Жажда смерти

Но все-таки в конце концов Джек позвонил кому-то и узнал имя одного раввина.

Это было сделано, потому что таким образом решалось множество проблем, и потому что Эстер всегда любила церемонии.

– Это то немногое, что мы можем сделать, – как-то не очень понятно произнес Джек – что еще можно было сделать для нее? – и Пол неохотно, но все-таки согласился, потому что объективных причин для возражения не было, а энергии для споров не осталось. Сохраняется капелька здравого рассудка лишь потому, что приходится принимать множество идиотских решений. Где должно состояться погребение? Где отпевание? Кто будет приглашен? В конце концов Пол понял, что распорядитель лично позаботился практически обо всем, а остальное отпало за ненадобностью: ближайшие друзья звонили выражая соболезнования, а под конец Пол сообщал им, что церемония состоится в пятницу в два тридцать, давал адрес похоронного бюро и тупо слушал повторы сожалений.

И все же количество пришедших его удивило. Раввин, который вообще не знал Эстер быстро оттарабанил положенное с простенького помоста в покойницкой. Наконец все вышли на стоянку Амстердам-Авеню, где произошло отлично организованное действо по розыску мест в лимузинах и порядка в котором должен был следовать траурный кортеж. На пути к своим машинам Сэм Крейцер и Билл Данди остановились возле Пола, чтобы притронуться к его руке и пробормотать положенные в данном случае слова. Было еще несколько сослуживцев и даже – к удивлению Пола – клиент – Джордж Эн, китайский исполнительный вице-президент “Амеркона”, с которым они с Сэмом Крейцером завтракали во вторник.

Пришли две пары, живущие в одном с Бенджаминами доме, а также куча кузенов, племянниц и племянников из Манхэттена и Квинс, невестка Эстер из Сиракуз, представляющая брата Эстер – Майрона, находящегося на дипломатическом посту в Малайзии и поэтому не приехавшего. Но который тем не менее прислал самый грандиозный из живых букетов.

Пол обнаружил, что стоит возле могилы, каталогизируя пришедших, словно ставя хорошие оценки тем, кто решился прийти.

Окошко в гробу было закрыто. Пол не видел жену с того времени, как во вторник утром вышел из квартиры; она в то время бродила с пылесосом из комнаты в комнату. У него напрочь отсутствовало всякое желание обозревать ее останки, и поэтому он страдал от объяснений “покойницкого профессора”, объяснявшего почему следует поступить именно таким образом. Оказывается, нападавшие очень сильно повредили лицевые мускулы, но кроме этого постарались патологоанатомы, тоже порезавшие тело прямо скажем основательно, и хотя и была возможность похоронщикам сложить все, что оставалось во вполне приличную кучку, все же это было хлопотно, да и дорого. Когда они уходили, Пола поразила резкость с которой Джек отозвался о “пластической хирургии над мертвыми” – этот тон не был похож на обычный тон зятя, он выдавал напряжение, в котором тот находился. Всю прошедшую неделю он был крайне восприимчив к поведению окружающих – наблюдал за реакциями людей на происшедшие события, не отдавая отчета в своих реакциях. Как будто настоящая реакция должна была еще наступить; он существовал в эмоциональном хиатусе, ожидая взрыва чувств или громовых рыданий – неважно чего. Он бы не удивился, если бы вспыхнул как бенгальский огонь.

Джек стоял рядом с Кэрол, держа ее за руку. Девочка застыла, протестуя против происходящего. Как и отец, она еще не свыклась с неизбежностью, но в отличие от него спряталась в непрошибаемую скорлупу. Ее глаза выражали ничем не прикрытое возмущение. Как жутко она выглядит, думал Пол; она стояла поникнув, словно воронка от бомбы, лицо залепляла волна упавших тяжело-влажных волос. Обычно мужчины на нее заглядывались, но теперь же Кэрол выглядела старой, недоступной, фурией: сирота да и только.

Это конечно результат применения наркотиков; ее пичкали успокаивающим первые три дня без передышки, потому что как только переставали давать лекарства, она сразу же скручивалась подобно часовой пружине и стойло притронуться к напряженному телу, как оно гальванически подергивалось. Вчера, например, Пол взял дочь за руку, попытался установить какой-нибудь контакт: ладонь оказалась ледяной и Кэрол тут же выдернула ее, сжав губы, и отвернулась. Она не пребывала в полном шоке – говорила голосом, которому не доставало ее обычной экспрессивности – но Пол все равно страшно за нее переживал. Джек согласился, что если через пару дней не наступит улучшение, ее следовало показать сведущему психиатру. Но быть может после похорон, она начнет приходить в себя.

Гроб опустился в могилу, веревки вытащены, раввин прекратил говорильню, люди стали расходиться. Несколько человек подошли к Полу и Кэрол, другие же – те, которые не выносили вида чужого несчастья – быстро уходили, стараясь не показать, что спешат удалиться.

Генри Айвз, старший партнер фирмы остановился, чтобы сказать:

– Разумеется, вы можете не появляться на работе, пока не почувствуете себя способным продолжать. Скажите, Пол, что мы можем для вас сделать?

Бенджамин покачал головой и произнес полагающиеся благодарности, и посмотрел вслед ковыляющему старику с лысиной и полагающимися старческими пятнами. С его стороны было очень любезно появиться здесь, хотя подобные напоминания о бренности земной жизни были со всем ни к чему: Айвзу семьдесят три.

Джек сказал:

– Мы тоже можем отправляться.

Пол взглянул на гроб в могиле.

– Похоже на то.

– Ты уверен, что не хочешь побыть у нас еще несколько дней?

– Уверен. Вам здесь и так негде спать. К тому же в переполненной квартире, когда все на нервах... – откликнулся Пол.

Он почувствовал каким облегчением для Джека стала его несговорчивость.

– И все-таки, останься хоть на вечер. Что-нибудь сообразим на ужин.

Под этими лампами ссадины на лице Кэрол, замазанные косметикой, стали отчетливо видны. Она села на кушетку, скрестила ноги и наклонилась вперед, будто ее мучила страшная боль в животе.

– Сейчас-сейчас, что-нибудь приготовлю.

– Не волнуйся дорогая, я сам все сделаю.

– Нет. – Сказала как отрезала. – Я сама.

– Хорошо. Только успокойся. – Джек сел с ней рядом и обнял за плечи. Она не пошевелилась.

– Может позвонить доктору Розену? – спросил Пол.

Услышав это, Кэрол посмотрела отцу прямо в глаза.

– Я в полном порядке. – Она вскочила и вышла из комнаты, тяжело ступая на пятки. Пол услышал, как на кухне что-то разбилось.

– Отлично, – пробормотал Джек. – Главное вывести ее из системы, – Он осмотрелся. – Я удивлен, что здесь не слишком большой бардак. И что нас не ограбили.

– Что? Почему?

– Потому что налетчики всегда читают сообщения о похоронах. Таким образом они узнают, что дома никого нет.

– Ограбление? Днем?

– Большинство налетов совершается в дневное время. Именно тогда людей обычно не бывает дома. Молодчики, напавшие на ма и Кэрол тоже действовали днем.

Пол снял черный пиджак и уселся на диван в одной Рубашке.

– Она еще что-нибудь вспомнила? Например, как они выглядели?

– Не знаю. Она не хочет об этом говорить, а я не имею желания давить. Она вспомнит все, конечно вспомнит – амнезии у нее нет. Сейчас она сознательно подавляет все, что связано с этим кошмаром в сознании. И это естественно.

– Да, конечно. Но ведь полиции нужны зацепки, чтобы продолжить расследование.

– Сегодня утром я разговаривал по телефону с лейтенантом Бриггсом. В понедельник утром мы отвезем Кэрол в участок, чтобы она просмотрела их альбомы: может быть кого-нибудь узнает.

– Она вообще хоть что-нибудь говорит?

– Прошлой ночью кое-что сказала. Это когда лейтенант пришел в больницу. Я был ему благодарен за то, что он очень мягко все выпытывал. И вытянул из Кэрол то, чего я бы никогда не добился. Настоящий профессионал – побольше бы таких.

– Что именно она сказала?

– Что нападающих было трое. То есть троих она видела. Молодые, возможно даже подростки. Сказала, что они – почти все время смеялись. Как истерики.