Случайный попутчик

Она послала ночную служанку за начальником пограничной стражи и приказала ему дать по всему Южному поместью сигнал боевой тревоги. Сигнал поднял на ноги всех управляющих, старост, надсмотрщиков, всю ее маленькую армию и всех рабов во всех их поселениях. Отовсюду поступали доклады о готовности встретить врага – Каддету удалось навести порядок.

Она велела всем живущим в усадьбе собраться перед домом. Облачившись в свою девичью амуницию, во всем ее блеске и богатстве она вышла на крыльцо дома к испуганным управляющим, воинам, слугам и рабам, обнажила меч и сказала:

– Магия открывает мне все. Служите мне и работайте так, чтобы я могла вознаградить вас! Вознаградить, а не наказать. Я – справедливая принцесса Гигар!

Их низкий затяжной поклон и почтительная тишина были как сладкий бальзам. «Я смогу управлять Империей, пока не подрастет Малыш,- поняла Принцесса. – Я готова».

И вот сейчас, ожидая лорда Чиррера на карнизе Крепости, Принцесса подошла вплотную к невысокому, по пояс, деревянному барьеру, ограждающему карниз от пропасти кратера, и еще раз посмотрела вниз. Под ней мелкими волнами шевелилось море голов и тел, маленьких рыбок, прячущихся от бури.

Громко топая сапогами по карнизу к ней, как неуклюжий подросток – почти вприпрыжку, побежал лорд Чиррер, с обожанием в распахнутых, как у Малыша глазах, с мягкой детской улыбкой на неуверенных губах.

– Лорд Чиррер,- холодно смотря ему в переносицу и жестом осаживая порыв лорда схватить ее в объятия, сказала Принцесса, – давайте объяснимся. Сразу. И навсегда. И займемся делами.

Когда, много недель назад, очень строгий Комендант Крепости самолично привел в конюшню этого рослого коня по кличке Баку и повелел осмотреть, Коновал сразу узнал драгоценную породу скакуна. Чугский конь! А обнаружив в глубине правого паха коня тавро рода Гигар, понял, что, может быть, Судьба простила его, посылая малое испытание, и, если дело правильно исполнить и стать незаменимым, он сможет покинуть эту Крепость вместе с явно богатым владельцем этого коня – стать слугой, защищенным властью хозяина, поручителем, как это устроено в Стерре. Надо только умение и незаменимость свою показать.

Комендант его не торопил и сам не торопился – остался во дворе конюшни, пока Коновал со всей тщательностью осмотрел коня. Баку недовольно фыркал и слегка взбрыкивал, пока Коновал осматривал его. Задирал голову и увертывался, когда Коновал полез ему в рот. Однако не брыкался, не ржал и не лягался.

– Испортили коня, мой господин,- сказал Коновал, с поклоном подойдя к Коменданту. – Не по-хорошему он отощал – сосун в нем живет. Холка хомутом потерта, шкура на боках хлыстом подрана – били его много, мой господин. Копыта не правили, подковы насадили не в размер и криво, на правую заходную ногу хромает – тянет шаг даже на ровном. А гордый: терпит, не показывает. Я его пожалел – в рысь не пустил, а то бы и вы, мой господин, заметили. Кормили соломой – зубы пообтесаны. По всему видно – был горячий боевой конь редкой породы, теперь – тягло, повозки таскать. Для того и хвост укоротили.

Лорд Чиррер огорчился. Матушка не прислушалась к его просьбе поберечь и сохранить коня, отдала на хозяйственный двор…

– Сделай все, что можно. Лечи, выхаживай…

– Здесь не получится, мой господин. Его бы в степи… Или на луга здесь, в Стерре. Сейчас, на второй половине лета, тут у вас самая полезная трава, я жевал – и горчит и…

– Нет, сделай здесь все, что можешь,- строго и резко, как гвоздь в копыто вбил, приказал Комендант.

Коновал покорно поклонился, хотя подумал, что все старания его будут попусту, но раз такова воля господина Коменданта, то так тому и быть – станет он и ветеринаром и конюхом для этого Баку.

За месяц ежедневных стараний Коновала Баку откормился, на рыси без наездника перестал хромать, легко нес седло на вороной, теперь уже лоснящейся спине, но Коновал остерегался пробовать коня на настоящей выездке – понимал, что это только с виду Баку поздоровел, а по настоящему – ему еще долго входить в полную силу, да и сомневался, что это получится: на привязи Баку всегда стоял молча опустив голову, понурый и равнодушный. Кураж потерял – не боец!

А сегодня рано утром в конюшню скорым шагом пришел одетый в парадную форму господин Комендант, бледный и взволнованный, торопливой скороговоркой, совсем не так, как он обычно говорил, словно гвозди вбивая, велел седлать Баку и в полной готовности подать его к дворянским дверям Крепости и так же быстро ушел. «Хозяин объявился! – безошибочно понял Коновал – Смотр нам пришел. Спасибо, Судьба! И помоги мне!». Оседлал Баку, расчесал ему гриву и хвост, сам – сменил рубашку, обмахнул солому со штанов, отскреб навоз с ботинок, брызнул водой в лицо, и, ведя Баку под уздцы, вышел на смотровую площадку внутреннего двора Крепости.

Горячий летний свет уже заливал чисто выметенный и пустынный двор, видно, Комендант приказал всем воинам по казармам сидеть или спать и в окна не пялиться. Серьезное дело…

– Повеселей будь! – чуть дернул за уздцы Коновал. Без толку – конь послушно шел, понурив голову.

На ступенях дворянского крыльца Крепости стояли три человека – высокая молодая женщина в длинном легком летнем плаще с капюшоном, а у нее за ее спиной напряженный господин Комендант и невзрачная пожилая работница с кухни, из беглых.

– Баку! Ба-Баку! – позвала молодая женщина. Конь тряхнул головой, поднял ее, вытянул шею вперед, прянул ушами, сделал осторожный шаг. – Баку!… Это я!…

Конь пошел вперед, сильно потянув за собой, и Коновал отпустил его. А сам отступил к воротам конюшни – он уже усвоил, что здесь в Стерре любят и ценят, куда больше торжественных слов, скромность слуг.

Женщина обняла шею Баку, поглаживая его морду, что-то говорила ему в ухо, а конь довольно пофыркивал. Затем она вставила ногу в стремя – вот только тут Коновал заметил, что у нее вместо левой руки протез – и сделала знак. И беглая, сбежав с крыльца, легко и мощно подсадила ее на Баку: только женщине и только близкому мужчине позволено такое вольное прикосновение к высокородной женщине, и в Стерре и в Империи. Баку, молодец, даже не пошатнулся. В позе женщины на Баку не было никакого напряжения, она, как влитая, сидела на коне, что выдавало в ней опытного и умелого наездника. «Сидит, как чуг,- машинально отметил Коновал.- Куда как лучше многих здесь».

Конь пошел по кругу во всю ширину двора, свободно наступая на обе передние ноги, и Коновал остался доволен: его терпение и старания вознаградились. Если хозяйка не будет торопиться, то вскоре к коню вернется тот упругий сильный галоп, который, похоже, был у него раньше. Скорость движения Баку росла, он перешел на рысь, вспоминая прежние навыки, вот появился тот легкий звон подков о камни двора, который подсказывает – еще чуть-чуть, и Баку перейдет на галоп… Но опытная наездница властно успокоила коня, повернула его к Коновалу.

– Это ты занимался с Баку? – подъезжая, весело спросила она, еще сидя в седле. Коновал низко поклонился и замер в поклоне. – Я довольна. Сколько времени ему нужно,- спросила она, делая призывающий знак беглой, – чтобы Баку совсем окреп? – Она трепала шею коня, гладила ему уши… Беглая подскочила, легко поддержала наездницу, помогая ей слезть с коня. – Месяц, два? – Коновал поднял голову, собираясь ответить, увидел молодое властное чуть смуглое лицо, светлые высокородные глаза на лице, лице чуга – удивился он… – ТЫ?! – удивленно, узнавающе выкрикнула женщина-чуг. Рука ее еще только метнулась под плащ, но Коновал всем опытом своей жизни знал, что следует за этим жестом Владетельных Господ, и сделал единственно возможное в его положении – с силой, как коня, ударил руками в грудь женщины, сбивая и сбив ее с ног. Он не сделал бы этого, будь она гилем – гили, как он, разобравшись, понял, убивают только по решению суда. Но эта женщина была чуг, Владетельный чуг, а они убивают по своей прихоти.

Следующим движением он потянулся к правой голени, чтобы выхватить припрятанный нож-кадык, но ему помешала беглая: невозможно быстро она оказалась рядом, сбоку, и точным сильным подсекающим ударом ноги под колени тоже свалила его на брусчатку двора. Твердые пальцы железной хваткой сжали горло Коновала и, причиняя страшную боль, потянули Коновала вон из тела, и мир за зажмуренными веками Коновала начал быстро вращаться.