Фабулариум

Рэй Олдридж

Фабулариум

Моя смена в Фабулариуме — самая тихая, в предутренние часы, когда Срединная набережная практически пуста. Много лет назад я работал в дневную смену и по вечерам, но теперь мне уже не доверяют это ответственное время.

Днем на набережной толпятся туристы, свежеобработанные в общественных храмах Дилвермуна. Все, чего они хотят — это баек, которые они могли бы с гордостью рассказывать потом домашним.

Вечерами набережная кишит одиночками в поисках любви. Они рыщут между эйфориями и сексориумами до тех пор, пока не найдут себе партнера, а потом иногда забредают и к нам в Фабулариум. Они хотят услышать легенды, которые возвысили бы их в глазах спутников, и ничего плохого в этом нет. Они дают неплохие чаевые, но меня деньги не интересуют.

Уровнем выше над нами находятся Северные погрузочные доки, а уровнем ниже — район притонов Хоплоро, один из самых больших и самых беззаконных в нашем секторе. Оттуда к нам идут по набережной несчастные создания, так что мой пост расположен в самом удобном месте.

В тихие ночные часы мои настоящие клиенты возникают беззвучно в дверях и стоят там, щурясь от света. Я не могу излечить их, но могу предложить утешение.

Я пробрался сквозь толпу уборочных машин, заполняющих Набережную во время пересменки. Я немного опаздывал. Со мной это случается. Конечно, у меня есть встроенные часы, но все же я уже стар.

Когда я добрался до Фабулариума, Квихралс нетерпеливо топталась возле занавесей, что закрывали входную дверь, выразительно поглядывая на часы, болтающиеся на ее костлявом запястье. Квихралс — человеческая женщина, несколько старомодная, высокая и тонкая, судорожно-веселая.

— Опоздал, Чагон, опять опоздал, — прочирикала она. — Ну и что теперь с тобой делать?

Она работает в Фабулариуме гораздо дольше меня, и очень гордится своим старшинством и своей принадлежностью к человеческой расе. Квихралс думает, что я тоже человек; она часто говорит мне, что «мы, люди» — лучшие мифотворцы, чем представители любой другой расы. Я не знаю, почему она так думает. Интересно, что она скажет, если когда-нибудь узнает правду — что я всего-навсего механоид, создание из стали и пластика, начиненное умной электроникой. Я думаю, она разозлится так же сильно, как и удивится.

— Извини, — сказал я.

Она махнула рукой:

— Ничего страшного. Иногда ты приходишь раньше. Это вносит интригующее разнообразие. Мне уже пора, но я тебе там оставила кое-какие наброски. Сегодня хорошо идут мифы о сотворении мира, с сильным уклоном в сторону океанических культур, непонятно почему. Я записала свои соображения на одной из панелей; просмотри их, если будет минутка.

И она убежала.

Я отодвинул занавеси и вошел. Когда я устроился за пультом, то первым делом стер все данные, которые Квихралс так заботливо подготовила для меня. Моих настоящих клиентов не так легко классифицировать по категориям; они не следуют моде и не поддаются настроению момента.

Компания не страдает от моего необычного подхода к делу. Выручка в течение мертвых часов составляет незначительную часть в общей картине прибылей, а моя точка — всего лишь одна из многих тысяч. Хорошего работника найти трудно, и они были бы довольны, что есть кому управляться за пультом в мертвые часы, даже если бы моя выручка была меньше, чем она есть.

Я нацепил головной убор рассказчика, украшенный с варварской роскошью. Длинные рога из слоновой кости, обвитые спиралями из золотой проволоки, поддерживают стальной лунный диск. Мерцающие белые перья венчают корону, а на плечи падают капелью подвески из переливающихся пластинок. Совмещаются сразу несколько функций. Вместе с тусклым светом, темными тяжелыми занавесями и нитью странной музыки, головной убор усиливает тщательно созданный и поддерживаемый образ компании. А также он скрывает индукторы, считывающие реакцию клиента на мое сенсорное воздействие.

Тень затемняла черты моего лица, делая их неясными. Все было готово, и я устроился поудобнее в ожидании первого посетителя. Он разочаровал меня, турист из Бантлворда, вошедший вместе со своим мужем через несколько минут после начала моей смены. Он неправильно выбрал время для посещения Набережной, и ее зловещая пустота пугала его. Прежде чем занять место под шлемом, он осведомился о цене.

Голова его была занята самыми прозаическими заботами: достаточно ли успешно его зять справляется с семейным бизнесом в его отсутствие, как ведут себя сыновья, оставленные одни в гостинице, и хватит ли у него денег, чтобы нормально завершить отпуск.

Я скормил ему заранее заготовленный миф о человеке, которого мысли о пустяках довели до смерти, и он ушел, улыбаясь.

Снова ожидание. Иногда так и приходится сидеть всю ночь одному, пока не приходит мой сменщик, хорошо выспавшийся и сытно позавтракавший. Но обычно все же появляется интересный клиент.

Где-то через час гонг у дверей возвестил о первом настоящем клиенте этой ночи. Это была женская особь четвертого уровня, принадлежащая к трагической расе Дру. Дру ведут свое происхождение с планеты Сноу. Первый представитель этой расы, которого мне довелось увидеть — они встречаются очень редко.

Она была очень хороша собой, даже с человеческой точки зрения. Хрупкое грациозное тело и тонкие черты лица, в которых проскальзывало что-то лисье. Кожа у нее была белая со слабым зеленоватым отливом. Бледно-фиолетовые волосы, блестящие и переливающиеся, мягкими вьющимися прядями лежали на плечах. Движения ее напоминали скольжение ртути.

Два огромных охотничьих зверя, наводя ужас своим оскалом, стояли по обе стороны от нее, головы их доставали ей до талии.

Я искал признаки возраста, и нашел их. Надтреснутый зеленый хрусталь ее глаз уже слегка затуманился, и кожа слишком туго обтягивала элегантные кости ее лица. На длинной шее висел на серебряной цепочке тусклый красный камень.

— Расскажите мне, в чем заключаются ваши услуги, — попросила она, глядя на занавеси за моей спиной.

Я наклонился так, чтобы свет падал мне на лицо. Звери предостерегающе зашипели, но я не обратил на это внимания; они не причинят мне вреда.

— Очень простая услуга, леди, — сказал я. — Я сочиняю мифы для тех, кто в этом нуждается.

Она нахмурилась, почти человеческое выражение неприязненного интереса появилось на ее лице.

— На Сноу есть тысячи чудесных историй о том, чего вы даже и представить себе не можете.

— Планета Сноу умерла, леди, — мягко напомнил я. Ее длинные пальцы сжались в кулаки, и ужасные твари заволновались, вращая золотыми глазами и выпуская кривые когти.

— Нет, — сказала она, обращаясь и к ним, и ко мне. — Сноу жива для меня и для тех, кто придет за мной.

Я пожал плечами.

Она огляделась.

— Тем не менее вы можете объяснить мне процесс.

Я кивнул.

— Посмотрите наверх, — произнес я, делая указующий жест. — Над вашей головой находится сенсорный тестер. Если вы решите прибегнуть к моим услугам, я воспользуюсь им, чтобы сканировать холомнемоническое пространство, в котором расположены ваши воспоминания. Из того, что мне удастся уловить, я сконструирую миф. Это будет только ваш миф, единственный в своем роде. Она посмотрела наверх, на тестер, нависающий над ее головой подобно позолоченному облаку проводов и индукторов, и отшатнулась.

— Бояться нечего, — быстро добавил я. — Очень простое устройство, но хорошо сконструированное и надежное. Непроникающего типа, разумеется; никакие предметы не повредят вашу кожу, и мы также не используем никакой проводящей смазки, которая могла бы испачкать вашу прическу.

Она скептически усмехнулась.

— Дру обладают сопротивляемостью к подобным устройствам.

— Да. Это неважно, того, что я уловлю, будет достаточно.

Я тронул кнопку на панели, и кресло выросло из пола позади нее.

Глаза ее все еще сопротивлялись.

— Я уже сказала вам: на Сноу достаточно историй.