Страница 84 из 97
Лейтенант не отвечает. Переводит взгляд в сторону берега и принимается разглядывать его, как будто видит впервые.
В Казармах Электриков всё по-прежнему. Гошка на всякий случай написал рапорт обо всём, что произошло в окрестностях Мэйфлауэровой батареи, и отправил Го. И ещё его ждало неприятное открытие. Если раньше к нему относились просто как к человеку с кличкой "Кукса", то теперь - как к Куксе Великому и Ужасному, за неимоверную грозность прозванному Васильевичем. Нет, все понимали, что со своими он отнюдь не суров, и детей им не пугали, но восторженные женские взгляды - это надо научиться переживать.
Впрочем, постепенно всё это сошло на нет. Толи привык, толи для окружающих прошел процесс адаптации. Тем более, Ри никаких сцен ревности не устраивала, причём, совершенно обоснованно. Рефлекс размножения у Гошки по-прежнему срабатывал только на неё.
Этот период осени поэты зовут золотым, а дворники - хлопотным. Деревья пожелтели и принялись освобождаться от листвы. Сухие листья шуршат и норовят улететь из-под метлы не туда, куда направляет их рука, а по своим непредсказуемым траекториям. Если же сыро - они прилипают к плиткам тротуаров, не желая покидать место приземления.
Го появился у них в доме внезапно. Пришел вечером, принёс зачерствевших в дороге пирожков с черничной начинкой, потребовал чаю. Выглядел он каким-то встрёпанным, если не сказать, взъерепененным. Ри с ехидцей поглядывала на то, как он тетёшкается с Валькой. Похоже, ждала чего-то интересного.
- Слушай, Кукса, если я сделаю тебя адмиралом, это будет для тебя наградой?
Да уж, вопросик подкинул тестяга. Точно, не в себе мужик. Похоже, гостя успокаивать надо.
- Скорее, нет. Дело в том, что в слове "командор" на целую букву больше. А поскольку смысловое наполнение воинского звания в моей реальной жизни, по большей части отсутствует, то смысл имеют только звучание и написание. - Ага, государь озадачился. Значит, Гошка верно выбрал стратегию. Сейчас надо сбить собеседника с некоей довлеющей над ним мысли. - Но если речь идёт о реализации неуёмного желания вознаградить меня, то сочувствию моему нет предела, ибо дело сие весьма непростое.
Ну, сам посуди, царская дочь у меня уже есть. Если попытаться добавить к этому ещё полцарства, так это не награда, а одни хлопоты. Так что, в самый раз будет комплимента внучке, улыбки дочке и весёлой истории для честной компании.
Не зря балаболил. Как-то успокоился гость, даже лицо его приняло привычное, слегка ехидное выражение.
- Тогда поведаю я вам сказ чурсайский про набег лихой на Мэйфлаэрову батарею...
Го - отличный рассказчик. Правда стиль народного сказителя выдержать до конца повествования ему не удалось, но Ри смеялась до упаду. Оказывается, на двести восемьдесят седьмом сторожевике в атаку на крейсерскую группу выходила Саида, сестричка Гошкиной жены. Если бы не команда с берега, налетела бы она разом на три или четыре бортовых залпа, после которых ни кораблика, ни её самой, скорее всего, на поверхности моря не осталось бы.
Но интересней всего то, что чурсайцы "срисовали" Гошкины сигналы, и поняли, что здесь появился Кукса. Тот самый, при участии которого затонули полсотни вымпелов в риканских водах. Про которого джаппские моряки отзываются, как о человеке, способном сотворить с неприятелем нечто совершенно непотребное. И нидерские адмиралы убеждены, что становиться между этим человеком, и столом, который для него накрыла жена, крайне неосмотрительно.
Короче, просемафорив своё имя и звание, Гошка, практически, подал чурсайцам команду на немедленную эвакуацию. Береговая батарея отпустила домой только один из крейсеров, а сторожевик расстрелял и перетоптал все малые суда, перевозившие десантников.
А из посёлка уехало несколько семей. Работникам предложили другие места, они собрали чемоданы, домочадцев и укатили, попрощавшись с друзьями и соседями.
Выглядело всё буднично, однако никто не удивился, когда в освободившиеся квартиры въехало сразу несколько учёных. Империя провела кадровую манипуляцию, не ущемив ничьих интересов. Ещё в столовой упоминали, что оснастку по изготовлению всякой бытовой дребедени перевезли на другие предприятия. Тоже своего рода манёвр. В работах Риттера теперь принимали участие дяденьки весьма солидного вида, а в помощники к Гошке поступили ребята из КБ пневмо-гидроавтоматики.
Эти парни быстренько мобилизовали в свою бригаду Кано Тияки, Рона и двух станочников из цеха карманных часов. Школьники, раньше помогавшие Гошке, вместе с ним быстренько перешли в разряд теоретиков. Их больше не спрашивали, как что-то сделать, а интересовались тем, что нужно изготовить. Отверстия диаметром два с половиной миллиметра канули в Лету, уступив место каналам, в которые не пролезала даже спичка, элементы уплотнений штамповались, а не вырубались просечкой из листа. В общем, оставалось сидеть у наборного поля и вдохновенно ваять схемы.
Первый калькулятор получился только к середине зимы. Четыре арифметических действия он уверенно производил, оперируя восьмизначными цифрами. Остаток при делении, конечно, терялся, десятичные дроби оставались недоступными, а, если результат действия превышал ёмкость табло, то трактовать его никто не брался. И вот тут до Гошки дошло, что знания его где-то в этом месте кончаются, и двигаться дальше нужно с использованием своей собственной головы. Не память, а именно соображалка требовалась теперь для дальнейшего движения вычислительной тематики. Всё-таки многовато внимания в институтском курсе уделялось программированию и маловато тому, что на жаргоне принято обозначать ёмким, но неконкретным словечком "хард".
Гошка сидит дома. Простыл. Чтобы не начихать на жену и дочку, обосновался на первом этаже в комнатке за печкой. Клонит в сон, но время от времени приходится просыпаться, принимать порошки: горький и кислый. Пить тёплое молоко с мёдом, что, надев марлевую повязку, приносит Ри. В посёлке эпидемия. Завод, школа, детский садик - всё не работает. Народ сидит дома и лечится. Ходят с замотанными лицами.
Болезнь похожа на земной грипп. Сильно ломит всё тело, слабость. Температура - главная опасность. Поэтому фельдшерица ведёт целый график, поскольку необходимо точно в нужный период ввести больному жаропонижающее. Гошка достает из подмышки градусник. Вот оно, тридцать девять и семь. Пора звать всадницу, как шутливо называют здесь Марковну, которая делает уколы.
Подёргал за шнурок. Колокольчик, подвешенный за дверью, отозвался условным звуком. Однако, вместо ожидаемой крупной фигуры помощницы фельдшерицы, в дверь протиснулась благоверная с блестящей коробочкой стерилизатора.
- Убежали наши эскулапочки по окрестным фермам, - пояснила Ри сквозь повязку, - так что во все поселковые попочки теперь мы с Силантичем иголки втыкаем. Околоточных и принцесс этой процедуре специально обучают.
- Так Анюта же у нас околоточная, - бормочет Гошка.
- Для неё тоже работы хватает. А смотреть на задницу моего мужа ей не стоит. Вдруг ещё захочется? Посмотреть. Лучше уж я сама напрягусь и вспомню эту нехитрую науку. Кстати, детей у нас временно двое. У Ейко молоко пропало, они всей семьёй свалились. И болезнь у них протекает тяжело. Они ведь другой расы, и прививок наших им не ставили. Она запретила школьной медсестре детишек колоть. Только новорожденному фельдшерица сделала всё, что положено. Но это не от этой болезни, так что, скорее всего, разболеется пацанчик. Вряд ли его уберегли от инфекции.