Страница 19 из 51
Каждая секунда неумолимо сближает нас с фашистскими истребителями. Когда до ведущего «мессершмитта» остается не более ста метров, открываю огонь из всех пушек и пулеметов. «Худой» словно натыкается на каменную преграду, вздрагивает и в следующее мгновение идет к земле. Потом, уже на аэродроме, я узнал, что мы сбили гитлеровского стервятника. А со вторым «худым» расправились подошедшие наши истребители.
У меня «окно» — до следующего вылета несколько часов свободного времени. Идти в землянку не хочется, сижу в кабине самолета и гляжу в синее июньское небо. Оно такое ясное, будто и нет войны, будто в мире тихо и спокойно, слышу, как шумят в поле хлеба.
Иногда к реальной действительности возвращает меня мой стрелок. Саша Кирьянов расстелил на траве брезент и чистит свой пулемет. Он усердно старается. С таким стрелком не пропадешь, в любом бою прикроет.
Вдруг раздается женский голос:
— Я укладчица парашютов. Пришла проверить, как вы их храните.
— Пожалуйста, проверяйте, — не отрываясь от своего занятия, говорит Кирьянов.
Голос девушки мне показался знакомым. Уж не та ли пожаловала, что назвала меня «букой»?
Повозившись с парашютами, девушка недовольно заявила:
— Какие же вы неряхи! Парашюты лежат на масле, а они хоть бы что! Испортятся ведь, вам же хуже будет.
— Так уж и испортятся? — огрызнулся Саша. — И кто только тебя сюда послал? Откуда такая проверяльщица взялась?
— Прислали, — смутившись объяснила девушка.
— Присылают всяких, — глубоко вздохнул Кирьянов. — Парашют — не пулемет, с ним ничего не случится. Очередь до него никак не доходит.
— И пулемет, и парашют стрелок обязан знать!
— А вы-то знаете пулемет? — спросил Саша..
— А как же! — отозвалась девушка.
— Собери!
— И соберу!
Через несколько минут пулемет был собран.
— Принимай, стрелок. Стреляй себе на здоровье.
— Молодец, — похвалил девушку Саша. — Где научились?
— Война всему научит.
— Ну, смотри-ка ты! — удивленно и ласково проговорил Кирьянов.
Мне понравилась эта бойкая девушка. Боясь, что могу больше не увидеть ее, торопливо вылезаю из кабины.
— Что здесь происходит? — спрашиваю строго.
— Сержант Галина Мигунова. Проверяю состояние парашютов вашего самолета.
— А что их проверять? Они нам не нужны, прыгать не собираемся.
— Напрасно храбритесь, товарищ командир. Многие так говорят, а потом, глядишь, и прыгнули.
— То многие, а то — мы!
Мне хочется поговорить с ней о чем-нибудь другом, но у меня ничего не получается и я отхожу в сторону. Издалека слышу, как она спрашивает Кирьянова:
— Он что — всегда такой?
— Какой?
— Ну, сердитый, что ли…
— Он не сердитый, а серьезный и строгий. Большая река, товарищ укладчица парашютов, течет без шума.
— Это каркая же здесь «река»?-недоумевает девушка. — О чем ты?
— Да так, к слову пришлось. Башкир он, Муса наш. Вот и вспомнил их пословицу. Ясно?
— Ясно! Хорошая пословица.
— Пословица хорошая, и командир неплох, — уточнил Кирьянов, — Это он только с виду кремень, а в душе добрый, как ребенок. Только это разглядеть нужно.
— Ну?
— А чтобы хвастать, как некоторые,-ни-ни! Вот вчера сбил в бою «худого» — и ни слова об этом. Будто мы каждый день истребителей сбиваем.
Я слышу рассудительный разговор Кирьянова и невольно завидую ему; нашел же человек о чем поговорить с девушкой. И как у него все легко и просто получается. Будто век с ней знаком. А вот я так не умею.
Еще раз напомнив о парашютах, Галя ушла. Маленькая, в белой от частой стирки гимнастерке, в больших сапогах. Совсем еще девочка. Ей бы в читальном зале над книжкой сидеть, а она — на фронте. Нелегко, поди, ей тут, а у меня и хорошего слова для нее не нашлось. И в самом деле, разве я не «бука»? С первого взгляда точно охарактеризовала меня. Недовольный собой, снова забираюсь в свой самолет.
Глава пятая
Неудача
День начался с того, что меня вызвали к командиру полка.
— Вот что, Гареев, — сразу же приступил он к делу. — Ставлю задачу — учись фотографировать результаты бомбежки и штурмовки. Мы тут подумали, ты подойдешь. Хорошо летаешь, спокоен.
Окинув меня быстрым критическим взглядом, он подчеркнул последнее слово, повторив его дважды, и продолжал:
— Устанавливай на самолете фотоаппарат и учись. Задача ясна?
— Так точно, ясна!
— Даю в твое распоряжение техника Легонькова. Он в этом вопросе специалист. Постарайтесь управиться побыстрее.
Техник Легоньков действительно был мастер на все руки. Получив задание, он что-то недолго прикидывал в уме, потом решительно полез в самолет и принялся там стучать.
— Ты что там гремишь? — спросил я..
— Дыру пробиваю!
— Дыру мне фашист и без твоей помощи пробьет. Ты лучше постарайся залатать старые.
— Старые залатаем, это верно. А эту дыру все-таки пробьем. Иначе не установишь фотоаппарат.
— Ну, ладно, давай. Только не угробь машину, — вон как гремишь!
Закрепив аппарат, Легоньков провел провода, укрепил на ручке управления кнопку и, довольный своим изобретением, доложил:
— Принимайте работу. Сделал на совесть. Просто и надежно, — улыбнулся техник. — Можете испытать.
— А вот сейчас и испытаю.
Я тут же запустил мотор и поднялся в воздух. Снял свой аэродром и снимки отнес командиру полка. Он остался доволен.
— С какой высоты снимали?
— С восьмисот.
— Так делай и дальше!
Фотографирование обернулось для меня большими бедами. Но я в то время об этом не мог знать.
Через несколько дней капитан Буданов повел группу штурмовиков на подавление артиллерийских батарей противника. Мне командир полка поставил дополнительную задачу — фотографирование.
— Да, только чтобы снимки были отличными. Понял?
— Понял!
— А когда начнешь фотографировать? Я молчал. Это дело мне было в новинку.
— Отбомбишься вместе со всеми, — разъяснил командир полка. — Группа уйдет, тогда и действуй. Ясно?
— Так точно, ясно.
— Ну, коли ясно, тогда выполняй задание…
На небе — ни облачка. Ярко светит летнее солнце. Товарищи, весело переговариваясь, идут к самолетам, а мне почему-то невесело.
Сказать «действуй» — просто, а вот попробуй выполни задание! Я представил, как после штурмовки группа улетит на свой аэродром, а я останусь один. На меня обрушится море огня. Могут появиться и истребители. А ты, несмотря ни на что, не меняя курса, на одной и той же высоте, на одной и той же скорости фотографируй. Мишень — лучше не придумаешь!
А задачу выполнять нужно. Я настраиваю себя на полет.
Ревут моторы. Машины одна за другой взмывают в воздух. С соседнего аэродрома поднимаются прикрывающие нас истребители.
Летим к линии фронта.
Вижу: капитан Буданов качает крыльями. Это значит — приближаемся к району цели. Теперь ухо держи востро! Сейчас начнется!
И точно, буквально через несколько секунд штурмовик командира устремился к земле. За ним пошли в пике и другие самолеты. Один заход, второй, третий!..
Отштурмовав, группа уходит домой.
Я остаюсь.
Набираю нужную высоту и иду строго горизонтально, не меняя скорости и направления. И сразу, как того и ожидал, по мне открывают огонь крупнокалиберные зенитные орудия врага. «Букеты» разрывов «расцветают» то справа, то слева. Я их хорошо вижу. О них предупреждает меня и мой стрелок Кирьянов. В голосе его тревога, нетерпение, но разве сейчас время объяснять, что я лишен маневра и лечу точно привязанный к канату? Вернемся живыми на аэродром, там и расскажу.
А Кирьянов опять;
— Товарищ командир, разрывы слева! Разрывы слева!
Я продолжаю лететь в избранном мною направлении.
Зенитки противника бьют непрерывно. Но я лечу, и нервы мои не сдали!
Разрывы вокруг самолета клубятся все кучней и кучней. И Кирьянов, сам того не замечая, опять кричит:
— Разрывы слева!.. Разрывы справа!.. Разрывы сзади!.. Чудак Александр, ведь я прекрасно все вижу. Но что поделаешь — приказ есть приказ. Снимки должны быть отличными, их никто не сделает за нас.