Монстр сдох

Он связался с командиром.

— Алло, Буга Акимович… идем по Ленинградке, десятый километр. Видимость паршивая, заносы… Кажется, парочку сопровождают. «Волга» и «чероки». Ведут вразнобой, профессионально.

— Сколько человек в машинах?

— Семеро. Обыкновенные вроде бандюки.

— Ничего не предпринимай. Следи. Я отстаю примерно на полчаса.

— Понял вас.

— Осторожнее, Леня. Возможно, это похищение.

— Понял.

— Хорошо, что понял. Отбой…

Только накануне Буга устроил на работу по звонку Гурко некоего Прыщева Альфреда Трофимовича и радовался, что внедрился в банк, куда прежде ему не было хода. Прыщева отрекомендовал Борису Исааковичу как своего дальнего родственника, поручился за него головой. По правде говоря, заявление опрометчивое.

Ничего более странного и ненадежного, чем посланец Гурко, Буга давно в своей жизни не видел. Явился то ли мужик, то ли баба, лет около шестидесяти, в сером длинном пальто армейского образца, в очечках на дужках-резинках, с обезьяньим личиком, и не успели познакомиться, как этот так называемый Альфред Трофимович заныл о том, что для него главное требование, чтобы на службе не было сквозняков.

— Сквозняков? — переспросил Буга.

— Именно, молодой человек, — подтвердил будущий банкир. — Замечаю в ваших глазах некоторый скепсис, но это только доказывает, что вы никогда не страдали промежуточным отитом.

При этих словах обронил на ногу Буге огромный коричневый портфель, набитый, судя по весу, булыжниками. Буга был уверен, что Сумской погонит его протеже в три шеи, но вышло иначе. После аудиенции, длившейся больше часа, кандидат на любую банковскую должность вышел из кабинета Сумского сияющий, как молодая луна. Подмигнув Буге, дожидающемуся в приемной, отчего обезьянье личико приняло какое-то похабное выражение, торжествующе объявил:

— Так-то, милочка, а вы сомневались. Я же видел, что сомневались. Нет, дорогой мой, хорошие работники при любом режиме в цене.

На этот раз Буга отскочил от падающего портфеля.

При встрече Борис Исаакович сухо его поблагодарил:

— Надо же, какие у вас, однако, родственники.

Приятно удивлен.

Буга промямлил что-то вроде того, что рад стараться.

Сейчас, за баранкой восьмицилиндровой «хонды», ввинчивающейся в заледенелое шоссе с характерным арматурным скрипом, он продолжал дивиться забавному казусу. В этом маленьком эпизоде Гурко очень наглядно продемонстрировал свое превосходство. Если бы довелось выбирать Буге, то из ста любых возможных кандидатов на внедрение в банк нелепого полудедушку-полубабушку с допотопным портфелем он наверняка выбрал бы последним. Гурко точно угадал, на кого позарится Сумской. Непредсказуемому банкиру, оказывается, и нужен был для каких-то, видимо, тайных затей такой недотыка с портфелем, как Прыщев, который (по документам и рекомендациям) при всех перестроечных штормах плавно перебирался из одной финансовой структуры в другую и добрался аж до солидного кресла в министерстве экономики.

За спиной Буги, на заднем сиденье, расположились двое онеров: сержант Малофеев, дюжий детина с разумом ребенка, и Коля Панкратов, бывший летун-однополчанин. Он взял их с собой только потому, что они первые попались под руку, но и не совсем, разумеется, наобум. Сержант Малофеев, если его хорошенько подзавести, способен лбом прошибать стены, а Коля Панкратов, смышленый, ироничный и двужильный, хорош в любой ситуации, кроме той, когда требовалось рискнуть головой. Свою голову он ценил даже выше любой суммы премиальных, что большая редкость среди наемников. Вместе они составляли отличную бойцовую пару.

Неугомонный Панкратов, как обычно, подтрунивал над безобидным в спокойном состоянии сержантом.

— Скажи, Малофеич, если бы у тебя был миллион, что бы ты с ним сделал?

— Миллион баксов?

— К примеру?

— Как чего сделал? Деньгам всегда применение найдется, — сержант отвечал солидно и неторопливо, хотя чувствовал подвох. Они были давние напарники.

— Верно, — согласился Панкратов. — Применение найдется. Но ты лично, что бы сделал? Допустим, купил новую тачку, барахла всякого. Ящик водки. А потом что? Остальные куда?

— Как это куда? Деньги — они и есть деньги. Бабки, то есть.

— Это понятно. Но куда ты их денешь? В банк не положишь, какие сейчас банки. Сегодня банк, а завтра на нем табличка: хозяева — ку-ку! В кубышке держать миллион?

Глупо, опасно. Обязательно кто-нибудь пронюхает.

— Я бы дом купил в деревне, — сказал сержант.

— А остальные?

— Отстань, чего привязался. Нету у меня миллиона.

— Но ты бы хотел его иметь?

— Кто бы не хотел, — обиделся сержант. — Дураков нет.

Коля Панкратов остался доволен результатом опроса.

— Слышь, Буга, — окликнул командира. — Я тут размышлял по дороге о нынешней разрухе и пришел к забавному выводу. Главная причина: деньги попали в руки к тем, кто не знает, что с ними делать. Кстати, очень интересная проблема в философском смысле.

— У тебя, надо понимать, осечки не будет?

— Мне не нужен миллион. Появись он, я тут же отдам его в приют, как этот, как Юра Деточкин.

Сержант фыркнул.

— Ты бы отдал?! Позавчера я стольник попросил, вот так было надо, ты чего сказал? Уж чья бы корова мычала…

— Малофеич, ведь это совсем другое. Я не даю в долг, потому что долги портят дружбу. Не мной замечено.

— Так подарил бы, — сержант возбужденно запыхтел от собственной шутки.

— Это еще хуже, — наставительно заметил Панкратов. — Это была бы подачка.

По Щелковскому шоссе выехали на окружную. Буга решил, что пора сделать еще один звонок, который он все оттягивал, неизвестно на что надеясь. По прямому, со специальной защитой, номеру связался с Сумским.

— Что у вас, Буга? — спросил банкир раздраженно.

Захарчук поднес ему новость как можно мягче. Сказал, что паниковать рано. Возможно, Кларисса отправилась на обыкновенную прогулку.

— Возможно, — согласился Сумской.

— У них на хвосте мой человек, — добавил Буга.

— Прекрасно, — прозвучало это, как "Убить тебя мало, работничек хренов!" — но чтобы уловить этот подтекст, надо было хорошо знать Бориса Исааковича.

— Будут какие-нибудь дополнительные распоряжения? — уточнил Буга.

— Привези ее, пожалуйста, домой, — попросил банкир.

— Безусловно, — сказал Захарчук.

Не доезжая пяти километров до Звенигорода, Агата свернула в лес. Еще несколько минут тряски по проселку, и перед ними открылся чудесный вид: дачный поселок на берегу озера, окруженного сосновым бором.

Полтора-два десятка островерхих домов из красного кирпича, прижавшихся тесно друг к другу, как окаменевшая мечта демократа. Россыпь алых ягод на снежной целине. Подкатив к чугунным воротам, Агата требовательно погудела в клаксон. Ворота бесшумно, медленно открылись. У сторожевой будки им откозырял рослый охранник в камуфляже и с автоматом. Все мирно, привычно, буднично, но у Клариссы почему-то сдавило сердце. Подъехали к рубленому крыльцу, повисшему на двух мраморных колоннах, как на качелях.

— Вылезай, подружка! Станция Березайка.

— Что-то мне не по себе, — пожаловалась Кларисса. — Ты уверена, что нас ждут?

— Ни в чем так не уверена, как в этом, — засмеялась Агата…

Леня Песцов проскочил поворот и притормозил на обочине. В зеркальце заднего обзора увидел, как джип свернул за БМВ, но «волга» куда-то запропастилась, хотя он мог поручиться, что она его не обгоняла. Скорее всего, «волга» оказалась пустышкой.

Он связался с Бугой, дал координаты. В этих местах не заблудится и младенец.

— Джип меня сфотографировал, — доложил Песцов. — Вторая машина сошла. Какая команда, босс?

— Не называй меня боссом, сто раз просил, — буркнул Буга. Он подумал: вдруг это ловушка, соваться туда Песцову одному чересчур опрометчиво. С другой стороны…

— Они никуда не денутся, гражданин начальник, — будто подслушал его мысли Песцов.