Страница 11 из 65
«Ну, я предполагаю, это потому, что мы так недовольны, так сильно утомлены от самих себя, так что мы готовы сделать все, что угодно, чтобы уйти от нашей собственной пустоты. Это действительно так, и мне только что пришло в голову, что я нахожусь точно в таком же положении. Это совершенно удивительно!»
Наши приобретения — это средства, прикрывающие нашу собственную пустоту. Наши умы подобны полым барабанам, по которым бьет рукой каждый мимо проходящий, и которые создают много шума. Это есть наша жизнь, конфликт из-за никогда не приносящих удовлетворение бегств и нарастающего страдания. Удивительно, но мы никогда не остаемся одни, совершенно одни. Мы всегда с чем-то, с проблемой, с книгой, с человеком, а когда мы одни, с нами наши мысли. Быть одним, без ничего, является важным. Всякое бегство, всякое приобретение, всякое усилие быть или не быть, должны прекратиться, и только тогда возникает то уединение, которое можно достичь в одиночестве, то неизмеримое.
«Как прекратить бегство?»
Поняв истину, что любое бегство только ведет к иллюзии и страданию. Истина освобождает, вам ничего не поделать с этим. Само ваше действие, чтобы прекратить убегать, — это лишь иное бегство. Наивысшее состояние бездействия — это истинное действие.
Преданность и поклонение
Мать била своего ребенка, и слышались крики боли. Мать была очень сердита, и в то время, как она била, она с ним грубо разговаривала. Теперь же, когда мы возвратились, она ласкала ребенка, обнимая, как будто бы выжимала из него жизнь. В ее глазах были слезы. Ребенок был немного сбит с толку, но улыбался матери.
Любовь — странная вещь, и как легко мы теряем тепло ее огня! Огонь гаснет, и остается дым. Дым заполняет наши сердца и умы, и мы тратим наши дни в слезах и горечи. Песня забыта, и слова потеряли свое значение, запах исчез, и наши руки пусты. Мы никогда не знаем, как поддерживать огонь без дыма, и дым всегда душит огонь. Но любовь не принадлежит уму, ее не поймать в сети мысли, ее нельзя отыскать, искусственно взрастить, взлелеять. Она там, где ум спокоен, а сердце свободно от вещей ума.
Комната выходила окнами на реку, и солнце поблескивало на ее воде.
Он не был ни в коем случае глупцом, но был полон эмоций, изобилующих чувств, от которых он, должно быть, приходил в восторг, поскольку это, казалось, приносило ему огромное удовольствие. Он говорил охотно, и когда ему показали золотисто-зеленую птицу, он включил свою сентиментальность и излил свои чувства по этому поводу. Тогда он заговорил о красоте реки и спел об этом песню. У него был приятный голос, но комната была слишком мала. К золотисто-зеленой птице присоединилась еще одна, и они обе сидели рядышком друг с другом, чистя клювом перья.
«Разве преданность богу — это не путь к богу? Разве жертва из-за преданности — это не очищение сердца? Разве не преданность — это не необходимая часть нашей жизни?»
Что вы подразумеваете под преданностью?
«Любовь к самому высокому, возложение цветка перед изображением, образом бога. Преданность — это полное поглощение, это любовь, которая превосходит любовь к плоти. Я однажды просидел в течение многих часов, полностью забылся в любви к богу. В том состоянии я есть ничто, и я ничего не знаю. В том состоянии вся жизнь — это единство, дворник и король едины. Это восхитительное состояние. Наверняка вы знаете его».
Является ли любовь преданностью? Является ли она чем-то отделенным от нашего повседневного существования? Разве это акт жертвы — быть преданным объекту, знанию, службе или к действию? Является ли это самопожертвованием, когда вы погружены в вашу преданность? Когда вы полностью отождествили себя с объектом вашей преданности, разве это самопожертвование? Неужели самоотверженность состоит в том, чтобы забыться в книге, в песнопении, в идее? Является ли преданность поклонением образу, человеку, символу? Есть ли у окружающей действительности какой-либо символ? Может ли символ когда-либо передать истину? Разве символ не статичен, а может ли статический предмет когда-либо передать то, что живет? Разве ваша фотография — это вы?
Давайте разберемся, что же мы подразумеваем под преданностью. Вы тратите несколько часов в день на то, что вы называете любовью, созерцанием бога. Является ли это преданностью? Человек, кто посвящает свою жизнь социальному улучшению, предан своей работе, и генерал, чей работой является спланировать разгром, также предан своей работе. Является ли это преданностью? Если так можно сказать, вы тратите ваше время, опьяняясь образом или идеей бога, а другие делают то же самое, но иным способом. Существует ли существенное различие между ими двумя? Является ли преданностью то, что имеет цель?
«Но поклонение богу охватывает всю мою жизнь. Я не осознаю ничего, кроме бога. Он наполняет мое сердце».
И человек, который поклоняется своей работе, своему лидеру, своей идеологии, также охвачен тем, чем он занят. Вы наполняете ваше сердце словом «бог», а другой деятельностью, и что, это преданность? Вы счастливы вашим образом, вашим символом, а другой его книгами или музыкой, и это преданность? Разве это преданность — забываться в чем-то? Человек предан своей жене по различным удовлетворяющим его причинам, и разве такое удовлетворение есть преданность? Отождествлять себя со страной очень опьяняет, и что такое отождествление — это преданность?
«Но то, что я отдаю себя богу, не причиняет никому вреда. Напротив, я держусь в стороне от пагубного воздействия и не причиняю вреда другим».
Это по крайней мере — уже что-то, но хотя внешне вы, может, и не причиняете никакого вреда, разве иллюзия не вредна на более глубоком уровне как для вас, так и для общества?
«Меня не интересует общество. Мои потребности очень малы, я справился со своими страстями, и я провожу свои дни в тени бога».
Не важно ли выяснить, не скрывается ли за этой тенью какая-либо сущность? Поклоняться иллюзии означает цепляться за собственное удовлетворение, уступать своим аппетитам на любом уровне — означает быть похотливым.
«Вы очень тревожите меня, и я совсем не уверен, что хочу продолжать эту беседу. Поймите, я пришел, чтобы поклониться тому же самому алтарю, как и вы. Но я вижу, что ваше поклонение совершенно иное, и то, о чем вы говорите, за пределами моего понимания. Но я хотел бы узнать, в чем же красота вашего поклонения. У вас нет никакого изображения, никаких образов и никаких ритуалов, но вы, должно быть, поклоняетесь. Каково по характеру ваше поклонение?»
Поклоняющийся и есть то, чему он поклоняется. Поклоняться другому — значит поклоняться себе. Образ, символ являются собственными проекциями. В конце концов, ваш идол, ваша книга, ваша молитва является отражением вашего внутреннего состояния, это ваше творение, хотя оно может быть создано другим. Вы выбираете согласно вашему удовлетворению от этого, ваш выбор — это ваше предубеждение. Ваш образ — это ваш наркотик, и он высечен из ваших собственных воспоминаний, вы поклоняетесь себе через этот образ, созданный вашей собственной мыслью. Ваша преданность — это любовь к вам самим, прикрытая песнопением вашего ума. Это изображение — вы сами, оно — отражение вашего ума. Такая преданность — это форма самообмана, что только ведет к горю и к изоляции, что означает смерть. Является ли поиск преданностью? Исследовать что-то не означает искать, стремиться к истине не означает найти ее. Мы убегаем от самих себя через поиск, который является иллюзией; мы пробуем любым способом обратиться в бегство от того, что мы есть. Внутри себя мы настолько мелочны, так ничтожны, по существу, и поклонение чему-то более значимому, чем мы сами, столь же мелочно и глупо, как сами мы. Отождествление с великим — это все еще проекция незначительного. «Больше» — это расширение «меньше». Малое в поисках большого найдет только то, что оно способно обнаружить. Бегств существует множество, и они различны, но, убежав, ум все еще напуган, узок и несведущ.