Страница 6 из 10
…выворачиваешь руки… по темечку…
Номер телефона, выписанный мне по рецепту, сам лег под пальцы. Не то чтобы я не доверял обещанию Чистильщикова. Доверяй, но проверяй, как говорила моя бабушка.
— Капитан Заусенец! — бодро отрапортовали с той стороны.
— Доброе утро. Это Золотаренко. Помните? У меня сын…
— Помню. Только коротко, у меня мало времени.
Хорек был чертовски неприветлив.
— Я вчера… нашел… — мямлил я, теряя нить разговора. — Антону угрожали! На форуме… К вам я не дозвонился.
— Я был на совещании.
— Чистильщиков обещал вам передать. Он забыл, да?
— Мне все передали. Не беспокойтесь.
— Ну и что?
— Ничего. Если вы понадобитесь, я вас вызову. До свидания.
— Погодите! Вы выяснили личность…
Хорек сбежал. Ладно, пойдем в обход.
— Алло! Вадим Петрович? Это Золотаренко.
— Здравствуйте, Александр Игоревич, — рокотнул в трубке бас ассенизатора. — Вы извините, я сейчас очень занят. Я вам перезвоню минут через десять.
И я остался наедине с Эльдаром и Берендилом.
«Отшагнув правой ногой достаточно далеко и вытянув назад левую руку, Эльдар коротко, несильно — но быстро уколол соперника в правое бедро, защищать которое латной перчаткой на левой руке было не слишком, скажем так, удобно, а больше, по сути, нечем. Сперва он хотел попробовать дотянуться до внутренней стороны левого бедра, где можно нанести, если знать анатомию, гораздо более опасные для жизни повреждения кровеносной системы организма…»
Вот это я ненавидел больше всего. Зуб даю, описание поединка гений утянул с какого-нибудь оружейного форума. И трясся над каждым словом, как Сирано де Бержерак над «Агриппиной». Сразу вспоминается знаменитое:
«Я протестую при мысли, что изменит он одну хотя бы запятую…»
Звонок.
— Да!
— Это я, — Чистильщиков был краток. — Мы проверили вашего ублюдка, Александр Игоревич. Стопроцентное алиби. Студент из Новосибирска. С сентября никуда из города не выезжал.
— Это точно?
— Без вариантов. Дурак, но безобидный. Если не считать всякой байды на форумах…
— Он мог к кому-то обратиться! Нанять…
— Киллера? Банду отморозков? Вы — взрослый человек, Александр Игоревич. Разумный человек. Вы не хуже меня понимаете: никого ублюдок не нанимал. И в Харьков тайком не ездил. Здесь другое…
— Совпадение? Сдуру брякнул на форуме, а тут какие-то гопники — руки, голова…
— Это не телефонный разговор, — вдруг сказал Чистильщиков. Голос его потускнел, утратил глубину. Я слушал запись: старую, магнитофонную, с осыпающейся ленты. — Давайте так. Я тут кое-что пробью до упора. И свяжусь с вами. Нам надо поговорить.
Он помолчал и добавил:
— Кажется, вы мне подходите.
Это было похлеще, чем прыжок через голову назад.
С минуту Золотарь тупо глядел перед собой. Очнувшись, с брезгливой злостью ткнул пальцем в кнопку «Off» — словно клопа раздавил. Он изо всех сил старался убедить себя, что и знать не желает, для чего он «подходит» Чистильщикову. Левое веко нервно дергалось.
Экран монитора.
Черные буквы-букашки.
Они разбегались по накрахмаленной простыне, не желая складываться в «напружиненные мечи». Через четверть часа Золотарь в сердцах плюнул. Вытер дисплей носовым платком и опять взялся за телефон.
Длинные гудки тоскливо ползли в никуда. Их караван, качая горбами, исчезал в недрах телефонной сети. Капитан Заусенец трубку брать не желал. Категорически. Закипая, Золотарь перенабрал номер. Представилось идиотическое: хорек, весь в черном, копируя агента из фильма «Матрица», уклоняется от бьющих в него вызовов.
Еще одна попытка.
В ответ квартира взорвалась отчаянной трелью. Не телефон — дверной звонок. Золотарь кинулся в коридор, надеясь, что это явился злополучный капитан.
— Кто там?
— Золотаренко? Налоговая милиция!
Глазок зажали ладонью. Ничего не разобрать. В животе закопошился мерзкий холодок. Что, брат? Не подал декларацию за прошлый год? Собрать справки по издательствам — та еще морока. Время терпело — до конца марта. Какого черта? Изменили сроки подачи?!
Автоматным затвором лязгнул замок.
— Уклоняемся, гражданин?
— Я не…
— Купился! Купился, лопух!
В прихожую, хохоча, как бешеная гиена, ввалился Кот — Костя Семенюк, бывший одноклассник. Разя перегаром, он стал хлопать «лопуха» по плечам: с маху, от души. Будто задался целью выбить всю пыль, скопившуюся за годы бумажной работы. Как при этом Кот ухитрялся не уронить сумку, откуда выглядывала бутылка «Прайма», оставалось загадкой.
Бутылок Семенюк не ронял никогда.
— Сдрейфил? Усрался? Не боись, старик — отмажем! Адвокат я, или где? Давай, шевели копытами! За стол! Накатим по маленькой…
— У меня работа…
— У всех работа!
— Мне редактуру…
— Всем редактуру! Что ты ломаешься, как целка?
Слабые попытки сопротивления были пресечены в зародыше. Если Семенюк с таким же напором выступает в суде… В школе оба слыли хулиганами — стреляли из «воздушки» голубей и подкладывали на тротуар картонную коробку с кирпичом внутри.
Пнёшь — детям радость.
Опомнившись, Золотарь с удивлением обнаружил, что сидит за столом на кухне. В руке — рюмка, на столе — нарезка салями, ржаной хлеб и банка огурцов. Набор «Выпей сам», мечта холостяка.
— Со свиданьицем! Будьмо!
Семенюк дернул кадыком, заглатывая водку, и смачно захрустел огурчиком.
— Чё поделываешь? Буквари правишь?
— Я учебниками не занимаюсь.
— Темнота! Букварь — это книга. На фене. Понял?
— Ты юрист или бандит?
— С кем поведешься, с тем и наберешься! — беззаботно отмахнулся Кот. — Тяпнем по второй, а? За бог с нами и хрен с ними!
«Ну и напьюсь. И ладно,» — с ухарской обреченностью подумал Золотарь, закусывая кружком колбасы.
— На жизнь хватает? С редакторских-то дел?
— Не жалуюсь.
— А мне не хватает, — Кот пригорюнился. — Полста штук зелени надо. Чтоб судьей стать. Хочу — судьей!
— Зачем, ваша честь?
— Судья — это круто! Знаешь, какие дела можно ворочать? Главное — вступительный взнос наскрести.
— Ты б меньше квасил! — вдруг озлился Золотарь. — День на дворе, а ты уже хорош.
— Сегодня — можно! Старик, я дело выиграл! Такое дело, что… Наливай!
Только сейчас Золотарь обратил внимание, что гость облачен в шикарный костюм. На шее, сбившись набок, болтался «осиной» расцветки галстук. Стрижка «ёжиком» и пунцовая физиономия делали Кота похожим на «братка», принарядившегося на корешову свадьбу.
— …вчера шеф день рожденья справлял. Натрескались, ясен пень, так, что сила морская! В хлам. А у меня процесс — клиента по хозделу отмазываю. С утра, прикинь! Встаю — бодунище, мама не горюй! Ну, там, умылся, «алказельтцером» закинулся… Как в скафандр влез, не помню — и в суд. Сижу, ни хрена не соображаю! Что за дела, чего мой клиент нарулил — нет, ты понял? Ва-аще. По нулям. В бумаги сунулся — строчки плывут. Наливай! Шоб наша доля нас не цуралась!
Уестествив очередную стопку, Кот шумно выдохнул.
— Короче, вышел, рот открыл — и тут меня пробило! Всё, чему в юрке учили. Поперло! Термины-шмермины — как из рога! Такую пургу несу, что на уши не натянешь. А остановиться не могу. Гляжу — все слушают, типа кивают… А меня на ржач пробивает. Хоть пасть затыкай. Ладно, закончил. Типа клиент всегда прав. И что ты думаешь? Оправдали! По всем статьям! Выхожу покурить, а рядом судья дымит. Ну, смеется, Костян, ты дал копоти! И давалкой обзывается…
— Поздравляю!
— Будьмо! Старик, если что — обращайся. Разрулим в лучшем виде! Я ж вижу, смурной ты. Проблемы? У меня глаз, понял? Давай, колись! Будем решать твои проблемы…
…зачем я ему все это рассказываю?
Кот — нормальный мужик. В целом. Но чем он мне поможет? Посочувствует, наобещает сто коробов — и через пять минут забудет. Тефтель ты, Золотарь, правильно бабушка говорила. Распустил нюни — и язык за компанию. Всегда было интересно, что это за «нюни»? Слюни — понятно, сопли — тоже… Надо будет у Даля посмотреть. Или у Ожегова.