Форточка (приквелл)

Глава 4.

Счастливый Мышкин.

Влюбленные сыты обещаниями, часто даже не произнесенными вслух. А если это разница в культурах, а не обещание любви?

21 октября 2007 года

Иннокентий Петрович испытывал нешуточное волнение. Он был влюблен. Светлана, явно дала ему знать, что его чувство взаимно. Вчера вечером, ее объятия во время танцев, были даже чересчур откровенны. А как она смотрела не него! Внимательно и нежно.

Иннокентий Петрович не мог позволить себе интрижку с замужней женщиной. Воспитанный в строгих правилах, Мышкин всегда вел себя так, чтобы ему не было стыдно посмотреть в глаза другим людям. Видимо, поэтому он смог сохранить душевное равновесие, в ужасе последних пятнадцати лет. Вот, если Светлана разведется с мужем, тогда Иннокентию Петровичу будет прилично, открыто ухаживать за ней. Как говорил его старый друг, вечная ему память, «немного цинизма и наглости будут тебе, Кеша, на пользу». Но, увы, Мышкину очень не нравилось быть даже немного циником и наглецом.

Формально, Светлана являлась сейчас начальником Мышкина. Она отдала ему планы проведения агитационной компании среди голодающих, и ждала его доклада по исполнителям. Работал штабс-капитан с подъемом. У него появилась большая интересная работа. Мало того, он вместе с любимой женщиной, спасал миллионы человек.

Вместе с ним опросом бывших зеков занимался Валерий. Тот искал контакты с зеками из других лагерей на Беломорканале. Новая операция освобождения задумывалась, как тотальная. Планировалось, на двое суток захватить все концлагеря, и произвести жесткий отбор на месте. Опыт показал, что в лагерях, больше половины контингента – обычные преступники.

Никита уехал в С-Петербург зарабатывать деньги. Туда поехал и Коробов старший. Ему нужно было решать «политические» вопросы с неким Тройниным. Валентин повез основной отряд «крестьян» в Сызрань. Там их должны были вооружить, снабдить лошадьми, инвентарем, семенами. Первое село должно было суметь защитить себя. «С сорока тачанками, к ним никто не сунется», – считал Иннокентий Петрович.

Отправлялся отряд сегодня. Светлана с Иннокентием Петровичем пошли провожать. Проходившие мимо «крестьяне», здоровались со Светланой, штабс-капитану отдавали честь. Иногда просили Светлану привезти родных. Один, с наглой рожей, попросил прислать баб. «Да пусть хоть с детьми.» Подхорунжий дал ему по наглой роже, но тот только довольно заржал. Многие заулыбались и одобрительно поддержали смельчака. Светлана нахмурилась, но «наглая рожа» видел, что глаза у нее смеются. «Пришлет баб, не забудет».

Вечером Мышкин снова ужинал со своей Светланой. «Свет мой во мраке жизни», – изощрялся Иннокентий Петрович в тайне от любимой. На ужин заглянул Валерий.

– Отличная еда, – одобрил он.

– Валера, ты вечером поменьше налегай, у тебя лишних десять кеге, – «обеспокоилась» здоровьем деверя Светлана.

– Я с этими поездками уже сбросил десять кеге, – сообщил он невестке.

– Посмотри, в какой великолепной форме Иннокентий Петрович, – медовым голоском сообщила Светлана. Мышкин приосанился.

– Ты мне что, концлагерь хочешь устроить, – удивился Валера, – бабы меня худого разлюбят.

– Тебя и сейчас никто не любит, – зло констатировала Света.

– Злая ты, Светка, уйду я от вас, – обиженный Валера опять вспомнил Фёклушку и загоревал.

– Зачем Вы так, милая Светлана? Валерий Владимирович расстроился, – пожурил Мышкин свою любовь. (Как он посмел?)

– Приходит незваный, портит настроение, а я еще и виновата, – возмутился ангел во плоти.

– Конечно, Вы не виноваты, – пылко запротестовал Мышкин, и осмелился поцеловать даме ручку.

Светлана немного оттаяла, и ужин продолжился в доверительной атмосфере. Правда, Светлана пару раз еще хмурила брови, но только для того, чтобы Мышкин снова целовал даме ручку. Свете было весело, Иннокентий Петрович был счастлив.

«Может переспать с ним», – подумала после третьего фужера Светлана, – «нет, он неправильно поймет». Но на брудершафт они все-таки выпили.

Глава 5.

Первые хрононеприятности.

Успехи имеют внутри себя скрытые проблемы. Но до определенного момента, мы об этом не догадываемся.

23 октября 2007 года

Грузчики перетаскивали в 1894 год очередную партию оборудования.

В С-Петербург с Каспия по Волге пришел первый танкер с нефтью. Пришел на десять лет раньше срока. Яковлев договорился с Тройниным, и они решили строить нефтеперегонный завод. Коробов старший переложил вопрос на племянника. И Никита развернулся, потребовал себе треть акций только за проект завода. Теперь он наживался на оборудовании.

Светодиоды мигнули разом. «Лифт» перешел на режим разогрева, а ящик с оборудование перерезало пополам.

«Какой ровный срез. Отличная гильотина получится», – отстраненно подумал Никита под вопли грузчиков, – «простые ребята быстро схватывают суть! Хорошо все целы.»

Пришлось звонить Китину. Выяснив вопрос о наличии устройств бесперебойного электропитания, Николай Петрович надолго задумался.

– У меня давно на пиках переходов характеристики «плыть» начали, – пожаловался он.

– На всех? – поинтересовался Никита.

– Нет, только на трех. Двенадцатый век, 1894 и 1932 годы. В 1894 году больше других, но все в пределах нормы. Да еще у вас «якорь». Огромный запас стабильности, – обнадежил Никиту Китин.

– А когда Вы их последний раз проверяли?

– Характеристики? Недавно. Две недели назад. Переходы, давай, пока прекратим. Я займусь исследованиями, – радостным тоном сообщил Китин.

Никита обзвонил всех и сообщил о неприятностях. Надо было предупредить еще Пал Палыча и Владимира Филипповича, те застряли в 1894 году. Туда, к Тройнину, утром ушел Коробов, но дядя вечером обещал вернуться.

Никита долго колебался, не решаясь рискнуть. Наконец поставил в «лифт» стул, сам сел писать перечень неотложных дел для 1894 года, в основном денежных. Стул развалился на две части и с грохотом упал через два часа. «Приличный запас. Рискну, пожалуй», – с облегчением подумал Никита.

Пал Палыч отказался возвращаться домой без своего инструмента.

– У меня здесь целая мастерская, одних сварочных аппаратов три штуки. Вы сошли с ума! Даже если ваш «лифт» сдохнет, ничего страшного, работы здесь завались, меня уважают. Внуки в поместье под Воронежем, Китин хрен их оттуда забрал, уверен на все сто.

– Как только на ту сторону переберусь, сразу Китину позвоню. Люди важнее физики, – успокоил Павла Павловича Коробов.

– Когда ваш Китин, всех в 2007 год перетащит, приходите за мной. Милости прошу, – согласился Павел Павлович.

– Владимир Филиппович, а Вы с нами? – попросил Коробов.

– Я готов. Смену подготовил. Стыдно не будет, – обрадовал тот.

– Нам, с дядей Володей, еще быстренько деньги собрать, хоть третью часть, – напомнил Никита.

– На остальные деньги сделаем доверенность на Пал Палыча. Он на пару деньков, наверное, задержится здесь, – уточнил Коробов.

25 октября 2007 года

Коробов был в ярости. В тихой, спокойной ярости. Никто, кроме, пожалуй, жены не мог бы заметить эту ярость. Собственно та, чаще всего, тоже решала не замечать. И вулкан, клокотавший внутри Владимира Александровича, портил нервы только ему самому.