Страница 76 из 169
Если никуда идти не хотелось, заперев дом, чтобы ее никто не застал врасплох, Принцесса читала книги, которые ей приносил Монах. Чтение их приносило Принцессе двойственное чувство: с одной стороны, в книгах описывались увлекательные истории, добрые и печальные, с другой стороны – ей до крайности мешал Неспящий. Во-первых, он читал книги так быстро, что это не приносило никакого удовольствия. Просто неторопливо переворачивай страницы от первой до последней. Прочитанное остается в памяти, а потом вспоминай, если хочешь. Во- вторых, если приказать читать ему медленно, ее глазами, то он, как соглядатай, непрерывно обсуждает читаемые тексты и указывает на несоответствия в них, объясняет описываемые таинственные события или ужасные природные явления или нежные чувства и неожиданные поступки героев книги отвратительными, скучными и поучающими голосами справочников по теории заблуждений, теории неопределенности, сравнительной анатомии, квантовой механике, биофизике, биохимии, космобиологии, психофизиологии, социальной психологии… – в общем всем, чем при инициациях Каддет делится с ней. Выключить или загнать Неспящего на время в какой-нибудь угол или конуру было невозможно. Случалось, нахохотавшись, или гневно укорив Неспящего за пошлый цинизм и изощренный сарказм, Принцесса откладывала книгу. Как все элементарно и противно просто и не романтично, Неспящий! Она знала и понимала все эти несуществующие и непроизносимые на гиккейском языке слова.
А Кадет много раз ругал себя за непоследовательность в образовательной программе своей любимой. Но, поддавшись ее уговорам, щекотке, поцелуям или щипкам, он то инициировал ее по Большому Всеобщему Кулинарному Справочнику («Как правильно варить жидких гусениц с Вандеи?»), то по Специальной Программе диверсантов-десантников («Нож-прыгун отводится в сторону обратным подворотом кисти и…»). Поэтому теперь Принцесса не только знала многие тонкости кулинарии семи цивилизованных Галактик, но еще и очень профессионально разбиралась во всех видах тактики и оружии ближнего и дальнего боя, включая нелегальное позитронное, а также знала ВСЕ, включая нецензурные, термины и ВСЕ ругательства десантников, на лингве, разумеется. Но пока их не применяла.
Отрицательной чертой ментальной инициации, как известно, является неизбирательность: при прямой ментальной инициации передаешь информацию блоками, так, как она у тебя в памяти заложена, и вырезать ненужный кусочек не возможно, так что, подозревал Кадет, в головке его красавицы жены были отложены и наставления, ну, например, по навигации и по электронике, совершенно абстрактным для нее. И, увы, ей были совершенно неинтересны обширные познания и кладовые памяти Кадета по минералогии, петрографии и планетологии, строительной инженерии и инженерной механике.
Удивительным было для Кадета – почему Принцесса еще ни разу не спросила: «А где ты, милый, это все узнал?» или «А какие они – Холодные Земли?». Он боялся этой темы. То есть его Неспящая, Черная Горная Кошка начинала беспокоиться, когда, уже не раз, он начинал обдумывать подходы к разговору с женой на эту тему.
И еще: она не умела рисовать! В Империи чугов это было запрещено. Она с восхищением смотрела, как под угольным карандашом на бумаге возникает ее лицо или морда Баку, с недоумением рассматривала потешную рожицу Дразнилки – маленького быстроглазого зверька с Урду, замечательно передразнивающего выражения лиц всех, кто на него смотрит в это мгновение. Она робко пробовала сама рисовать и потом в ярости рвала бумагу на мелкие кусочки. В ней сейчас восхитительным, будоражащим образом сочеталась почти дикая степнячка-чуг с образованной десантницей-планетологом с петрографической специализацией. Пока ничего другого Кадет не мог ей дать. Ведь ты, коммодор, по большому счету, всего лишь обычный везучий прикладник-исследователь планет, а не наставник кадетов, утешал он себя. Не можешь передать любимые мелодии и найти те, которые бы нравились им обоим. Не можешь передать ей – фундаментально и последовательно – знания по биомедицине, а у Принцессы – совершенно очевидные и незаурядные способности к врачеванию. Все это и очень многое другое было в компьютерной библиотеке его «Робинзона», который был неизвестно где!
Несколько раз он ломал в себе острое желание пойти на улицу Нижнего Колодца, войти в дом торговца Ааврона, и потребовать у его вздорной жены – ведь все-таки, несмотря ни на что, он – Чужак, способный на все! – потребовать к осмотру коллекцию магических предметов ее мужа. И тогда станет ясно: будет он искать и найдет свой «Робинзон» на Гиккее или пора обсудить с Принцессой вопрос о месте строительства собственного дома в порту Дикка. Такое местечко над портом он уже присмотрел. Но сейчас у него совсем другое место в порту, сейчас не может сделать то, что мог позволить себе Чужак. Рухнет доверие к нему, и он потеряет влияние. А как тогда жить в порту?
Принцесса сидела на супружеской кровати и смотрела на усталого заснувшего Кадета с почти материнским чувством. Это мое ВСЕ, понимала она. Он – мой мир и дом, муж и отец, брат и друг, отец моих будущих детей. Их будет пятеро. Четыре мальчика и девочка. Каддет будет очень, очень сильно, как отец, но с привкусом мужского чувства, любить нашу девочку. И пытаться скрыть это от сыновей. Придется мне быть с ней строгой. Как моей матери со мной.
Самое страшное, что она себе сейчас могла представить – это вид ножа, подпирающего сонную артерию ее мужа. Значит, принцесса Гигар, Принцесса, сказала она себе, ты сделаешь ВСЕ, чтобы этого не случилось никогда. Потом она погасила светильник, осторожно легла и придвинулась к Кадету, вдохнула его волнующий запах, обняла его одной рукой, устроила голову на пружинистых волосах его груди и скользнула в сон.
Лорд Барк еще раз окинул взглядом работы на каменоломнях. «Название не верное, правильней было бы назвать эти работы камнерезными». Повертел в руках гибкую, составленную из коротких отрезков с петельками и крючками на концах, железную нить, потрогал режущие камень пупырышки. Новый инструмент мастера Каддета – пила по камню. Два человека, водя такой пилой по базальтовой глыбе, за день нарезают камней в три раза больше, чем, если бы они били камень молотами и зубилами. И получающиеся камни почти не надо обтесывать. Мастер Каддет жалуется, что металл для пил плохой, рабочим приходится часто менять эти нити, вот бы, говорит мастер, найти в горах Стерры какие-то «присадки», пилы бы в несколько раз дольше служили. Эти пилы для камнерезной работы делают тут же, в порту Дикка, в собственной мастерской мастера Каддета – и об этом ему писал Резидент в недошедшем до Стерры сообщении.
Лорд Барк начал спускаться по крепкой деревянной лестнице со скалы вниз, к палаточному городку, в котором жили рабочие – бывшие рабы мастера и нанятые им люди. Больше всего нравился лорду порядок в хозяйстве мастера. Палатки стояли ровными рядами, как в военном лагере, да и организация жизни в лагере был похожей: вооруженный пост на входе, в каждом ряду платок – бочка с водой, отхожее место в далекой стороне, харчевня под пологом, палатки для омовений – тоже в стороне, в камне прорезаны канавки для стока воды… Большая работа. И нарезанные камни для новой крепостной стены лежат аккуратно, по размерам. Самая большая палатка – для мастера Каддета и совсем молодого человека, которого мастер называет на свой лад – «мастер Проекта». Портовый простолюдин. Резидент докладывал: мастер Проекта (прежнее прозвище Книгочтей) – сын простых родителей, но грамотен, присмотрен толмачом Монахом в магазине книг среди постоянных посетителей. Платил деньги книготорговцам за разрешение читать книги. Чем-то давно заинтересовал господина Каддета, Великого и Могучего Вождя, познакомились, стали рисовать друг другу планы зданий.
Лорд Барк потопал по битке перед большой палаткой.
– Пожалуйста, войдите! – отозвался мастер Каддет. – Господин Специальный Посол!… – Поклон. И мастер Проекта кланяется.
– Прекрасная работа! – бодро объявил лорд Барк. -Уже столько камня заготовлено… Почему же не начать укладку стены, господин Каддет и господин мастер Проекта? – Очень любопытно было бы близко посмотреть рисунок будущей крепостной стены, вон лежит большой лист бумаги, свернут. А оба мастера на листах бумаги что-то считают…