Страница 60 из 65
«Можно ли выйти за пределы этой области? И даже если можно, зачем это?»
Размышление всегда обусловлено, нет такого понятия как свобода мысли. Вы можете думать, что вы любите, но ваше размышление является и будет всегда ограничиваться. Оценка — это процесс размышления, выбора. Если ум доволен тем, какой он обычно и есть, что остается в пределах замкнутого пространства, широкого или узкого, то его не беспокоит какая-либо фундаментальная проблема, он имеет свое собственное удовлетворение. Но если ему надо выяснить, есть ли кое-что за пределами мысли, тогда всякая оценка должна прекратиться, процесс размышления должен прийти к завершению.
«Но непосредственно ум — это неотъемлемая часть этого процесса размышления, поэтому каким усилием или практикой с мыслью можно покончить?»
Оценка, осуждение, сравнение являются способами вражения мысли, и, когда вы спрашиваете, через какое усилие или метод процесс размышления может быть закончен, не стремитесь ли вы получить кое-что? Это побуждение заниматься методом или прилагать дальнейшее усилие — результат оценки и все еще является умственным процессом. Ни практикой метода, ни любым усилием никоим образом с мыслью нельзя покончить. Почему мы прилагаем усилие?
«По самой простой причине, потому что если бы мы не прилагали усилий, мы бы деградировали и умерли. Все прилагают усилия, все в природе борется, чтобы выжить».
Мы боремся, чтобы просто выживать, или же мы боремся, чтобы выжить в пределах определенного психологического или идеологического образца? Мы хотим быть кем-то, побуждение из-за амбиции, удовлетворения, страха формирует нашу борьбу в пределах образца общества, которое возникло через коллективную амбицию, удовлетворение и страх. Мы прилагаем усилие, чтобы получить или избежать. Если бы мы были заинтересованы только в выживании, то наши все взгляды на будущее были бы существенно иными. Усилие подразумевает выбор, выбор — это сравнение, оценка, осуждение. Мысль состоит из этой борьбы и противоречий, и может ли такая мысль освободить себя от ее собственных нескончаемых барьеров?
«Тогда должна иметься внешняя воздействующая сила, называйте это божьей милостью или по-другому, которая вмешивается и кладет конец замкнутым в себе путям ума. То ли это, на что вы указываете?»
Как жаждем мы достичь удовлетворяющего состояния! Если позволите заметить, сэр, разве вы не заинтересованы в достижении, в прибытии, в освобождении ума от специфического условия? Ум оказался в заключении его собственного создания, его собственных желаний и усилий, и каждое движение, которое он делает в любом направлении, происходит в пределах тюрьмы, но он не осознает этого, поэтому в своей боли и конфликте он молится, он ищет внешнюю воздействующую силу, которая освободит его. Обычно он находит то, что ищет, но то, что он нашел, есть результат его собственного движения. Ум — все еще узник, только в новой тюрьме, которая больше удовлетворяет и успокаивает.
«Но что же, ради бога, делать? Если каждое движение ума — это продление его собственной тюрьмы, то нужно оставить всякую надежду».
Надежда — это еще одно движение мысли, пойманной в ловушку отчаяния. Надежда и отчаяние — это слова, которые наносят вред уму их эмоциональным содержанием, их кажущимися противостоящими и противоречащими побуждениями. Возможно ли не оставаться в состоянии отчаяния или в любом подобном состоянии, не убегая от этого к противоположной идее или отчаянно не цепляясь за состояние, которое называется радостным, обнадеживающим и так далее? Конфликт возникает, когда ум обращается в бегство от состояния, называемого страданием, болью, к другому, называемому надеждой, счастьем. Понимать состояние, в котором находишься, не означает принимать его. И принятие, и отвержение — это в пределах области оценки.
«Боюсь, что я все еще не улавливаю, как мысль может завершиться без некоторого действия в том направлении».
Всякое действие воли, желания, принудительного побуждения рождено умом, умом, который оценивает, сравнивает, осуждает. Если ум воспримет суть этого не через аргументацию, убеждение или веру, а будучи простым и внимательным, тогда мысль завершится. Окончание мысли — это не сон, не ослабление жизни, не состояние отрицания, это совершенно иное состояние.
«Наша совместная беседа показала мне, что я не очень глубоко думал обо всем этом. Хотя я много читал, я только ассимилировал то, что сказали другие. Я чувствую, что впервые я испытываю состояние моего собственного размышления и, возможно, я способен услышать кое-что больше, чем просто слова».
Зависть и одиночество
Под деревом тем вечером было очень тихо. Ящерица вытягивалась вверх и вниз на скале, все еще теплой. Ночь будет холодной, и солнца вновь не будет в течение многих часов. Домашние животные были утомлены и медленно возвращались с отдаленных полей, где они трудились с людьми. Сова со вздымающейся глоткой кричала с вершины холма, которая служила ей домом. Каждый вечер приблизительно в это время она начинала, и, когда становилось темнее, крики были менее частыми, но иногда поздно ночью вы бы услышали их снова. Одна сова, было, кричала другой через долины, и их глубокий крик, казалось, придавал большую тишину и красоту ночи. Это был прекрасный вечер, и молодая луна садилась позади темного холма.
Сострадания нетрудно достичь, когда сердце не наполнено хитрыми уловками ума. Именно ум с его требованиями и страхами, его подтверждениями и опровержениями, его намерениями и побуждениями уничтожает любовь. И насколько трудно быть простым относительно всего этого! Вы не нуждаетесь в философиях и доктринах, чтобы быть нежным и добрым. Эффективные и властные люди земли организуют все, чтобы прокормить и одеть людей, обеспечить их защитой и медицинским обслуживанием. Это неизбежно с быстрым увеличением производства, это функция хорошо организованного правительства и сбалансированного общества. Но организация не придает щедрости сердцу и руке. Щедрость приходит от совершенно иного источника, источника вне всякой меры. Амбиция и зависть уничтожают его так же основательно, как пожар. Этого источника нужно коснуться, но нужно прийти к нему с пустыми руками, без просьбы, без жертвы. Книги не могут научить, как и любой гуру не сможет привести к этому источнику. Его нельзя достичь через культивирование добродетели, хотя добродетель необходима, ни через способность и повиновение. Когда ум безмятежен, безо всякого движения, он — там. Ясность — она есть без повода, без стремления к большему.
Она была молодой леди, но довольно ослабленной болью. Вовсе не физическая боль так сильно беспокоила ее, а боль другая. Телесную боль она была способна контролировать c помощью лекарств, но агонию ревности она никогда не была способна усмирить. Она была с нею, объяснила она, с детства. В том возрасте это было ребячеством, с которым мирились и над которым смеялись, но теперь она превратилась в болезнь. Она была замужем и имела двух детей, но ревность уничтожала все ее взаимоотношения.
«Я, кажется, ревную не только моего мужа и детей, но и почти любого, кто имеет больше, чем я, лучший сад или более красивое платье. Все это может казаться довольно глупым, но меня это замучило. Некоторое время назад я ходила к психологу и временно я нашла успокоение, но вскоре это началось снова».
Разве культура, в которой мы живем, не поощряет зависть? Рекламные объявления, конкуренция, сравнение, поклонение успеху с его многочисленными последствиями, разве все эти вещи не поддерживают зависть? Требование большего — это ревность, верно?
«Но…»
Давайте рассмотрим саму зависть в течение нескольких минут, а не вашу борьбу с ней. Мы вернемся к этому позже. Хорошо?
«Да, конечно».
Зависть поощряется и уважается, не так ли? Дух конкуренции лелеют с детства. Идея о том, что вы должны делать и быть лучше, чем другие, повторяется постоянно различными способами. Примеры успеха, героя и его храброго поступка бесконечно шумят в голове. Существующая культура основана на зависти, на жадности. Если вы не жадно стремитесь к мирским вещам, а вместо этого следуете за неким религиозным учителем, вам обещают соответствующее место в будущем. Мы все воспитаны на этом, и желание преуспеть глубоко укоренилось почти в каждом. Преуспевание преследуется различными способами, преуспевание в качестве художника, делового человека, религиозного деятеля. Все это является формой зависти, но только, когда зависть становится беспокоящей, болезненной мы пытаемся избавиться от нее. Пока она дает компенсацию и радость, зависть является принятой частью природы. Мы не видим, что в самом этом удовольствии есть боль. Привязанность дает удовольствие, но она также порождает ревность и боль, и это не любовь. В этой сфере деятельности мы живем, страдаем и умираем. Только, когда боль этого самоизолированного действия становится невыносимой, мы боремся, чтобы прорваться через это.