Страница 36 из 70
«Его Высокопревосходительству, генералу Щербачеву, представителю правительства Адмирала Колчака в Омске. Рапорт Я — офицер Русской и Добровольческой армий генерала Деникина. В лице русских офицеров и солдат той же армии, которые в настоящее время находятся на пограничных постах в колонии Марокко, обращаюсь к Вам, Ваше Высокопревосходительство, с покорнейшей просьбой ходатайствовать перед военным министерством Франции, чтобы нас всех отправили в Россию, в одну из Добровольческих армий, оперирующих против большевиков. Вот случай, из-за которого мы попали в Легион. В средних числах марта месяца сего года наш сравнительно небольшой отряд Добровольческой армии под командой генерала Санникова стоял на позиции под городом Одесса, и там же стояли некоторые французские части, а именно 176-й дивизии. Когда большевики крупными силами повели наступление, то французские части без всякого боя, и даже не сообщив нам, должно быть, «по стратегическим соображениям» своего высшего командования или по инструкциям из Франции, стали отступать. Наконец я и мои друзья узнали, что они грузятся на транспортные суда. Наш же отряд принял бой и был большей частью перебит, а частично взят в плен. Большевики, среди которых было много латышей и китайцев, добивали раненых и жестоко издевались над пленными офицерами и солдатами. Они даже обещали милостиво расстрелять тех из нас, которые не признают их власти и не поступят к ним в армию. Для обсуждения и решения этого вопроса они дали нам одну ночь. Благодаря верной службе чинов их армии — красноармейцев, за несколько сотен рублей нам удалось бежать. По дороге к Одессе мы нагнали отходящие французские части, под покровительство которых и перешли. Придя в Одессу, мы узнали, что французы спешно грузятся и уезжают, и что штаб Добровольческой армии уже уехал на Дон. Перспектива остаться в Одессе и опять попасть в руки большевиков нам не улыбалась, и мы обратились с просьбой к французскому командованию каким-нибудь способом отправить нас в Добровольческую армию, на Дон. Вместо ответа на нашу просьбу французы предложили нам поступить волонтерами в свою армию, которая тоже, как они говорили, оперирует против большевиков, но для этого нам надо было подписать контракт на 5 лет. Получалось 2 варианта развития событий: попасть в руки большевиков и быть расстрелянными ни за что, ни про что, или подписать контракт. Размышлять долго не приходилось, потому что французы очень спешно грузились и уезжали, да и большевики ожидались в Одессе с часу на час. Пришлось из двух зол выбирать меньшее и подписать контракт, но т. к. он был написан на французском языке, то мы хорошо не знали и даже теперь не знаем, что и подписывали… Скоро нас обмундировали, посадили на русский пароход «Император Петр Великий» и повезли… И что же? Вместо того, чтобы везти нас на фронт против большевиков, они повезли нас сначала в Салоники. Потом, уже на французском пароходе, они нас повезли в Бизерту и, наконец, в город Сиди-Бель-Аббес. Здесь они обучали нас около 2 месяцев французскому военному строю и затем послали в свою колонию Марокко для борьбы с полудикими арабами. Недавно я, совершенно случайно, узнал о Вашем, Ваше Высокопревосходительство, приезде в Париж, как представителя правительства адмирала Колчака, почему и решил обратиться к Вам, Ваше Высокопревосходительство, с вышеуказанной просьбой. Все мы искренне жаждем сражаться в рядах Добровольческой армии для воссоздания Великой России, без ропота и терпеливо перенося всевозможные лишения и невзгоды против этих варваров-большевиков, поругателей всего святого, а не здесь, борясь против полудиких арабов. Французы, увозя нас из России, которая за 4 года войны положила миллионы своих дорогих сынов для победы Франции, поступили в такой тяжелый час не как союзники, желающие нам добра, а как эгоисты и как самые подлые и коварные ее враги. Они не имели никакого права вербовать нас, ни с законной точки зрения, ни с точки зрения чисто союзнической, на основании нижеуказанного. В Одессе командованием Добровольческой армии был издан приказ, и он же был признан и подписан высшим командованием французов, воспрещающий переход чинов армии из одной части в другую. Кроме того, кажется, есть следующий закон о вербовке добровольцев, который гласит, что французы имеют право делать набор легионеров только в своих колониях и местностях, оккупированных ими. Одесса же ими оккупирована не была, потому что они были приглашены туда командованием Добровольческой армии для большего подъема духа и успокоения нервной системы у жителей города, почему французы и не вмешивались ни в какие дела. Они превосходно знали, кто мы и что мы, но, несмотря на это, на наш приказ и на свой же закон, предложили нам на французском языке контракт, пользуясь нашим незнанием их языка и безвыходным положением. После этого они завезли нас, ни в чем не повинных, в среду преступных лиц с довольно темным прошлым и обращаются с нами, как с теми же преступниками, и что обиднее всего, это делают кровные французы. Они не упускают случая поиздеваться над нами, как и наши заклятые враги немцы, которые, совершив у себя на Родине преступление, бежали оттуда, чтобы избежать наказания, тюрьмы или петли, и теперь скрываются здесь. Такое ничем не заслуженное и несправедливое отношение к нам, чинам Русской Великой армии, которая 4 года стояла на страже интересов Франции, которая положила миллионы своих дорогих сынов на поле брани за победу Франции, сильно бьет по нервам. Эти нервы и так уже достаточно истрепаны войной, ранами и последней разрухой, что сходишь с ума и чуть ли не решаешься на самоубийство. Вращаясь здесь, среди людей с темным прошлым, среди людей, низко опустившихся нравственно, число которых здесь преобладает над нормальными, можно ли остаться таким же, истинно русским, честным, прямым и горячо любящим свою Родину? Нет! Невозможно, потому что здесь место только преступникам, у которых нет ничего святого, у которых нет ничего дорогого и любимого, и не русским. Я почти каждый день получаю от русских со всех концов колонии Марокко письма, в которых меня просят написать кому-нибудь из влиятельных и имеющих связи русских людей, любящих свою Родину, и которые из-за любви к ней могут позаботиться о нас, чтобы они спасли нас и позволили нам опять стать в ряды правых и постоять грудью, могучей русской грудью за доброе и святое дело — уничтожение варваров-большевиков, и за воссоздание Великой России и даже, может быть, сложить свои головы. Ведь и умирать легко с сознанием того, что эта смерть, хотя бы на одну микроскопическую долю, подвинула дело спасения нашей дорогой Родины, спасения наших дорогих семей, вперед. Теперь для этого святого дела нужен и дорог каждый, любящий свою Родину человек. Поэтому и не место нам здесь, в этом Легионе, томиться, нельзя держать столько полезных России людей, таких сынов своей бьющейся в предсмертной агонии Родины. Здесь ведь не я один, нас не десяток, а около 200, и все мы только издалека наблюдаем за тем, как она умирает, как гибнут наши дорогие семьи и близкие, и льем горькие слезки. Но мы не в состоянии вырваться из этой петли и как-то помочь ей и им. На основании всего вышеизложенного я осмеливаюсь обратиться к Вам, Ваше Высокопревосходительство, от имени всех навербованных в Легион русских офицеров и солдат. Сделайте все возможное, чтобы вернуть нас воскресающей Великой России, во имя всего святого и тех миллионов молодых жертв, которые пали, а может быть, и еще падут за спасение нашей дорогой Родины. Дайте нам возможность постоять за воссоздание России и даже, может быть, сложить свои головы в бою против этих варваров-большевиков, врагов всего святого. Осмелюсь напомнить Вам, Ваше Высокопревосходительство, что я Вас лично хорошо знаю, как своего командующего 6-й армией, в которой имела честь быть моя 13-я дивизия, и под Вашей, Ваше Высокопревосходительство, командой стойко сражался в Полесских боях 1917 г. на Румынском фронте. Я видел Вас, Ваше Высокопревосходительство, когда после этих сильных боев Вы приезжали смотреть своих героев в свою 13-ю дивизию и благодарили ее за службу. У меня на руках, Ваше Высокопревосходительство, имеется мой послужной список и другие документы, удостоверяющие меня и мое офицерское звание. И если они будут нужны для дела освобождения из этого места разврата и преступности, то я Вам, Ваше Высокопревосходительство, вышлю их по первому требованию. 22 октября 1919 г. Гхорм-эль-Этлем, Марокко. Подпоручик 5-го пехотного Белостокского полка Васильев № 52342, 1-й иностранный полк, 1 батальон, 3-я рота»