и мгновенно спрятал его под рубахой. — А стражник этот — не только жадюга, но и редкостный дурак», — ухмыльнулся он.