Страница 43 из 52
Чтобы его успокоить, Забродин сказал:
— Вы не волнуйтесь, с вами ничего не случится. Вы нужны американской разведке здесь как работник советского учреждения… Передайте Пронскому информацию, которую вам вручил Юрий Борисович. А когда возвратитесь, зайдите ко мне в гостиницу. Ведь вы часто там бываете у своих друзей?
— Хорошо.
— Нужно подвести итоги! — сказал Роклэнд, поворачивая в руках авторучку, отчего нарисованная на ней женщина снимала и надевала платье. — Затем мы должны принять решение. В каком состоянии операция «Освещение», майор Грегг?
— Должна вступить в действие сегодня-завтра.
— Прекрасно! Время взломов сейфов, убийств и краж шифров прошло. Наши инженеры дали нам тонкую технику. Поздравляю, Грегг!
— С Викентьевым тоже все в порядке. Вчера он передал нам первую информацию.
— А как дела с «Мэтром»?
— Немного посложнее. Элизе никак не может зацепиться за него. Но я не теряю надежды.
— Нужно быть энергичнее, Грегг!
— Это не от меня зависит, шеф!
— Мы не можем надолго затягивать,
— Элизе старается, я это знаю. Я наобещал ей целые горы. Но Нечаев к ней совершенно равнодушен…
— У вас есть другая?
— Есть несколько, но никто не знает русского языка или хотя бы английского…
— А что у вас нового, капитан Дилл?
— Я встречался с ним на приеме, шеф. Вы это видели. Вы бы знали, как он мечтает поехать в США!
— Ну, ну, Дилл, не завирайтесь!
— Об инциденте в лагере с Синельниковой и ее сыном он не сообщил своему Верховному. Иначе последовал бы протест.
— Это уже кое-что!
— И еще шеф. Фрау Диблер взяла письмо.
— Вы мне уже показывали. Там ничего особенного нет.
— Новое, шеф. Это документ! Я еще не успел доложить, только вчера получил. Взяла из саквояжа.
— Письмо с вами?
— Вот оно. — Дилл достал из кармана конверт и передал Роклэнду. Американец надел очки, вынул из конверта исписанный лист бумаги и повертел его в руках.
— О чем здесь, Дилл?
— Нечаев пишет другу в Россию. Восторгается Веной, хорошо отзывается о приеме в американском посольстве…
— Пожалуй, это подойдет. — Роклэнд искоса посмотрел на Дилла. — Мы можем туда кое-что добавить тем же почерком.
Началась подготовка к свертыванию работы советских учреждений и массовому отъезду советских граждан на Родину. Обычно оживленный парк Терезианум, где проходили состязания по волейболу, массовые игры и танцы, демонстрировались кинокартины, стал пустеть. Новые русские фильмы привозили все реже.
У многих австрийцев появилось двойственное чувство: они радовались окончанию оккупации, предстоящему выводу иностранных войск с их территории. Но рабочие многочисленных заводов, железных дорог, трамвайщики, привыкшие жить под охраной советских законов, боялись перемены обстановки. Советское командование не позволяло спекулянтам взвинчивать цены. В русских магазинах продукты и товары были дешевле, чем у частных торговцев. И в большинстве своем в советской зоне австрийцы жили вполне прилично. Перемена режима могла привести к росту цен, признаки этого были уже налицо: на рынке, в мелких магазинчиках продукты стали дорожать. И все же впереди были независимость и нейтралитет!
…Богданов включил настольную лампу и углубился в чтение служебных бумаг. Теперь, когда деловая жизнь в Вене на некоторое время замерла, можно было спокойно обдумать все, что произошло за сутки, увязать друг с другом хаотичные на первый взгляд события.
Но неожиданно дверь кабинета отворилась, и Забродин прямо с порога взволнованно произнес:
— Нужно спешить! Совещание у посла началось?
Было видно, что Забродин очень торопился.
— Что случилось?
— Люстра, Илья Васильевич, понимаете, люстра. По дороге все объясню. Нужно немедленно ехать туда.
— Но у посла идет совещание. Объясните толком…
— Некогда. У вас машина здесь? Расскажу по дороге… Случилась неприятность!
Богданов собрал в охапку бумаги, разложенные на столе, сунул их в сейф и тогда только спросил:
— Вам нужна моя помощь?
— Да. Только вы можете вызвать посла с совещания…
Они бегом спустились по лестнице и вскочили в машину, стоявшую у подъезда.
— В посольство. Быстро! — приказал Богданов шоферу и повернулся к Забродину. Тот вытер вспотевшее лицо, откинулся на спинку сиденья и сказал:
— В люстре, по-видимому, вмонтированы микрофоны.
— В какой люстре?
— В кабинете посла.
— Откуда вы взяли?
Ответить Забродин не успел, машина стояла у посольских ворот.
Советские дипломаты сидели за длинным столом, ожидая начала совещания. Сегодня должны были обсуждаться уступки, на которые может пойти Советское правительство.
Переговоры об условиях австрийского мирного договора развивались успешно. Уже была назначена дата подписания договора — 15 мая. С приближением срока возрастало напряжение в работе. Советские дипломаты, добиваясь постоянного нейтралитета Австрии, разгадывали и отклоняли многочисленные попытки «союзников» протащить в текст договора такие формулировки, которые давали бы им возможность в будущем втянуть эту страну в политические и экономические блоки. Шла борьба за гарантированный нейтралитет Австрии.
В дипломатических и торгово-экономических переговорах, если они равноправны и развиваются нормально, обязательно имеют место уступки с той и другой стороны. Если одна делегация не захочет идти на уступки, то переговоры зайдут в тупик.
Со вчерашнего вечера советские дипломаты перешли к обсуждению уступок, на которые они могут пойти в ответ на встречные шаги других делегаций. Намечались главные задачи для переговоров следующего дня, наша тактическая линия.
Еще сегодня днем они заседали в «Империале». Там было тесно и неудобно. Теперь же кабинет Иртенева был готов. И вот первое заседание здесь.
Богданов открыл дверь в кабинет, когда посол уже начал совещание.
— Извините, Александр Андреевич, — громко сказал Богданов, входя. Иртенев обернулся к нему. — Можно вас на минутку?
— Вы же видите, что я занят! — Голос посла прозвучал резко.
— Прошу прощения, у меня срочное дело.
— Что такое?
— Я хотел бы вам кое-что сказать. — Богданов стоял в дверях, давая тем самым понять, что разговор должен носить конфиденциальный характер.
— Извините! — Иртенев закрыл папку и вышел из кабинета. В коридоре явно недовольным тоном спросил: — Что у вас произошло?
— Понимаете, Александр Андреевич, — вступил в разговор Забродин, — все разговоры в вашем кабинете слушают американцы!
— Откуда это вам известно?
— В люстру вмонтированы микрофоны. Если вы позволите, я расскажу вам подробности завтра. А сейчас было бы лучше провести совещание в другом кабинете.
— Так давайте выключим люстру?
— С двумя плафонами вам будет темно. Да и не хотелось бы, чтобы американцы знали, что их секрет раскрыт…
— Ну, хорошо…
Иртенев возвратился в кабинет. Возникший было шум сразу же стих. Богданов и Забродин услышали, как Иртенев сказал:
— К сожалению, мне необходимо срочно выехать на переговоры к командующему войсками. Я просил бы перенести наш разговор на завтра. Прошу извинить…
Задвигались стулья, и кабинет быстро опустел.
Утром в кабинет к Забродину вошел военный.
— Инженер-майор Торгуев, — представился он.
— Очень рад с вами познакомиться, — ответил Забродин и сразу же перешел к делу: — Мы подозреваем, что американской разведке удалось вмонтировать в люстру, которая висит в кабинете посла, микрофоны. Вам понятно, что это значит?
— Да, конечно. Но как они смогли это сделать? Ведь посторонних в посольство не пускают?
— Я вам потом расскажу. Сначала давайте проверим, так ли это.
— Задача ясна! Я готов…
— Сейчас мы проедем в посольство. В кабинете посла — ни одного слова!
— Это само собой…
— Люстру, пожалуйста, не включайте.
— Все понятно. Я сделаю, как надо…