Влюбиться в звезду

– Да, – без уверенности в голосе отозвалась Одри.

– Когда я тебя увижу?

Она покачала головой; в глазах блеснули слезы.

– Не знаю. Честно, не знаю… как только я смогу выбраться – это все, что я могу тебе сказать. Мне необходимо видеться с тобой, Джек. Мне нужно быть с тобой. Просто я не знаю, как все это сделать, не путая все еще сильнее, чем оно уже запуталось.

– Ладно, – сказал он, успокаивая, и наклонился, чтобы поцеловать Одри. Он прикоснулся к ее губам очень нежно, взяв в ладони ее лицо.

Пальцы Одри сомкнулись на его запястьях. Она отчаянно цеплялась за Джека, на мгновение прильнув к нему. Боже, как ему хотелось подхватить ее на руки и унести подальше отсюда! Но Одри уже выпрямилась, улыбнулась дрожащими губами и отвела его руку от своего лица.

– Мне пора. – Она обошла Джека и вышла из комнаты.

Джек смотрел ей вслед с нелегким чувством – может быть, пройдет целая вечность, прежде чем он сможет сно ва обнять ее.

Одри сидела у парикмахера со странным ощущением, что находится вне своего тела и наблюдает за собой со стороны. Лукас околачивался рядом, изо всех сил ее поддерживая, терпимо относясь к ее дурному настроению, спрашивая, что она хочет делать с теми образцами духов, которые доставили сегодня, и все это никак не улучшало ее состояния.

Лукас просиял, когда принесли две дюжины кремовых роз на длинных стеблях, которые он заказал. Когда-то в Техасе он дарил ей по одной-единственной кремовой розе после каждого выступления. Тогда это было все, что он мог себе позволить с их заработками, но это было нечто особое, только для них двоих. Когда Одри увидела эти розы, все у нее внутри сжалось.

– Помнишь? – ласково спросил он.

– Конечно. Зря ты их купил.

Он растерялся, но тут же улыбнулся:

– Как я мог не купить их? – Он вытащил карточку и протянул ее Одри. Она развернула ее и прочитала: «Не переставай верить в нас». Одри подняла на него глаза; Лукас опять улыбнулся.

Одри отвернулась.

В течение долгих месяцев Лукас не проявил к ней столько внимания, сколько за один этот день, и Одри все это не нравилось. Ей казалось, что она задыхается. Она понимала, что он делает; Лукас пытается поднять ее на пьедестал, дать ей понять, что он, возможно, плохо справлялся со своим делом обожания Одри, но теперь хочет все исправить.

Это было странно – она так давно мечтала о том, чтобы их отношения изменились, а теперь его внезапные попытки все исправить вызывали отвращение. Она больше ничего не хотела. Время ушло, и ей не нужны были эти перемены.

Кроме того, ей не нравилось, что перед ней пресмыкаются, а Лукас делал именно это.

Одри не нашла убежища и на сцене. Концерт этим вечером словно то и дело сбивался с такта. Голос звучал чересчур резко, и даже зрители, обычно пронзительно кричавшие и визжавшие, сегодня казались необычно подавленными. Шоу тянулось целую вечность, а когда все-таки закончилось (к ее огромному облегчению), Одри вместо обычного подъема ощущала страшное изнеможение.

Может, именно поэтому она в последний момент изменила свой выход на бис. Заметив краем глаза, что Лукас накидывает на шею ремень от гитары, готовясь выйти на сцену и присоединиться к ней, как делал это с самого первого шоу, Одри удивила и себя, и оркестр тем, что начала играть свою старую балладу «Только я»… «Не сегодня, Лукас…»

Его это не обрадовало – она буквально ощущала, как его взгляд прожигает ее насквозь.

Позже, в комнате для приемов, Одри пыталась избегать его, но без толку. Скрыться от Лукаса невозможно.

– Отличное шоу, – бросил он, усаживаясь рядом с ней у стойки бара.

– Издеваешься? Кошмарное.

– Нет, не издеваюсь, – ответил он и поджал губы, дожидаясь, когда заговорит она.

– Я кое-что изменила, – произнесла Одри, глядя на него. – Что ты об этом думаешь?

– Что я думаю? – Она слишком хорошо знала Лукаса и понимала, что он едва удерживается, чтобы не накинуться на нее. – Думаю, это было здорово, – выдавил он на конец.

– Здорово, – кивнув, повторила Одри. – Здорово. – И, оставив его одного, пошла искать Кортни, чтобы вернуться в отель.

Лукас вошел в их люкс часа в четыре утра. Одри почти не сомкнула глаз, слишком много мыслей вихрилось в голове, она ругала себя за то, что не подумала об отдельных номерах. Она слышала, как Лукас бродит по гостиной, потом он, спотыкаясь, ввалился в спальню, в темноте наткнулся на ее сумку, все же нашел дорогу в ванную и за крыл дверь. Через несколько минут вышел оттуда и скользнул под бочок к Одри.

Она сильно зажмурилась и постаралась не шевелиться. Но он придвинулся к ней ближе, обнял ее и прижался к спине. У Одри вырвался возглас омерзения. Она подскочила и, хлопнув Лукаса по руке, почти выпрыгнула из кровати.

– Крошка, что такое? – спросил он, широко раскинув руки и глядя на нее пьяными глазами.

– Что ты делаешь? – сердито воскликнула Одри.

– В каком смысле? Хочу заняться любовью со своей девушкой.

– О Боже мой! Да ты вообще помнишь хоть что-нибудь из случившегося за последние сутки?

– Неужели ты думаешь, что я могу забыть хотя бы одно гребаное слово? – возмутился Лукас, откинулся на подушку и прикрыл глаза рукой. – Я просто подумал, что если мы займемся любовью, ты вспомнишь, как хорошо нам было вместе!

– Господи Иисусе! Мы не занимались сексом полгода! – раздраженно произнесла Одри. – А теперь ты вдруг решил, что настал самый подходящий момент? Ты внезапно узнаешь новости, ты неожиданно начинаешь уделять мне массу внимания и считаешь, что это непременно заставит меня чувствовать себя по-другому.

– А что я должен делать? – заорал Лукас. – Может, ты хочешь, чтобы я лег спать на пол, а ты будешь перешагивать через меня на своих шпильках, да? Это поможет тебе чувствовать себя победительницей?

– Это глупо, – рассердилась Одри. – Тебе нужно просто уйти ночевать в другой номер.

Лукас убрал руку с глаз и посмотрел на нее.

– Что? Ты дала мне слово, что мы по крайней мере сможем обсудить все это…

– Я не собираюсь ничего обсуждать в четыре утра, ясно? И то, что ты ночуешь здесь, неправильно! – закричала Одри, обводя резкими жестами их общий люкс.

Лукас собрался с силами и с трудом встал на ноги.

– Наверное, то, что я выхожу с тобой на сцену, тоже неправильно? – съехидничал он, голышом обходя спальню в поисках хоть какой-то одежды.

Одри ничего не ответила. Да и что тут говорить – он попал в самую точку. Она действительно больше не считала это правильным.

Лукас отыскал какие-то шорты и быстро их надел. Потом нашел майку и, натягивая ее через голову, произнес:

– Я доверял тебе, Одри. Я верил тебе всем сердцем и всей жизнью. Просто не понимаю – после всего того, что я для тебя сделал, после всех жертв, на которые я пошел, чтобы сделать тебя звездой, ты готова вышвырнуть меня прочь, как какую-нибудь фанатичную поклонницу!

– Я тебя никуда не вышвыриваю. Я просто прошу, чтобы ты уважал мои желания!

– Не знаю, как это называется на твоей планете, а на моей, если девушка просит парня переночевать где-нибудь в другом месте, это и называется вышвырнуть его за дверь.

Одри почувствовала, что головная боль возвращается, и прижала ладонь к виску.

– Неужели я так много прошу?

Лукас взглянул на нее:

– И когда мы поговорим?

– Мы уже разговаривали, Лукас! И вчера, и сегодня утром в кофейне!

– Это не считается, – презрительно усмехнулся он. – Там были фотографы и фанаты, и все они на нас пялились. – Он подбоченился. – Нам нужно поговорить по-настоящему. Ты обрушила на меня свою сногсшибательную новость, и теперь мне требуется время, чтобы прийти в себя, понимаешь? И даже если я не смогу убедить тебя дать мне еще один шанс, нам все равно нужно обсудить очень многое, если ты хочешь от меня уйти.

– Да, хорошо, – ответила Одри, чувствуя, что опять погружается в океан собственной вины. – Когда приедем в Литл-Рок, у нас будет время, и мы поговорим.