Империя крови

— Ну, вот, — кивнул колдун, — и потише стало, да и не цапнет никого. Мне тебя надо беречь: что случится, так похожего найдешь не скоро.

Он откровенно издевался над киммерийцем, который мог только скрипеть в гневе зубами, лихорадочно пытаясь найти выход из совершенно дурацкого положения. Тем временем толстяки бросили пленницу на подиум и, разведя в стороны ее руки и ноги, стали привязывать их к кольцам, вделанным в камень. Тело девушки напряглось, она из последних сил старалась вырваться из лап подручных колдуна, но они, скоро закончив свое дело, отошли в сторону, оставив ее распластанной на ложе.

— Теперь дело за тобой. — Чойбалсар указал Конану на амазонку. — Действуй!

— Нет! — Варвар в ярости повернулся к колдуну. — Не дождешься, старый козел!

Старик, не изменившись даже в лице, щелкнул пальцами, и киммериец закричал. Начиная от браслетов, по всему его телу прошла волна дикой, невыносимой боли, лишив возможности даже пошевелиться. Варвар как подкошенный рухнул на пол у ног старика.

— Соображай, дикарь, — поставив ему на лоб носок сафьянового сапога, процедил сквозь зубы колдун, — против кого выступаешь. Напиток! — бросил он, повернувшись к толстякам.

Один из них, держа в руках небольшой кувшинчик, просеменил к лежавшему неподвижно варвару и влил ему в рот несколько капель терпкой жидкости, от которой сразу же неприятно защекотало в носу. Боль прошла, и вместе с ней исчезло всякое желание сопротивляться и вообще что-то делать. Конан не ощущал себя человеком, способным на самостоятельные поступки, и, встав на ноги, тупо уставился на Чойбалсара.

— То-то, — наставительно сказал колдун. — Иди. — Он указал на каменное ложе, где лежала беспомощная амазонка, в глазах которой застыл ужас.

Киммериец повернулся и медленно пошел к ней, краем глаза заметив, что женщины в белых хламидах подталкивают друг друга локтями, видимо, предвкушая завлекательное зрелище. Конан взобрался на постамент и вдруг с ужасом понял, что совершенно не способен сделать то, что от него ждет колдун. Правда, тут же страх сменился радостью, что ему не придется против своей воли насиловать молодую женщину на потеху старикашке и его подручным.

— Что там такое? — недовольно спросил Чойбалсар. — Давай, чего стоишь!

Старик привстал с кресла, но, внимательно взглянув на варвара, все понял.

— Хм! — пожевал он сухими губами. — Пожалуй, я совершил ошибку.

Колдун плюхнулся обратно в кресло и на мгновение задумался.

— Ладно! — бросил он через некоторое время. — Отведите его пока обратно. Мне надо подумать!

— Дубина! — ругал себя Тайрад. — Это моя вина. Я должен был, во-первых, не ставить лагерь так близко к лесу, а во-вторых, понять, что мы достаточно хорошо знаем степь, открытую местность, а в зарослях эти наглые девки сняли в два счета моих караульных».

Амазонки, усмехаясь, привели к лагерю гирканцев трех человек, которых Тайрад отправил в дозор. Связанные, с кляпами, они только бешено вращали глазами, косясь на своего предводителя и товарищей.

— Это тебе подарок от госпожи Паины, в знак ее расположения, — задорно глядя на Тайрада, выпалила одна из амазонок. — Завтра утром выходи на поляну между лагерями, она будет ждать тебя.

— Ладно, — хмуро бросил гирканец. — Развяжите их, — кивнул он своим воинам. — Они не виноваты.

Он вздохнул и, махнув рукой, направился в шатер, окончательно расстроившись. Все пока складывалось не так, как ему расписывал варвар, да и самого Конана нет целый день. Где его демоны носят?

На всякий случай Тайрад выставил вокруг стоянки дополнительные дозоры, все же опасаясь подвоха со стороны амазонок: мало ли что придет в голову этим воинственным и, мягко говоря, не особенно привечающим мужчин воительницам? Однако ночь прошла спокойно, и утром предводитель гирканцев, терзаемый любопытством — о чем собралась беседовать с ним эта суровая грубоватая женщина? — вышел из лагеря и направился к стоянке амазонок.

Паина уже ждала его, присев на большой камень, который, как остров, вырастал из густой травы примерно в двух сотнях шагов от лагеря гирканцев.

— Привет тебе, Тайрад, — бросила она.

— Привет, — хмуро отозвался гирканец. — Зачем звала?

— Твой друг не объявился?

— Пока нет, — ответил Тайрад. — Ума не приложу, что с ним приключилось.

— Пару дней можно подождать, — сказала Паина, — но, поскольку ты его друг, у меня есть к тебе предложение.

— Какое? — оживился гирканец.

— Понимаешь, — начала амазонка, — в нашей стране в очередной раз возник бунт. Мне с правительницей удалось скрыться. Она с верными людьми пока отбивается от мятежников, а меня послала за девушками, которые проходят испытание здесь, в лесу. Вместе с моим отрядом нас будет полторы сотни, а это уже сила. Я с утра отправила людей к месту встречи, через день-два все подойдут. Вот я и подумала… — Она пристально, взглянула на гирканца. Видно было, что Паина собирается сказать или предложить ему что-то важное.

— Говори, — подбодрил ее Тайрад.

— Вот я и подумала, — повторила Паина, — может быть, ты пока мог бы со своими людьми подучить моих женщин стрельбе из лука, раз уж считаешь, что вы самые умелые…

— Хм! — Гирканец задумался.

Предложение амазонки пришлось как нельзя кстати. Они с товарищами чуть не всю ночь ломали головы, как бы поближе сойтись с воительницами, но ничего путного так и не придумали. А тут добыча, можно сказать, сама плывет в руки. Только ни в коем случае нельзя показать своей радости. Тайрад наморщил лоб.

— Мы заплатим! — по-своему растолковав его сомнения, сказала Паина. — Золотом. Впрочем, если тебе это не по вкусу…

— Хорошо, я согласен, — с серьезным видом кивнул Тайрад.

— Тогда сейчас же и начнем, — приказала воительница. — Вон туда, на опушку, я пришлю десяток своих, а ты десять твоих лучников.

За право попасть в первый десяток наставников среди гирканцев чуть не завязалась драка, но Тайрад быстро утихомирил товарищей:

— Не торопитесь, иначе все испортите. Тут надо действовать тонко, — повторил он мысль, которую пытался втолковать ему варвар. — Кидайте жребий, и клянусь Вечным небом, шкуру спущу с того, кто попробует идти напролом. Они совсем дикие и от мужчин шарахаются — не приведи боги, спугнете.

Гирканец оказался прав. Сколько ни пытались гирканцы в силу своих возможностей и терпения подойти к женщинам по-дружески, они натыкались лишь на холодное презрение, и даже мастерство лучших стрелков из лука ни на пядь не приблизило их к желанной цели.

— Дохлое ты дело задумал, — с силой воткнув стрелу в землю, сплюнул Шахаб. — Ничего у нас не получится. Напасть на них и взять силой — вот и все дела. Тоже мне, ведем себя так, будто ума лишились. С ними надо поступать как с рабынями! Нечего тут павлиний хвост распускать! Столько девок под рукой, а мы разводим какие-то дурацкие церемонии…

— Не горячись, — придержал его за рукав Тайрад. — Я кое-что придумал…

Под вечер, когда занятия с амазонками уже закончились и Тайрад с Паиной беседовали у большого камня, обсуждая дела на завтрашний день, юноша вдруг охнул и схватился рукой за поясницу.

— Что с тобой, гирканец? — спросила амазонка.

За прошедший день воительницы слегка изменили отношение к степнякам, насколько этого можно было ожидать от женщин, которые с детства воспитывались в пренебрежении и неприязни к противоположному полу. В словах Паины, обращенных к Тайраду, даже сквозило нечто похожее на человеческое участие.

— Да вот что-то спину прихватило, не понимаю даже, отчего. — Гирканец вновь поморщился. — Может быть, у вас в отряде есть врачевательницы? Я слышал, амазонки лихо умеют вправлять кости и владеют массажем.

— Да, — самодовольно подтвердила Паина, — наши женщины — искусные мастерицы в этом деле. Я пришлю тебе самую лучшую. Но… — Она заколебалась.

— Не беспокойся, — заверил ее Тайрад, — ничего не случится, клянусь честью воина орды Черепахи!