Влюбиться в звезду

– Почему это я не должна была ей звонить? – раздраженно спросила мать. – Почему я должна разбираться с твоим дерьмом одна?

– А я в таком случае кто? Так, ноль без палочки? – воскликнула Гейл и подмигнула Джеку, давая понять, что это просто шутка.

– У тебя даже работы нет, Гейл! Как ты собираешься платить за его дурость? – вопросила мать, тыча в сторону Аллена вилкой, с которой капал жир.

– Может, он уедет на какое-то время в Калифорнию? – с надеждой предложила Одри и посмотрела на Аллена. – Ты бы пожил в моем доме, пока я в турне.

Аллен покачал головой:

– Не могу. Инспектор не позволит. Кроме того, я должен найти работу. Надеюсь, мне повезет на механическом заводе.

– Это твой обычный ответ на все, что угодно, да, Одри? – холодно произнесла миссис Лару. – Ты просто советуешь всем уехать отсюда. Ну а у меня есть для тебя новость – твоя семья живет здесь. Ты не можешь просто бросить нас и сделать вид, что мы не существуем.

– О, мама! – устало вздохнула Гейл.

– Я и не делаю такой вид! – воскликнула Одри. В ее глазах плескались обида и боль. Складывалось ощущение, что она съеживается и становится все меньше и меньше, а ее семья – все разрастается и разрастается. – Я приехала сразу же, как только смогла. У меня турне в разгаре, но я нее бросила и приехала домой, чтобы побыть с семьей, хотя мне кажется, в этом не было необходимости.

– Не было необходимости приезжать? – сердито спросила миссис Лару. – А кто же, по-твоему, должен платить за его очередные неприятности? Я-то уж точно не могу.

Джек едва не ахнул вслух, так он оскорбился за Одри.

– Я… поверить не могу, что ты попросила меня приехать ради этого, – очень тихо произнесла Одри.

– Я за это заплатить не могу, – повторила миссис Пиру, занимая оборону. – И Аллен, само собой разумеется, не может. И его никчемный папаша тоже. О, конечно же, у него есть средства жить в том большом, шикарном миме, который ты для него выстроила, но даже если у него будут полные карманы денег, нам он не даст и десяти центов. Во всяком случае, я прочитала в «Парад мэгэзин», что в прошлом году ты заработала миллион долларов, поэтому не думаю, что для тебя это слишком накладно.

– Ты получишь все, что тебе нужно. Но я думала…

– Я прекрасно знаю, что ты думала, – перебила ее миссис Лару, заворачивая бекон в бумажное полотенце. – Ты думала, что можешь ворваться сюда и сразу спасти Аллена, хотя не видела его больше года. – Она презрительно нахмурилась и покачала головой. – Не знаю, когда ты вбила себе в голову мысль, что, став важной шишкой в поп-музыке, ты внезапно превратилась в дар Божий.

– Мама, прекрати, – сказал Аллен.

– Прекратить? А как насчет того, чтобы ты для разнообразия прекратил принимать наркотики?

– Как не стыдно! – вскричала Гейл. – Среди нас такой красивый молодой человек, а мы устраиваем свару!

Одри неожиданно встала.

– Ты права, Гейл. Это совершенно бессмысленно. Сколько? – спросила она мать.

Ни один из них не решился посмотреть ей в глаза.

– Ну говорите – сколько? – повторила Одри.

Аллен пожал плечами:

– Эмбер, медсестра, сказала, что только в больнице потребуют четыре штуки. Представляешь? Я пробыл там всего один день, а они требуют такие деньги. Грабеж среди бела дня! Их просто хлебом не корми, дай напакостим, простому человеку!

– Да, они ничего не сделали, только промыли тебе желудок, – поддакнула Гейл. – Просто натуральный грабеж!

Одри закрыла глаза.

– Так, значит, четыре тысячи? – уточнила она.

– Десять, – хладнокровно произнесла миссис Лару.

Гейл ахнула. Аллен побледнел и сердито посмотрел на мать. Но Одри даже не поморщилась. Она кивнула и поставила на стол кружку с кофе.

– Их переведут сегодня же. А теперь извините, но меня сейчас вырвет, – сказала она и вышла из кухни.

– Стой, Одри! – закричала Гейл, вскочила и ринулась вслед за сестрой.

Джек, Аллен и миссис Лару остались втроем. В кухне повисло самое неприятное молчание, с каким только сталкивался в своей жизни Джек. Аллен с любопытством смотрел на него. Миссис Лару хлопнула на стол тарелку с беконом.

– Угощайтесь, – сказала она и вернулась обратно к плите.

Аллен схватил сразу три куска бекона и засунул их в рот.

Джеку бы в жизни не пришло в голову, что Одри приходится мириться вот с такой мерзостью от собственной семьи. Он с новой силой восхищался ею. Нужно быть очень сильной и целеустремленной личностью, чтобы суметь вырваться из этой гнусной дыры и чего-то добиться и жизни. Это невообразимо жалкие люди.

Джек любил держать пари и сейчас готов был поспорить, что они с Одри отправятся на аэродром сразу же, как только соберут свои вещи. А если она не намерена уезжать прямо сейчас, он просто возьмет ее в охапку и утащит подальше от этих кровопийц.

Глава 20

– В общем, я сказала адвокату Дэнни, что он может делать все, что угодно, но если Дэнни хочет снова увидеть своих сыновей, пусть лучше прекратит прямо сейчас. – Гейл замолчала и затянулась сигаретой. – Представляешь, какая дрянь?

– Да уж, – ответила Одри, глядя на небольшой ручеек, протекающий за домом матери. Предыдущие владельцы превратили эту лужайку с ручейком в маленький оазис, но с тех пор, как Одри купила дом для матери, никто им не занимался. Трава вымахала так, что доросла уже до мостков, на которых они с Гейл сидели.

– Не думаю, что ему когда-нибудь приходило в голову, что все эти скандалы плохо отражаются на детях, – говорила Гейл, словно сама была ни в чем не виновата. Насколько Одри знала, сестра устраивала скандалы гораздо чаще своего мужа. Одри уже и припомнить не могла, сколько раз Гейл жаловалась, что ей не нравятся женщины, с которыми встречается Дэнни, и не разрешала сыновьям и близко подходить к этим паршивкам, как она их называла.

Но сегодня утром Одри радовалась, что Гейл болтает без умолку, потому что мысли блуждали за миллион миль отсюда. Одри никак не могла смириться с тем, что ее вызвали домой, наврав, что речь идет о жизни и смерти, и все только для того, чтобы получить от нее десять тысяч долларов за посещение Алленом отделения неотложной помощи, причем, как оказалось, никакой острой необходимости в этом посещении не было.

Это уже просто чересчур, честное слово. Да она бы отдала им сто тысяч, если бы они в этом нуждались! Одри никак не могла смириться с другим – с тем, что они, похоже, ни в грош ее не ставили. Для них она была только чековой книжкой, и больше ничем. Где-то на дороге жизни она перестала быть сестрой и дочерью.

Одри проглотила слезы безысходности, глядя на плавающих в речушке рыбешек и слушая, как Гейл продолжает распинаться про Дэнни. Не хотелось признаваться и этом даже самой себе, но в последнее время, куда бы Одри ни пошла, ей казалось, что она везде чужая. Она никогда не чувствовала себя настолько одинокой, как в два последних месяца, и в этом заключалась особая ирония, потому что одной ей побыть не удавалось никогда. Но в глубине души она чувствовала невероятное одиночество, как будто где-то там, на дороге жизни, потеряла и саму себя.

Одри больше не знала, что для нее важно, не знала, чего хочет и что может сделать ее счастливой.

Единственное светлое пятно в последние несколько недель – это Джек. И Одри тут же окутало теплом, стоило ей увидеть, что он спускается к ручью. Джек остановился у мостков, подбоченился и улыбнулся:

– Здесь хоть когда-нибудь что-нибудь водилось?

– Только змеи, – ответила Гейл. – Иди к нам, сладенький, и мы не дадим тебя в обиду.

Джек фыркнул, и этот негромкий звук показался Одри таким знакомым, что ей захотелось кинуться к нему в объятия, уткнуться лицом в его плечо и спрятаться от всего мира.

Вместо этого она сделала кое-что – спустила ноги с мостков и спрыгнула на берег. Замечательно!

– Эй, ты куда? – воскликнула Гейл и посмотрела на сестру снизу вверх. Одри почувствовала, что Джек взял ее за руку, и позволила себе прислониться к нему, напитаться его силой.