Страница 14 из 14
Она слушала меня в молчании. Наконец из потухших глаз ее выкатилось несколько слез: «Пусть будет, как богу угодно!.. Я буду ждать конца своего с терпением! Не мне оскорбляться тем, что меня осматривают как издохшего зверя странной наружности! всему свой черед: восхищался стройностью членов моих татарин, содрогаются теперь от их безобразия все, кому только вздумается смотреть на них!..»
Вышед из тесной, темной конуры, в которой помещалась такая необъятная масса ужаса и страданий, я нерадостно, но со слезами увидела опять яркое солнце, голубое небо, густой лес, светлую реку, желтый берег. Сколько красот! Елена видела их, любовалась ими, трогалась! Ей только двадцать три года; она цвела бы так же, как эта весна!.. кто ж виноват? кто причиною стольких страданий? кто помог ей взойти на эту высочайшую степень человеческого злополучия? Муж?.. статочное ли дело?.. Муж поступал, как и все молодые люди поступают! Что за беда, если он когда выпил лишнее! Для мужчины это не порок! «Хорошо!.. а картежная игра?» — «Умная жена пусть удерживает от этого просьбами, советами». — «А если эта жена ребенок, не способный советовать? если на ее просьбы отвечают бранью и толчками?» — «Перетерпи! Она на то жена; должна уступить!»— «Пусть так; но неверность! развратное поведение!» — «Вот еще что! его не убыло! Где ни ходит, а все ее муж!» — «Но где ж ей было все это сообразить? ей не было еще четырнадцати лет, она дитя! ее милый Serge старее ее вдвое; его обязанность была щадить юную подругу свою…» — «Нет, нет! что ни говорите, Елена гораздо виноватее своего мужа!.. ништо ей!.. За чем пошла, то и нашла!..» Все разговоры и суждения о несчастной страдалице оканчивались так; все единодушно обвиняли ее; о молодости, незрелости ума слышать не хотели; по их, это было оправдание химерическое, нелепое… «Она сама всему виновата», — говорили они, махнув рукой; я не защищала ее!.. к чему? и для чего? все равно уже для страшной, изуродованной Елены, хорошо или дурно о ней думают. Ей нужно теперь одно только милосердие бога, потому что преступная связь с Гаметом тяжело легла на совесть ее, и невыносимые страдания ее одни только могут выкупить столь тяжкий грех.
Через полгода писали мне, что перед смертию Елена испытывала такие мучения тела и духа, что никакие слова не могут этого выразить; но что умерла тихо, покойно, и когда закрылись глаза ее, то лицо приняло выражение кроткое и как будто веселое; смотря на него, можно было отгадать, что она была необыкновенная красавица.