Страница 43 из 150
Во второй половине того лета погода не баловала дачников, «заладили дожди, – читаем мы в воспоминаниях Н.А.Решетовской, – Крыша… протекает. Стало холодно…Так мы и жили весь август…Александр Исаевич намерен жить в Борзовке до поздней осени. Выписал в лесничестве кубометр дров и занялся их заготовкой» (66)
«Я только наощупь могу судить, – пишет А.И.Солженицын, – какой поворот готовился в нашей стране в августе-сентябре 1965 года. Когда-нибудь доживем же мы до публичной истории, и расскажут нам точно, как это было. Но близко к уверенности можно сказать, что готовился крутой возврат к сталинизму во главе с «железным Шуриком» Шелепиным. Говорят, предложил Шелепин: экономику и управление зажать по-сталински – в этом он, будто бы спорил с Косыгиным, а что идеологию надо зажать, в этом они не расходились никто. Предлагал Шелепин поклониться Мао Дзе-дуну, признать его правоту: не отсохнет голова, зато будет единство сил. Рассуждали сталинисты, что если не в возврате к Сталину смысл свержения Хрущева – то в чем же?…и когда же пробовать?…Все шаги, как задумывали шелепинцы, остаются неизвестными. Но один шаг они успели сделать: арест Синявского и Даниэля в начале сентября 1965 г.» (1).
Юлий Маркович Даниэль и Андрей Донатович Синявский были писателями, публиковавшими свои произведения за границей, что было расценено КГБ как антисоветская деятельность (2). Одним из первых после начала холодной войны на такой шаг отважился Борис Леонидович Пастернак, напечатавший за рубежом свой роман «Доктор Живаго»*, который в 1958 г. был удостоен Нобелевской премии (3). В 1961 г. в Лондоне издал сборник стихов «Весенний лист» сын Сергея Есенина – Александр Сергеевич Вольпин (4). В 1962 г. почти одновременно за границей появились произведения Михаила Александровича Нарицы (5) и Валерия Яковлевич Тарсиса (6). За ними последовали другие писатели. Нанося удар по Ю.М.Даниэлю и А.Д.Синявскому, КГБ тем самым преследовал цель – остановить поток подобных публикаций.
*Роман был вывезен за границу В.Б.Сосинским (Запись беседы с А.Б.Сосинским. Москва. 3 июня 2003 г. // Архив автора) и опубликован итальянским издателем Д.Фельтринелли, которого подозревали в связях с коммунистами и в финансировании «красных бригад» (Отец «красных бригад» // Посев. 1986. №9. С.27-28.)
Отмечая факт их ареста, А.И.Солженицын пишет: «Тысячу интеллигентов» требовали арестовать по Москве подручные Семичастного. В то тревожное начало сентября я задался планом забрать свой роман из «Нового мира»: потому что придут, откроют сейф и…Рано всё было затеяно, надо спешить уйти в подполье и замаскироваться математикой» (7).
Приведенные слова создают впечатление, будто бы именно арест Ю.М.Даниэля и А.Д.Синявского придал началу сентября 1965 г. тревожный характер и возникшее в связи с этим беспокойство привело Александра Исаевича к мысли о необходимости «уйти в подполье».
Насколько же это соответствует действительности?
По воспоминаниям А.И.Солженицына, забрать из редакции «Нового мира» свой роман он решил не позднее 6 сентября, когда с подобной просьбой явился на дачу к А.Т.Твардовскому (8), а 7-го уже был в Москве и получил роман на руки (9). А когда произошли названные выше аресты? Оказывается, и А.Д.Синявского в Москве, и Ю.М.Даниэля в Новосибирске арестовали 8 сентября (10). Следовательно, изъятие романа «В круге первом» из редакции «Нового мира» не имело никакого отношения к названным арестам.
Как же А.И.Солженицын объяснял А.Т.Твардовскому свое намерение забрать роман? Сначала якобы он заявил, что «для переделки синтаксиса». «Не верит, – комментирует поведение Александра Трифоновича А.И.Солженицын, – Открываюсь: не считаю надежным их сейф. Это дико ему…Но А.Т. – добр, верит мне, и как ему ни жаль, обещает назавтра разрешительный звонок в редакцию – чтоб отдали» (11)
Свидетелем изъятия романа из редакции «Нового мира» оказался В.Я.Лакшин. 7 сентября он записал в дневнике: «Поднялся наверх к С.Х. (Софья Ханаановна Минц – секретарь А.Т.Твардовского -А.О.) – и застал Солженицына…Закс встревожено сказал мне, что А.И. забирает роман. Когда позже С. заглянул ко мне, и я спросил его, зачем он это делает – он стал говорить, что-то о том, что его не устраивает слог, что у него появились какие-то новые мысли о русском синтаксисе и он хочет поправить. Все это высказано было поспешно, путанно и, кажется, не совсем искренне» (12).
Почему ненадежен был сейф «Нового мира»? И что криминального было в самом романе? В редакции журнала он находился совершенно легально, отношения его автора с журналом скрепляли не только договор, но и выплаченный ему аванс.
Но тогда получается, что роман понадобился где-то в другом месте. Куда же, почувствовав необходимость спешно «уйти в подполье», отправился прятать свое «кримнальное» произведение Александр Исаевич? Хотите – верьте, хотите – нет, но он не нашел более надежного места, чем редакция газеты «Правда». Да, да, редакция Центрального органа ЦК КПСС. Следовательно, забирая роман из редакции «Нового мира», А.И.Солженицын вовсе не собирался «уходить в подполье» и переквалифицироваться в «математики». Объясняя столь необычный для «подпольщика-математика» шаг, он пишет: «…по-ребячьи поверил вздорным заявлениям Ю.Карякина, что его оч-ень либеральный шеф Румянцев» готов напечатать «одну – две безопасных главых из “Круга”… Обезумел» (13). Но если так, то почему это предложение нужно было держать в секрете и дурачить А.Т.Твардовского «синтаксисом»? Причем здесь была угроза ареста?
Однако в редакцию «Правды» был передан только один экземпляр романа. Куда же «угрожаемый автор» (так называет себя в «Теленке» сам А.И.Солженицын: см. далее – С.) отнес остальные? Казалось бы, решив спешно « уйти в подполье», он должен был или отвезти роман домой, или же спрятать его где-нибудь в другом, более надежном месте. Между тем из редакции «Нового мира» он отправился к своим знакомым Теушам, квартира которых, по его собственному свидетельству, к этому времени уже была на примете у КГБ и откуда, если верить ему, он незадолго до описываемых событий решил забрать все свои рукописи (14).
Излагая дальнейшее развитие событий и имея в виду рукопись романа, А.И.Солженицын пишет: “Правда, я несу ее на опасную важную квартиру (Теушей – А.О.), где еще недавно хранился мой главный архив – тот самый, в новогоднюю ночь увезенный из Рязани. Но основную часть похоронок, все сокровище, я недавно оттуда забрал, осталось же второстепенное, полуоткрытое, вроде “Свечи”» (15). Отмечая, что он принес рукопись романа «на опасную важную квартиру», А.И.Солженицын далее пишет: « несу ее, собственно, даже не прятать» (16).
Для чего же тогда? Уж не для того ли, чтобы ее там нашли?
И действительно, не прошло недели, как 13 сентября 1965 г. около 16.00 в Борзовке появилась Вероника Штейн. Она принесла весть о том, что у Теушей был обыск и роман «В круге первом» конфисковали (17). «Было к вечеру.- пишет А.И.Солженицын, – И поспешно побросав в автомобиль какие-то вещи с собой и что было из рукописей (без нас через час могут приехать и обыскать), мы поехали подмосковными дорогами, минуя Москву, на дачу к Твардовскому: успеть сообщить ему, пока я не схвачен» (18).
У А.Т.Твардовского было решено обратиться по этому поводу к П.Н.Демичеву. «Я, – вспоминает А.И.Солженицын, – тут же стал писать черновик письма – и первой легчайшей трещинкой наметилось то, что потом должно было зазиять: А.Т. настаивал на самых мягких и даже просительных выражениях. Особенно он не допускал, чтобы я написал «незаконное изъятие»…Я вяло сопротивлялся…К позору своему я уступил, переправил холуйским словом «незаслуженное» (19).
Куда же, согласовав с А.Т.Твардовским текст своего письма на имя П.Н.Демичева, отправился Александр Исаевич? «Покинув дачу Твардовского, – писала Наталья Алексеевна, – едем в Москву. И не потому, что надо сдать письмо в ЦК, но еще, чтобы узнать подробности» (20). Логично. Исходя из воспоминаний Натальи Алексеевны можно подумать, что это произошло вечером 13 сентября. Однако вот, что пишет на этот счет Александр Исаевич: «После бессонной палящей ночи мы с женой рано поехали в Москву» (21).