Уроки куртизанки

Он шагнул к ней.

– Как ты можешь так говорить? Да, я пытался кое-что выяснить. Но каждый раз ты сбегала, не отвечая ни на один вопрос. Сегодня ты не сбежишь.

Она прищурилась:

– Джастин, ты последний человек, который имеет право рассуждать о «побегах». Ты виртуозно умеешь увиливать от своих обязанностей. И если я не желаю ничего с тобой обсуждать, то это только последствия твоих поступков.

Неприкрытый гнев в ее взгляде заставил его вздрогнуть. От сильного чувства зеленые глаза ее еще больше потемнели. Какие же они красивые… он почти забыл об этом.

– Не смотри на меня так! – Она покраснела и отвернулась.

– Не могу удержаться, – тихо сказал он.

Это признание удивило его самого не меньше, чем ее. Виктория ахнула и обернулась к нему.

– Я никак не могу поверить, что ты настолько другая, Виктория. И та же самая одновременно. Такая красивая…

Она поджала губы.

– Неужели ты пришел сюда, чтобы шептать мне на ушко красивую дребедень в надежде, что я удовлетворю твое желание? Я уже не так наивна, как была когда-то.

Джастин кивнул:

– Да, это правда. Но ты и не настолько испорчена, как хочешь казаться. И я не лгу, когда говорю, что не могу отвести от тебя глаз. И я не лгу, когда говорю, что пришел сюда не потому, что одержим твоей красотой.

Виктория сглотнула.

– В таком случае – зачем?

– Вчера вечером, в тот момент…

– Ты имеешь в виду тот момент, когда ты опять облапал меня в публичном месте? – с сарказмом уточнила она.

Человек послабее не перенес бы такой дозы яда.

Он покачал головой:

– Не притворяйся, что страсть исходит только от меня. Ты задрожала, когда я коснулся тебя. И я готов поспорить, что ты думала о том, что произошло бы, если бы вместо того, чтобы уйти, я затащил тебя в постель.

Ее губы разжались от потрясения и, может быть, отчасти – от желания. Но стена, которую она возвела вокруг себя, осталась на месте.

– Ты самодовольный…

– Я тоже об этом думал, Виктория, – тихо перебил он ее.

Это признание остудило ее пыл. Значит, она хоть на время придержит свой острый язычок.

– Но я говорил не об этом. Вчера вечером, когда я спросил, что тебе нужно, я впервые увидел в твоих глазах отражение настоящих чувств – не притворное жеманство Рии и не злость, без которой не обходится ни одна наша встреча. Я видел нечто более глубокое. – Он придвинулся к ней. – Я думаю, ты что-то скрываешь. Скажи, зачем ты на самом деле приехала в Лондон?

Она разразилась смехом настолько острым, что он мог бы порезать.

– Ты так уверен, что я здесь не для того, чтобы найти нового любовника?! Твоя слепота не знает границ! Почему бы тебе просто не смириться с этим фактом?

Он нахмурился:

– Ты умело и рачительно управляешь моим хозяйством. Слуги безмерно тебя уважают. Все это заставляет меня думать, что ты не та женщина, за которую себя выдаешь.

Теперь уже Виктория шагнула к нему. Если раньше ему приходилось тщательно следить за ее лицом, чтобы найти отражение истинных чувств, теперь она их не скрывала. Ее опущенные руки дрожали, щеки пылали от неподдельного возмущения и боли.

Он никогда не видел женщины прекраснее.

– Как будто ты можешь узнать, что я за женщина, из редких донесений чужих людей! – прошипела она. – Мы женаты три года, и я готова биться об заклад, что за это время ты ни разу не подумал обо мне, не говоря уже о том, чтобы пытаться про меня что-то узнать. Ты понимаешь, я не беру в расчет разговоры с адвокатом, ведущим дела поместья. – Она отвернулась. – Подозреваю, что он вряд ли рассказывал тебе, сколько у меня любовников.

Джастин сжал кулаки. Правда это или нет, Виктория говорит так лишь для того, чтобы позлить его. Возможно, она имеет право на месть. Но она играет с огнем.

– А сколько их у тебя было, Виктория? – Он вскинул голову.

Она моргнула, и сквозь холодную маску на мгновение проступили сожаление и страх.

– Возможно, мы с тобой похожи больше, чем всегда думали, – прошептала она. – Возможно, я потеряла счет своим любовникам.

Каждый разговор с Викторией являлся, по сути, только игрой, в которой она меняла правила, как хотела, лишь бы достичь цели. И он знал только один способ взять ее под контроль. Проломить стены, которые она выстроила вокруг себя, и, может быть, узнать правду, которая не дает ему покоя с момента их первой встречи в Лондоне.

Без единого слова Джастин преодолел расстояние, разделявшее их, и обвил пальцами ее затянутую в шелк руку. Она ахнула, но он не дал ей времени на сопротивление – притянул к себе.

– Я помню только одну, – прошептал он и поцеловал ее.

Как и всякий раз, когда он целовал ее, она ответила на поцелуй. Ее тело стало мягким и податливым в его руках. Полная капитуляция. Ничего слаще Джастин и вообразить не мог. Но сегодня им никто не сможет помешать, никто не застанет их, и тайна останется тайной.

Ничто не мешает ему отнести ее в спальню, уложить на огромную кровать и ласкать, пока она не начнет стонать от наслаждения. Господи, как же он хотел этого! Больше, чем чего бы то ни было на свете…

Виктория почувствовала, что Джастин подталкивает ее в сторону спальни, и хотя она знала, что это безумие нужно прекратить, оттолкнуть его – она ничего для этого не сделала. Как будто бы не могла. В то мгновение, когда он коснулся ее, все ее планы рухнули. Осталась только требовательная, жадная, жаждущая плоть. Разве это не правильно, что ей отчаянно хочется отдаться ему?

Да, разумеется, неправильно! Этот человек – мерзавец, который бросил ее. Он всегда думал только о себе. Этот ублюдок может подвергнуть риску ее расследование.

Но все эти мелочи ничего не значили сейчас, когда он обнимал ее за шею горячей ладонью, а поцелуй обещал неземное блаженство.

Виктория выгнулась навстречу ему и застонала, ощутив бедрами напряжение его плоти. Под одеждой она сама сделалась горячей и влажной, и этот факт мог бы унизить ее – но нет. Она просто хотела, чтобы он утолил ее боль. Подарил ей наслаждение, которого она была лишена все эти годы.

Возможно, если он сделает это, она сможет наконец-то забыть его, отбросить мысли и тоску о нем. Освободиться в конце концов из-под его власти, которая довлела над ней с того утра, когда он исчез из ее дома и жизни навсегда.

Пальцы Джастина теребили пояс ее пеньюара. Шелк упал к ее ногам. Джастин со свистом втянул воздух, увидев, что она нага.

Она ничего не могла с этим поделать. Виктория закрыла глаза. Кровь бросилась ей в лицо. Джастин обвел ее взглядом с головы до ног. Она сколько угодно могла притворяться куртизанкой, но когда этот человек вот так смотрел на нее, она чувствовала себя голой не только телом, но и душой.

– Ты прекрасна, – выдохнул он.

Его руки скользили по ее шее, плечам, груди. Большими пальцами он поддразнил ее уже затвердевшие соски.

– Джастин, – хрипло проговорила Виктория и инстинктивно схватилась за его предплечье, чтобы не упасть: от возбуждения у нее подкашивались ноги.

Хотя она вскоре научилась доставлять себе блеклое подобие того удовольствия, что пережила в первую брачную ночь, сейчас она оказалась не готова к тому урагану ощущений, что дарил ей Джастин. Его прикосновения пронзили ее как молнии, жар растекался по телу и пульсировал между бедер.

Он всмотрелся в ее лицо. Ей показалось, что в его глазах плещутся те же чувства, что обуревают сейчас ее. Но потом он прижался губами к ее шее, и она забыла обо всем – забыла, как смотреть, как дышать. Его губы медленно двигались вниз, лаская чувствительную кожу, и в ней оживало, поднималось жгучее наслаждение. Наконец его губы сомкнулись вокруг ее соска, и она не сдержала прерывистого крика, который сорвался с ее губ и повис в тишине комнаты.

Вот чего ей не хватало!.. Дрожь отчаянной потребности прошла по телу. Последствия внезапно перестали ее волновать. Она просто ощущала умелые ласки Джастина и наслаждалась каждым мгновением.