Ярость

Блондинка еле заметно толкнула Виктора локтем.

– Мсье Тропинин, вас тут серьезно уважают, – игриво прошептала она, победно улыбаясь.

– Начальная цена лота – сорок тысяч.

По раззолоченному залу конференс-холла пронесся еле слышный гул голосов. Не дожидаясь начала торгов, девушка энергично подняла флажок с номером.

– Мадам в пятом ряду, номер пятьдесят пять, сорок тысяч! Сорок тысяч раз!

Окинув взглядом зал, Виктор негромко сказал:

– Ну вот. Как и обещал. Ее взяли на торги, теперь она ваша и вполовину дешевле, чем тогда в галерее. Смелее, Марьяна.

Аукционист вознес молоточек:

– Сорок тысяч два! Сорок тысяч три!

В последнюю секунду перед вожделенным ударом какой-то полный господин с небольшой блестящей от пота лысиной, сидящий прямо перед Виктором и Марьяной, неожиданно выбросил свой номер вверх.

– Номер четырнадцать, пятьдесят тысяч! – оживился крупье.

Удивленно уставившись на лысого толстяка, Марьяна еще раз азартно подняла руку.

– Номер пятьдесят пять, шестьдесят тысяч!

Тут же какая-то женщина в черном костюме, не прекращая разговора по телефону, включилась в торг, следом за ней поднял руку молодой мужчина в темных очках, за ним – опять толстяк.

– Восемьдесят тысяч, девяносто тысяч, сто тысяч! – воодушевленно трубил спикер, только и успевая указывать молоточком в сторону торгующихся.

Растерянно оглядывая конкурентов, Марьяна упрямо подняла руку на цифре сто двадцать тысяч:

– Черт бы их всех побрал! Откуда они только взялись?

– Говорите тише, – вполголоса попросил ее Виктор. – Тут половина зала выходцев из России, есть очень влиятельные фамилии, меня многие знают. Так не принято.

– Да-да, конечно, – перешла на конспиративный шепот Марьяна. – Но кто эти люди? Вы их знаете? Их было не видно, не слышно, и вдруг на тебе пожалуйста, черт! Уже сто сорок!

Виктор устало вздохнул и посмотрел в потолок.

– Я же уже купил то, что просил Иван, – зашептал он Марьяне. – Откажитесь. Далась вам эта «Картина Жизни»? Тем более так дорого?

– Ну уж нет! Черта с два! – забыв о русскоязычных соседях, зло воскликнула бриллиантовая девушка и, снова спохватившись, раздраженно зашептала: – Вы меня плохо знаете, Виктор Андреевич, я не какая-то там фондовая дешевка с Рублевки! Все эти лузеры уже завесили Близнецами дома, а я буду посмешищем! Плевала я на деньги – дело принципа!

Красная от злости, она снова подняла руку.

– Сто пятьдесят тысяч! Кто больше?

Марьяна нервно покрутила головой, выискивая в зале своих соперников, но те выжидающе притихли: толстяк уткнулся в каталог, дама в черном костюме, безразличная к происходящему, беседовала со своим соседом, а мужчина в очках спокойно сидел на своем месте и, казалось, едва заметно улыбался.

Почувствовав в пересохшем от волнения рту соленый вкус победы, Марьяна еще раз энергично потрясла своим номером.

– Сто пятьдесят тысяч три! Продано номеру пятьдесят пять за сто пятьдесят тысяч! – радостно объявил спикер.

Картину унесли с подиума, а ее место тут же заняла другая работа.

– Ну вот, – вставая и надевая пиджак, спокойно изрек Виктор, – так или иначе, но вы добились своего. Уважаю ваш бойцовский характер.

– Ну что вы, это все благодаря вам, – счастливо улыбаясь, запротестовала Марьяна.

Она встала, повернулась спиной к спикеру и, прищурившись, посмотрела на злокозненно улыбавшегося мужчину и даму в черном. В зале уже успели объявить новые торги, и те, разглядывая следующий лот, не заметили испепеляющего взгляда победительницы. Насладившись моментом, шикарная русская блондинка безразлично бросила каталог аукциона на кресло и, подхватив сумочку, направилась к выходу.

– А знаете что, Виктор Андреевич, – голосом довольной кошечки промурлыкала она, беря своего консультанта под руку и спускаясь с ним по мраморной лестнице в холл отеля. – За сто пятьдесят тысяч она мне еще больше нравится!

– Если честно, я согласен с вами. Картина ранняя, таких уже и нет сейчас. Это еще самое начало их проекта, а он почти распродан, и к тому же поверьте, уже очень скоро их работы будут стоить в разы дороже.

– Вы думаете? – удивилась Марьяна, восторженно глядя на респектабельного Виктора Андреевича.

– Уверен. Есть информация.

– Виктор Андреевич, дорогой, едем к нам! Пожалуйста! Ванечка прилетел из Лос-Анджелеса, устроим вечеринку, погудим, отметим наши покупки! У нас сегодня целый самолет гостей, русские из Калифорнии. Иван привез такого повара, тайца, обалдеть… И потом, ваши комиссионные, нет-нет, не машите головой! Вы же работали. Не возражайте.

Как только Тропинин и Рогулина покинули отель, из зала, где продолжались аукционные торги, один за другим вышли трое: дама в черном костюме, полноватый господин с лысиной и улыбчивый мужчина в темных очках. Тихо переговариваясь, троица неспешно проследовала на огромный балкон бара, где уселась за столик между кустов розовых бугенвиллей. Вслед за ними на балкон вышел франтоватый красавец a-la Monte-Carlo. Простоватый с виду водитель Сергей преобразился до неузнаваемости, – на нем был черный визитный костюм, щегольские лаковые туфли, бабочка. Набриолиненный красавец подошел к перилам балкона, вальяжно осмотрел морскую даль, а после важно присел за их столик.

– Мадам, мсье, Виктор поручил мне завершить наши дела. – Сергей говорил по-французски ужасно, но собеседники закивали головами и заулыбались.

– Для нас всегда большая честь работать с вашим фондом, – заверила Сергея мадам в черном, расстегивая для большей убедительности две верхние пуговицы на жакете.

– Итак, к делу!

С интересом присматриваясь к вздымающемуся от волнения бюсту дамы в черном, Сергей выудил из внутреннего кармана пиджака три одинаковых желтых конверта.

Миллиарды ярких бликов зыбко дрожали в черном зеркале спокойного моря, и в этом космосе отраженного электрического света рядом с нарядно освещенной «Milena Pacific» усыпляюще хлюпали бортами сотни пришвартованных яхт и маленьких пароходиков. Ночь выдалась тихая, спокойная. На защищенном от волн внутреннем рейде стоял полный штиль. Влажный воздух моря и солоноватый запах вечно мокрых прибрежных камней смешивались с ночной прохладой, наполняя легкие свежестью, а душу безмятежностью и ощущением удивительного покоя. Пряными нотками к этому морскому коктейлю нежно примешивался запах бурно цветущих на набережной пиний.

Чтобы смех и гудящая басом музыка не мешали разговору, Виктор вышел из залитого светом салона и по белым полотняным дорожкам, укрывающим тиковую палубу, прогулялся на ют.

– Неужели тебе это удалось? – Голос Дольфа в трубке казался каким-то далеким и тревожным. – Я, конечно, безумно рад, но меня не покидает ощущение, что мы строим песочный замок. Неужели сто пятьдесят?

Виктор медлил с ответом. Разглядывая с высокой палубы веселые компании туристов на бульваре Антуана Первого, он думал не об удавшемся аукционе, а об опасном поцелуе, которым наградила его урчащая от страсти хозяйка яхты. Выпив несколько бокалов вина, Марьяна, весь ужин не сводившая с него пылающих восторгом глаз, заманила на нижнюю палубу и вцепилась с неженской силой. Чтобы не задохнуться от ее поцелуев, пришлось дать клятву похитить ее сегодня же ночью, как только гости как следует разгуляются и сорвутся в казино.

Именно эта сладкая перспектива туманила ум и, путая планы, мешала контролировать ход событий.

С давних пор, с первых еще студенческих похождений, он помнил волнующее ощущение сладострастного заговора и собственной двуличности, которое возникало у него всякий раз, когда он собирался наставить рога своим доверчивым друзьям, а позже подчиненным и партнерам.

– Послушай, Дольф, – Виктору как-то сразу прискучило продолжать разговор, – ложись спать. Завтра я прилетаю дневным рейсом, увидимся у Зиновия. Можешь быть уверен – уже завтра об этой продаже будут знать все.