Держава под Зверем

— Александр Иванович, — спросил я после того, как мы поздоровались и присели у стола, — это вы приказали поднимать шестерку истребителей на время моих тренировок?

— Так точно, товарищ Сталин, — очевидно по званию ему меня было называть неудобно, хотя мы оба были в форме, — распоряжение маршала Берии.

— Называйте меня, пожалуйста, по имени-отчеству. Распоряжения Лаврентия Павловича мы, конечно, отменять не будем, но вот у меня есть предложение, — и я рассказал ему о своих спаррингах с пилотами дежурной эскадрильи. Конечно, Покрышкин был уже в курсе. Мы вдвоем обсудили, как перевести тренировки на постоянную основу с организацией "Центра повышения квалификации пилотов". Договорились, что будет производиться постоянная ротация летчиков-истребителей на центральном аэродроме столицы. А лучших мы будем оставлять в качестве инструкторов, с периодическими командировками на фронт для закрепления навыков в боевых условиях.

На следующей тренировке Покрышкин сам поднял шестерку в небо и лично со своим ведомым сбил меня на шестой минуте боя, когда две другие пары под его командованием на пересекающихся курсах загнали мою, вертящуюся как белка в колесе, машину под пушки командующего ПВО. Потом мы просто покрутились вдвоем в голубом небе. Генерал оказался великолепным пилотажником и очень грамотным тактиком воздушного боя. Во время разбора полетов мы сами не заметили, как перешли на «ты». Поговорили и решили в следующий раз работать парой.

На очередной тренировке Саша был ведущим пилотом. Мы вдвоем продержались почти десять минут. Я надежно прикрывал его хвост и он «снял» сразу двух условных противников, но тут «завалили» меня. В одиночку против двух пар «Яков» с, в общем-то, неплохими пилотами, он тоже не устоял. Но вот потом, на земле, выяснилось, что один из летчиков чуть не столкнулся со своим товарищем во время учебного боя. Выпрыгнуть с парашютом он наверняка бы успел, так как мы летали с достаточным запасом высоты. А что мог натворить неуправляемый самолет в городе? Хотя зона полетов и находилась достаточно далеко от густонаселенных районов Москвы, мы все же решили перевести "Школу асов" как уже стали называть наш еще не до конца организованный Центр повышения квалификации пилотов в Кубинку.

— Я хочу рассказать ей все, — давно я не видел Синельникова таким напряженным.

— Уверен?

— Да. Понимаешь, Вася, — Егор задумался, — Мы любим друг друга. А она видит, чувствует, что я скрываю от нее что-то очень важное. Причем важное и для нее. В какой-то момент это может поставить крест на любви Светланы ко мне.

Н-да. А ведь вопрос действительно серьезный. Так ведь жизнь и себе и сестренке поломает, если вовремя не разрулить. Только…

— Хорошо подумал? А что ты Светке скажешь о ней самой в том мире?

На лице Синельникова проступило недоумение. Раньше об этом он явно не задумывался. Ха! А соображаю я все-таки быстрее Егора.

— Тогда так: там, в том мире, моя младшая сестра погибла под бомбежкой в сорок первом. Запомни это и убеди себя сам, что именно так все и было, — н-да, что интересно, мне предстоит сделать то же самое.

— Ты думаешь? — Егор явно не ожидал такого быстрого и кардинального решения вопроса. Притом, что я не буду возражать против открытия такой тайны девчонке, пусть даже эта девчонка — моя собственная сестра.

— Знаю, — я внутренне усмехнулся. Нельзя было показывать даже Синельникову мою хоть малейшую неуверенность по любому поводу, — вспомни уроки в школе ФСБ по методике обмана полиграфа. Если ты сам веришь в любую галиматью, то никакой самый крутой детектор лжи тебя не разоблачит. Поэтому — не было ее в том мире после сорок первого. Не было и все!

На лице Егора появилось понимание.

— А остальное?

— Что остальное?

— Ну, остальную историю того мира? И про то, что ты тоже оттуда…

Тут уже я задумался. Но ведь если говорить, то все или ничего. Полуправда в таких ситуациях до добра никогда не доводила. С другой стороны кому еще можно доверять, если не будешь верить собственной родной сестре?

— Говори, если спросит, все. Если мы не будем честными перед Светкой, то не останемся честными и перед собой. Ну и какие мы с тобой тогда, к чертям, руководители страны?

Егор внимательно посмотрел на меня, понял и с облегчением кивнул.

— Только, — вот как это ему объяснить? — Когда будешь рассказывать… В общем никакого десантирования.

— В смысле? — не понял Синельников.

— Ну, она же девчонка. Взбредет в голову, что в нас с тобой какие-то монстры вселились. Просто мы с тобой получили из того мира подарок в виде памяти живших там людей с фантастическими здесь знаниями. Ну и, соответственно, сумели этими знаниями воспользоваться.

— Ах, это, — он очень задумчиво посмотрел на меня, — Знаешь, Василий, а я ведь уже давно не Воропаев. Я именно Синельников этого мира, но с нравственными приоритетами того.

Н-да? А я кто такой? Полковник ФСБ оттуда или мальчишка-разгильдяй, родившийся здесь? Черт знает что! До меня только сейчас начало доходить, что ни то, ни другое. И, в тоже время, приоритеты умудренного жизнью старика, знания обоих меня прошлых, а желания мальчишки. Вот только ответственность… Ответственность за будущее моей страны и многие сотни миллионов наших людей. И не хочу я перекладывать ее на других. Просто потому, что у меня получится лучше. Почему? Извечный вопрос, что такое хорошо и что такое плохо. Только не для одного человека, не для страны, а для всей цивилизации планеты Земля. Ну, вот кто может знать это здесь лучше меня с моим чертовым историческим послезнанием???

— Вась, а сколько там тебе было лет? Егор точно не знает.

— Много будешь знать — плохо будешь спать, — отшутился я, вытаскивая из кармана кителя сигареты, — и вообще, — я похлопал рукой по дивану рядом с собой, — сядь и выслушай.

Пока я закуривал, эта егоза все-таки послушалась и примостилась рядом.

— Значит так, — начал я нравоучение, — Егор раскрыл тебе эту информацию не для того, чтобы ты задавала вопросы. Понимаешь, сестренка, между близкими, по-настоящему близкими людьми не должно быть тайн. Иначе это может разрушить их отношения. Это тебе понятно?

Она кивнула.

— Твой муж, — я усмехнулся. Они так и не расписались еще, хотя все необходимые документы я подписал, — рассказал тебе вполне достаточно, чтобы между вами ничего не стояло. А теперь попробуй, Светка, все забыть. Подожди, — я жестом прервал ее попытку перебить меня, — Нет, я понимаю, что забыть такое невозможно. Просто попытайся об этом не думать. Пусть оно, это знание, останется глубоко внутри тебя. Я понимаю, что ты очень любопытная. Это нормально, это даже хорошо. Но не в данном случае. Направь свое любопытство в другую сторону. Ты даже представить себе не можешь, сколько еще интересного в этом мире мы не знаем.

— Васька, только один ма-аленький вопросик, — Светлана сложила вытянутые большой и указательный пальцы правой руки с еле заметным зазором между ними, сжав остальные в кулачок — и больше никогда спрашивать ничего не буду.

Интересно, и что ее так заинтересовало?

— Ну, давай, — согласился я, — только один и самый последний.

Светка часто-часто закивала головкой и тихо, почти шепотом, спросила:

— Вася, а ты был там женат?

Н-да. Ну, а что еще могло заинтересовать эту маленькую интриганку?

— Был, — честно ответил я, — давно, недолго и очень неудачно.

— А?…

— Все, — перебил я сестру, — мы же договаривались.

Она немного набычилась, подумала и улыбнулась:

— Ну и ладно, я тебя все равно люблю!

Девчонка чмокнула меня в щеку, и, припрыгивая, побежала в столовую, помогать домработнице, накрывать на стол. А какой аромат оттуда шел… Желудок предательски заурчал.