Смертельный гамбит

С пьяным смехом отбросив в сторону пустые кувшины, гафы развернулись в линию, полностью перекрыв узкую улочку. Их возбужденные возгласы отражались от стен многократным эхом.

Сигма внимательно следил за фигурами в зеленых одеяниях. В их поведении было что-то странное. Они спокойно поджидали приближающихся берсеркеров, пока дистанция между двумя группами не сократилась до полутора десятков шагов. Внезапно один из зеленых сделал универсальный жест, выражающий презрение, понятный любому разумному существу.

Подняв над головой боевые топоры, шагающие впереди гафы с громким ревом бросились в атаку. Их товарищи, задетые за живое, поспешили присоединиться.

Зеленые балахоны тут же рассыпались и, повернувшись, побежали по улице. Мукбы не стали бы убегать, подумал Сигма. Черт возьми, они ведь сражаются с тафами каждый фестивальный день. Бросившиеся в погоню берсеркеры пронеслись мимо дома, служившего им убежищем, и продолжили преследование.

Сигма повернулся, чтобы отдать приказание Уре вернуть охранников, но Ура тоже его покинул, устремившись вслед за остальными гафами. У Сигмы появилось нехорошее предчувствие.

– Ура! - крикнул он во весь голос, но его отчаянный призыв затерялся в реве берсеркеров.

Яростный вопль прозвучал рядом с ним. Обернувшись, Сигма увидел, как один из немногих оставшихся рядом с ним охранников покачнулся вперед.

А затем он увидел кровь.

Гаф содрогался и корчился, пошатываясь из стороны в сторону. Сигма попятился. Берсеркер, стоявший на другой стороне улицы, как подкошенный рухнул на мостовую, метательный нож торчал из его открытого рта.

В полном замешательстве Сигма вертел головой из стороны в сторону. Что происходит?

Их убежище! Он должен туда вернуться. Сигма бросился к двери и увидел, как она начала приоткрываться. Кто-то из его охранников находится внутри, подумал он.

Еще один гаф упал на землю.

Дверь полностью распахнулась, на пороге стоял человек, одетый в просторный черный балахон.

Ассасины Габлоны пробрались в их дом, пока они отсутствовали!

Несколько гафов из тех, что так опрометчиво бросились преследовать зеленых, увидев новую угрозу, поспешили назад, в то время как ассасины один за другим выскакивали из открытой двери, заполняя улицу.

Попятившись, Сигма отступил к зданию на противоположной стороне улицы. Один из берсеркеров пробежал мимо, подняв топор высоко над головой. Его громкий боевой клич сотряс воздух. Ассасин выскочил ему навстречу. Описав в воздухе широкую дугу, топор гафа опустился, чтобы нанести сокрушительный удар. С небрежной легкостью ассасин поднырнул под лезвие и, перевернувшись через голову, вскочил на ноги за спиной у гафа. Коротким ударом сабли он подсек гафа под оба колена, заставив его с глухим стуком упасть на землю.

Но ассасин не заметил другого гафа, появившегося у него за спиной. Топор берсеркера опустился, разрубив его пополам, словно сухое полено.

Сигма, несмотря на охвативший его ужас при виде человеческих внутренностей, дымящейся кучей вывалившихся на мостовую, согнулся пополам, содрогаясь от приступов рвоты.

Ассасины увидели цель, и теперь ничто не могло их остановить. Гаф, разрубивший первого ассасина, упал бездыханным через несколько секунд после того, как человек в черном балахоне вонзил ему клинок между лопаток.

Подняв голову, Сигма увидел двух человек, направляющихся в его сторону. Еще один гаф попытался вмешаться и, выскочив вперед, преградил им путь. Он поразил одного из ассасинов мощным ударом, разрубив его от плеча до бедра, но другой благополучно проскочил мимо и стремительным рывком бросился к цели.

Завизжав, Сигма в панике повернулся и побежал по улице, ничего не видя перед собой.

Как Габлона мог пойти на такое? Они ведь оба кохи, они заключили соглашение! В конце концов, это всего лишь игра!

Сигма даже не заметил, как проволочная петля обвилась вокруг его шеи. Он почувствовал холод. Острая, как бритва, режущая кромка гарроты прошла через горло, рассекая ткань и нервы.

Ослепительно яркий свет заполнил все окружающее пространство.

Затем Сигма провалился в темноту.

Чувствуя, как к горлу подступает тошнота, Элдин отвернулся в сторону. Если бы Сигма побежал по улице в их направлении, скорее всего, он послал бы самураев спасти его. Он и так испытывал сильное желание вмешаться. Но Элдин знал, что, поддавшись эмоциям, он подвергнет угрозе жизнь своих людей без особой надежды на успех.

Он посмотрел на Оиси.

– Одним противником меньше, - холодно произнес Оиси.

Не в силах что-либо сказать, Элдин только кивнул в ответ.

Хасан закрыл дверь на засов, когда последний из ассасинов проскользнул внутрь. Один из подчиненных стоял перед ним, тяжело дыша, сжимая в руке окровавленную гарроту.

Габлона протолкался сквозь собравшуюся у двери толпу и по выражению лица Хасана сразу же понял, что произошло.

– Кто это сделал? - спросил Габлона.

Хасан показал на юношу с расширенными от возбуждения глазами, и тот приподнял перед собой орудие убийства, представив его на всеобщее обозрение.

Габлона увидел, как кровь Сигмы капает с деревянных рукояток, к которым были привязаны концы тонкой проволоки.

– Хорошо, - пробормотал он, словно бы обраща ясь к самому себе, и, не проронив больше ни слова, удалился.

Все произошло в точности так, как спланировал Хасан. Один из ассасинов забрался на крышу дома, занимаемого Сигмой, и подслушал разговор гафов, с радостным возбуждением обсуждавших предстоящую атаку. Предположив, что Сигма бросит в бой против Элдина все свои силы, они дождались, когда гафы покинут здание, после чего заняли опустевшую крепость и спокойно просидели там до их возвращения. Трюк с переодеванием части людей в зеленые балахоны сработал как нельзя лучше, заставив охранников Сигмы рассредоточиться по всей длине улицы.

Перед самой атакой пришло известие о том, что Элдин совершил нападение на его убежище, в ходе которого сжег здание дотла. Габлона не мог удержаться от смеха, представив себе, какое сильное разочарование испытал Элдин. Такой вариант развития событий был также предусмотрен Хасаном.

Теперь в их распоряжении было убежище Сигмы вместе со всеми имеющимися здесь запасами. Скоро наступит очередь Элдина, после чего они смогут спокойно переждать оставшиеся до конца срока дни и с триумфом вернуться на вершину Иглы.

Добежав до самого конца улицы, гафы зарычали от ярости. Зеленые балахоны исчезли. Ура понял, что эти трусы не имели намерения сражаться, и, замедлив шаг, услышал звуки боя у себя за спиной.

Это была ловушка! Повернувшись, он приказал воинам следовать за собой. Они вместе проделали обратный путь и свернули в переулок, ведущий к их крепости. Около двух десятков берсеркеров были повержены, двое или трое все еще вели сражение с ассасинами, отступающими к зданию, где совсем недавно находилось их убежище.

С оглушительным ревом Ура бросился в атаку, но дверь захлопнулась у него перед носом. Вместе с другими берсеркерами он яростно набросился на дверь, пытаясь разрубить ее топором, но через несколько секунд еще несколько гафов упали на землю, пораженные кипящим маслом из отверстий над дверью и длинными копьями, которыми ассасины наносили удары из узких бойниц.

Задыхаясь от бессильного гнева, Ура был вынужден отступить, и его товарищи последовали за ним. Насмешливые выкрики ассасинов звенели у них в ушах. Только теперь Ура подумал о том, что произошло с хозяином, которого он был призван охранять.

Ура обвел взглядом улицу и заметил нескольких воинов, в скорбном молчании окруживших мертвое тело.

Это был Сигма.

Ура приблизился к старику и опустился на мостовую. Кровавый след от гарроты тянулся через всю шею до самого хребта, и голова коха безжизненно запрокинулась в сторону. Ура издал протяжный вой, наполненный горечью и болью.

Ура уже начал привыкать к старику, имевшему для человека достаточно сносный характер. Его забавляли рассказы Сигмы о сражениях, как и очевидное смущение, которое старик испытывал от необузданного поведения басаков. Гордость Уры была уязвлена. Он допустил просчет, повлекший за собой смерть его подопечного. Ура еще раз посмотрел на безжизненное тело, а затем резко поднялся на ноги.