Стихотворения

Но если в ней сознанье угадало

Хоть уголек горячий и живой,

Ты подними ее над головой,

Чтобы ее, как факел, раздувало.

Чтобы ее, как факел, раздувало,

Ту истину, которая в тебе,

Не опускай тяжелого забрала,

Летя навстречу буре и борьбе.

Тлен не растлил, и сила не сломала.

И медлит та, с косою на горбе.

Хвала, осанна, ода, гимн судьбе —

Ты жив и зряч, ни много и ни мало!

С тобой деревья, небо над тобой.

Когда же сердце переполнит боль,

Оно взорвется ярко, как фугас.

Возможность эту помни и держи,

Для этого от сытости и лжи

Хранится в сердце мужества запас.

Хранится в сердце мужества запас,

Как раньше порох в крепости хранили,

Как провиант от сырости и гнили,

Как на морском суденышке компас.

Пускай в деревьях соки отбродили,

Пусть летний полдень засуху припас,

Пусть осень дышит холодом на нас

И журавли над нами оттрубили,

Пусть на дворе по-зимнему темно,

Согреет кровь старинное вино,

Уздечкой звякнет старенький пегас.

Придут друзья — обрадуемся встрече,

На стол поставим пушкинские свечи,

Чтоб свет во тьме, как прежде, не погас!

Чтоб свет во тьме, как прежде, не погас.

Да разве свет когда-нибудь погаснет?!

Костром горит, окном манит в ненастье,

В словах сквозит и светится из глаз.

Пустые толки, домыслы и басни,

Что можно, глыбой мрака навалясь,

Идущий день отсрочить хоть на час,

Нет ничего смешнее и напрасней!

А мрак ползет. То атомный распад.

То душ распад. То твист, а то поп-арт.

Приоритет не духа, а металла.

Но под пустой и жалкой суетой

Он жив, огонь поэзии святой,

И тьма его, как прежде, не объяла.

И тьма его, как прежде, не объяла,

Мой незаметный, робкий огонек.

Несу его то бодро, то устало,

То обогрет людьми, то одинок.

Уже не мало сердце отстучало,

Исписан и исчеркан весь листок,

Ошибок — воз, но этот путь жесток,

И ничего нельзя начать сначала.

Не изорвать в сердцах черновика,

Не исправима каждая строка,

Не истребима каждая черта.

С рассветом в путь, в привычную дорогу.

Ну а пока дописан, слава богу,

Венок сонетов — давняя мечта.

Венок сонетов — давняя мечта,

Вершина формы строгой и чеканной,

Когда невыносима суета,

К тебе я обращаюсь в день туманный.

О, белизна бумажного листа!

Она источник жажды окаянной,

Манящий образ женщины желанной,

В ночи осенней яркая звезда!

Себя другим в угоду не иначь.

Души от ветра времени не прячь,

Чтобы ее, как факел, раздувало

Хранится в сердце мужества запас.

И свет во тьме, как прежде, не погас,

И тьма его, как прежде, не объяла!

ГРУЗИЯ

(Венок сонетов)

О Грузии слагаю свой сонет.

За ледяными глыбами Кавказа,

Укрыта им от холода и сглаза

Страна, что вся похожа на букет.

Но почему никто еще ни разу

Не написал другой ее портрет?

Воспеты розы, вина, свадьбы, сазы —

Полдневный труд под солнцем не воспет,

В раю, увы, не райская работа.

На бронзе капли бронзового пота,

И у лопаты бронзов черенок.

Но мы в саду. Хозяева нам рады.

И цвет и плод возделанного сада

Пускай украсят бедность этих строк.

Пускай украсят бедность этих строк

Вершины снежной лунное свеченье,

Арагвы синей шумное теченье,

Во тьме Дарьяла бешеный поток,

Воды сквозь камень тихое точенье,

На черной пашне розы лепесток

И — в книге перевернутый листок —

Старинных башен дремлющее бденье.

Остатки битв: и меч, и шлем, и щит

До наших дней земля в себе хранит

И помнит все от плена до побед.

Она и тех времен не позабыла,

Когда святая Нина исходила

Ее простор от Вардзии до Млет.

Ее простор от Вардзии до Млет.

От алазанских струй и до Колхиды,

Да не узнает горестей и бед,

Не понесет урона и обиды.

Родства дороже не было и нет,

Любовный гимн звучит — не панихида,

Где на горе прославленной Давида

Хранит могила верности обет.

Здесь Пушкин строфы звучные читал,

Шумя крылами, Демон пролетал

И в крепком замке Мцыри изнемог,

Там, где в струи Арагвы и Куры

Глядятся склоны каменной горы

и древний Джвари — каменный цветок.

И древний Джвари — каменный цветок,

И рядом Мцхета — древняя столица,

Дошли до нас, чтоб каждый видеть мог

Всю красоту в одной ее крупице.

Суровость, нежность, слезы и восторг

Нашли себе и форму и границы,

Когда, как в сказке, мастера десница

Соединила Запад и Восток.

В ущельях темных, в зелени долины

То целый храм, то жалкие руины

Тех золотых, величественных лет.

Когда судьба так много обещала,

Когда царица взоры обращала

К тебе, Шота, блистательный поэт.

К тебе, Шота, блистательный поэт,

Пришла сегодня слава, слава, слава.

Ты на груди грузинской — амулет,

Ты светлый камень — Грузия оправа.

Так от звезды доходит давний свет,

Так древний дуб стоит среди дубравы.

«Прекрасное должно быть величаво» —

Ты разгадал поэзии секрет.

Она — в пустыне чистая вода,

Она — огонь среди снегов и льда,

Среди базара — царственный чертог.

На свет ее сквозь дождь и темноту,

На зов ее сквозь ложь и немоту

Я прихожу, как путник на порог.

Я прихожу, как путник на порог,

К тебе, Григол, Ираклий и Отари,

Карло, Фридон, Иосиф и Нодари,

И вылетает пробка в потолок.

Наш тамада, как водится, в ударе,

Ковер стола просторен и широк,

По кругу ходит полновесный рог,

На скатерть льется красное маджари.

Легко-легко хмелеет голова,

Легко приходят нужные слова,

И тост звенит, как вскинутый клинок.

За матерей. За мужество. За встречу!

Сердца друзей открытыми я встречу

Здесь после всех скитаний и дорог.

Здесь после всех скитаний и дорог

Был даже Демон снова очарован

И, красотой грузинки околдован,

Гранит слезой раскаянья прожег.

Да, этот край для радости дарован.