Страница 11 из 38
Джоанна замолчала. Достав из пачки очередную сигарету, закурила.
— Может быть, все дело в его родителях. — Она затянулась. — Однажды мы с ним навестили его предков. Они живут в Цинциннати. Отец — владелец небольшого магазина. Милый, но совершенно неприметный человек, зато матушка — громогласный солдафон в юбке. Непременный член всяких женских клубов, она почти никогда не занималась сыном. Правда, ее тщеславие подогревают музыкальные успехи Майка, в особенности когда он солировал в школьном джаз-оркестре.
Джоанна взяла бокал, сделала глоток, подумала и допила до конца.
— Майк неуверенный в себе человек, — продолжила она. — Вечно всего опасается. Абсолютно лишенный силы воли, он не способен на воровство и уж тем более на кражу денег у мафиози. И потом, Саймон, мне хочется подчеркнуть вот что: ни одна из женщин, задавшаяся целью изменить характер своего мужчины к лучшему, не в силах это сделать. А ведь считается, будто любой представитель сильного пола — воск в руках любимой. Ничего подобного! А Майк, оказывается, всю жизнь терпеть не может музыку. Да и собственную судьбу он постоянно бранил на все корки. В итоге связался с Айелло и, как следствие, оказался в сетях организации.
— С кем же все-таки он связался? С Айелло или с Мадонной?
Кинув на меня пристальный взгляд, Джоанна ответила как бы вскользь:
— И с Мадонной тоже. — Она отвела взгляд и быстро добавила: — Я тогда была прямо-таки девчонкой, обожала танцы, рестораны, веселые компании. Господи, с тех пор прошло всего-то шесть лет! Сначала новые знакомые Майка показались мне людьми занимательными, а потом, когда я поняла, в какую мерзость мы оба влипли, было уже поздно. К тому же кое-что, о чем мне не хочется вспоминать, повергло Майка в отчаяние...
— Кто же это так постарался? — спросил я с ухмылкой.
Сделав неопределенный жест рукой, она отвернулась и произнесла с явной неохотой:
— Он стал бояться Сальваторе Айелло, Пита Данжело... Вообще всех их, вместе взятых. Короче, мафии, коза ностра, всяких там крестных отцов, семей... Не очень-то я знаю, какие названия организации сейчас в ходу.
— Никогда ты мне так подробно не рассказывала о своем Майке! — заметил я.
— Мне не хотелось об этом вспоминать. Хотелось забыть...
— Но уж раз начала, то продолжай.
Джоанна усмехнулась, и усмешка у нее получилась какая-то жалкая. Скорбная, я бы сказал.
— В общем, Майк трепетал, дрожал, как заячий хвост, и, чтобы заглушить обуявший его страх, начал пить. И разумеется, под парами осмелел. Находясь постоянно в нетрезвом состоянии, он стал направо и налево рассказывать о них всякие истории, которые любой здравомыслящий человек не стал бы поминать. Конечно, это была всего лишь показная храбрость, он вовсе не хотел кого-то из них задеть, обидеть. Короче говоря, они заткнули ему рот очень просто — посадили.
— По обвинению в торговле наркотиками?
Джоанна кивнула.
— Факты оказались подтасованными, — произнесла она с горькой усмешкой. — Дело было сфабриковано.
— Ты в этом уверена?
— Да, уверена. Конечно, он принимал участие в прокручивании каких-то темных делишек, но к наркотикам не имел никакого отношения.
— Допустим! И что было дальше?
— Дальше была тюрьма, а я поначалу с увлечением играла роль соломенной вдовы, пребывающей во временной разлуке с мужем, поскольку подобный фарс являлся как бы гарантией моей неприкосновенности. Кроме того, заключение Майка избавило меня от контактов с ним. Понимаешь, Саймон, то, что я сейчас скажу, может, и прозвучит нелепо, но Майк в известной мере сослужил мне хорошую службу — я научилась разбираться в мужчинах. Но это так, к слову! Между тем Майк слал мне из тюрьмы письма, где во всем обвинял меня — мол, это я виновата, что он там оказался. К тому времени, как его агрессивность в отношении меня пошла на убыль, он стал просить прощения за резкие слова. А я с ним уже развелась, так как пребывание мужа в тюрьме сроком более двух лет является основанием для расторжения брака. Правда, он продолжал слать письма, просил навещать его в приемные дни. Я, конечно, пару раз дрогнула, проявила мягкосердие, но, когда познакомилась с тобой, прекратила с ним всякие контакты. И представь себе, он тогда же перестал забрасывать меня письмами, а в самом последнем написал, что сожалеет о том, что причинял мне огорчения, и что больше не будет мне докучать и беспокоить, а когда освободится, даже не зайдет повидаться.
Джоанна замолчала, потом закурила.
— Саймон, он несчастный, запутавшийся человек. К тому же с неустойчивой психикой. Он всего боится, у него просто заячья душа. Майк и ограбление — вещи абсолютно несовместимые. А я чувствую себя отвратительно, будто я поломала ему жизнь.
Когда она стряхивала пепел в пепельницу, у нее дрожали пальцы. Чувствовалось, что она на пределе.
— Ты сказала, будто сделала что-то такое, отчего Майк начал их опасаться.
— Это давнишняя история, я о ней почти забыла.
— Я так и думал, что забыла.
— Поверь, тебе об этом знать необязательно.
— А Майк знает?
— Знает...
Я посмотрел ей прямо в глаза, и она отвела взгляд. А потом, залихватски махнув рукой, сказала:
— Молодость, дорогой мой, бывает в жизни всего один раз, и это такая штука, что, хочешь — не хочешь, свое возьмет, да и чужое в придачу. Казалось, жизнь прекрасна и удивительна. Хотелось чего-то необыкновенного, экстравагантного... Неистового, я бы сказала. А Майк был такой рохля... Он мне действовал на нервы, я просто устала от него.
— И что?
Джоанна поморщилась и сказала вполголоса:
— Айелло...
— О, господи! — Я обомлел.
— Понимаешь, это... это нельзя назвать... романом, флиртом даже. Мы тогда прилично выпили, а Майк в это время выполнял какое-то его поручение.
— Н-да! Не слабо ты своего мужа приложила. Неужели не знала, что Сальваторе Айелло способен убить, унизить, растоптать, уничтожить человека морально?
— Я тогда не задумывалась о подобных вещах. Шикарные машины, ужины, званые обеды, наряды, цветы, подарки... Вот когда Майка арестовали, только тогда я узнала...
— Что узнала? — прервал я ее.
— Ничего. Это я так сказала. Не лови меня на слове.
— Ты говорила, будто о противозаконной деятельности Айелло тебе ничего не известно. Получается, врала?
— Нет, не врала. Сам посуди, Саймон, разве они идиоты? Разве они стали бы посвящать меня в свои дела?
Я пожал плечами, подошел к окну.
— Стало быть, у тебя нет желания рассказать мне все как есть, без утайки? — спросил я, педалируя голосом каждое слово. — Может, ты просто не хочешь об этом говорить?
— Не хочу, — ответила она.
— Не хочешь — не надо! Только постарайся убрать с лица какое-то упертое выражение.
Джоанна наградила меня прелестной улыбкой и не произнесла ни звука.
Ладно! Вопросы, похоже, задавать бесполезно. Пока... А гнетущую тишину можно разрядить при помощи транзистора. Я включил приемник и, покрутив рычажок, нашел музыкальную программу.
Допустим, Джоанна права и ее бывший муж — вне подозрений. Что мы имеем в этом случае? Нельзя исключить враждебный настрой между Айелло и доном Мадонной. Время от времени размолвки между ними случались и раньше. Вполне возможно, Айелло где-то спрятался, затаился, замыслив подмять Мадонну и взять руководство всеми делами в свои руки. Выжидает в каком-нибудь логове. Хотя, по словам Джоанны, Айелло любит комфорт и вряд ли станет мириться с неудобствами ради денег, которых у него довольно. Да и не может быть, чтобы Мадонна не знал, где его друг-приятель. Стало быть, визит Сенны и Бейкера — всего-навсего уловка для отвода глаз.
Но если исчезновение Айелло подстроено самой организацией, тогда почему так грубо сделано? Можно было, к примеру, отправить Джоанну на пару недель на Багамы... Она возвращается, а босса след простыл. Нет, что-то тут не то! Я взглянул на часы. Ага! Пять минут двенадцатого. Послушаем последние известия. Я прибавил громкости.